Информация о материале

Юлия Иванова

Категория: Дверь в потолке. Часть I

14 сентября 2018

Просмотров: 443

БЫЛ МЕСЯЦ ИЮЛЬ

       В БЕСЕДКЕ c: Доброжелателем и Человеком

ИЗМЕНИТЬ ТО, ЧТО В НАШИХ СИЛАХ…

       Юлия – Доброжелателю:
 - Учёные не могут понять, почему человечество до сих пор не вымерло. Столько каждый из нас и все вместе приносим в мир ошибок, катастроф, вампиризма (распухания одних за счёт уничтожения других).  Хаоса и раздрая.

 Ни одна живая система (а человечество ею является) не могла бы такое выдержать без постоянно всё исправляющей милости Сына, взявшего на Себя грехи мира.
 Грехи прошлые, настоящие и будущие.
 То есть мы нашим “раздраем” как бы перманентно умножаем Его страдания.

       Животворение – это взаимодополняемость, согласованность и взаимопомощь всех составляющих Целое. Вплоть до жертвенности.
 Вот в чём смысл известного “Бог есть Любовь”.
 Мы же разобщены, невостребованы. Жрём друг друга и самих себя, губим природу.
 То есть постоянно “сеем в смерть”.
 А между тем у православных много общего с верующими других конфессий и с атеистами, живущими “по совести”.
 Это – неприятие “лежащего во зле” мира.
 Разве не обязаны мы по возможности облегчить Крест Спасителя по известной молитве старцев:
       “Господи, дай мне терпение вынести то, что я не могу изменить. Мужество изменить то, что в моих силах. И мудрость отличить одно от другого”.

       Изменить то, что в наших силах – цель Изании. Активная нравственная позиция коллективного спасения. Для православных – соборного.

 - “СПАСИ СЕБЯ” - это, по-моему, не христианство.

       Соборность заложена в самом слове “с-пастись”.
 В общепринятом толковании “Спаси себя” кроется какая-то ошибка, чуждая самому духу христианства. Самость, эгоизм.

 Не случайно народный дух достигает величайшего подъёма именно в минуты необходимости всеобщей жертвы (войны, катастрофы и т.д.).
 Нравственно ли вообще спасаться в одиночку?
Разве что отцу-пустыннику, у которого монашеский подвиг – молитва за весь погибающий мир.

 Спасаться можно с каждым, кто идёт рядом заповеданным путём. И, вполне возможно, встретит там Христа.

"И так исполните закон Христов"…

*   *   *

       Зачатки Изании (Исполни Закон Неба) - об объединённом Любовью мире – в каждой дружной семье.
 Ярчайший пример его нарушения – голосование Верховного Совета о суверенитете России. Когда депутаты, по сути, возжелали независимости головы от тела.

       Изания, разумеется, не для всех.
 Она, прежде всего, для мечтающих “состояться” – у кого есть “дело жизни”.
 А всё прочее – неустроенность быта, родичи и знакомые (знаменитостей они облепляют обычно как мошкара), собственные грехи и слабости - лишь досадно мешает.

 И барахтаешься в этом омуте, жизнь уходит. И в монастырь не получается, и не справиться в одиночку.
 Освобождение от груза излишней собственности, бытовухи, всевозможных “прилипал”. От хищника (вампира) в себе. От досадных страстишек.
 Она для тех, кто хочет Свободы от злого мира и зла в себе самом.
 Освобождение через подчинение.
 Тело подчинить разуму, разум – духу, а дух – Богу.

       Изания также для невостребованных, разобщённых, неприкаянных – таких сейчас миллионы.
 Для желающих помочь им и всем здоровым силам объединиться и выстоять в условиях надвигающегося нового мирового порядка (царства Зверя). Создав автономную систему жизнеобеспечения.

 “Носите тяготы друг друга, и так исполните закон Христов”.

*   *   *

БУДЕТ КУЧА БЕСОВ ФИЗИЧЕСКИ МУЧИТЬ НЕТЛЕННОЕ ТЕЛО ГРЕШНИКА…

   Доброжелатель:
 - Ад - это всё-таки реальность, а не мифологическая конструкция. Чего тут рассуждать – богообщения не будет. Будет куча бесов физически мучить нетленное тело грешника, дабы он в муках физических мог забыть о муках духовных.
 Чего тут рассуждать?
       2000-07-04

       Юлия - Доброжелателю:
 - Насчёт “авторской модели” ада.
 Пусть он - реальность, но всё же нам неведомая. Тут много разногласий у святоотеческой литературы с религиозными философами.
В частности, с отцом Павлом Флоренским, для которого ад – вечно замкнутая на себя самость.
 И, наверное, говорить об этом надо, потому что современное сознание как-то не реагирует на “бесов со сковородками”.
 Но чувство “богооставленности”, о котором вы говорите, понятно многим.

 Кстати, и в наших с вами “моделях” разногласия имеются.

 “Никто не может придти ко Мне, если не привлечёт его Отец, пославший Меня; и я воскрешу его в последний день”.
 То есть воскреснут для вечности, обретут новое тело НЕ ВСЕ.
 Нетленное тело, в отличие от души, дастся лишь соединённым со Христом. Избравшим Его как путь, истину и жизнь (пусть порой неосознанно, сердцем).

 Кстати, именно в этом плане можно говорить о Богочеловечестве во Христе. И о самом Спасителе, как о Новом Адаме.
 В ветхом Адаме заключалось ветхое человечество, осуждённое на изгнание и смерть. А во Христе, Новом Адаме – человечество уже искупленное. Призванное совоскреснуть с Христом.

       Поэтому всё же, по моему разумению, нетленные тела навсегда дадутся лишь избранникам - для жизни Будущего Века.
 А мучиться в аду будут именно бессмертные ДУШИ, не захотевшие вернуться с чужбины в Отчий дом.
 Страдания не телесные, а духовные.

 Вечный плач в вечной тьме о навеки утраченном Свете – это пострашнее котлов и сковородок.
       2000-07-06

*   *   *

    Человек:
   - Лучше почитывайте святых отцов...

    Юлия: 
   - Святых отцов я стараюсь “почитывать”. Однако считаю, что всякие недоумения и вопросы лучше совместно обсуждать, чем от них отмахиваться.

 Помните, когда-то церковная догматика утверждала, что земля неподвижна и покоится на трёх китах?
       2000-07-06

*   *   *

       Юлия - Доброжелателю:
 - Ваше предостережение по поводу моего увлечения “русской религиозной философией” понимаю. Там достаточно “завихрений” (учение о “Софии”, например).

 Но у того же Соловьёва есть, по-моему, прекрасная работа “Духовные основы жизни”.
У Е. Трубецкого – “Смысл жизни”.
 Да и к “Столпу” отца Павла Флоренского можно относиться по-разному.

 Но там имеется, согласитесь, богатая пища для размышлений. Хотя я ни в коем случае не считаю эти поиски “мерилом Православия”.

 Однако мы (не хочется употреблять скомпрометированное слово “интеллигенция”) часто именно с помощью “мудрования” религиозных философов в своё время воцерковлялись.
  Не воспринимая испорченным своим разумом святоотеческую литературу и лишь потом понимая, что там путь к Истине гораздо проще и короче.

 Знаете, одно из моих подтверждённых практикой жизненных правил – заставить любую воду литься на нашу мельницу.

       “Будьте просты как голуби и мудры, как змеи”, - завещал апостол.
 У тех же упомянутых вами масонов можно, отбросив враждебную нам суть, взять на вооружение некоторые их организационные “ноу-хау”.

Ведь не отказываемся же мы использовать в бою трофейное оружие на том основании, что оно “вражеское”!
 Пусть теперь стреляет во врага.

       Теперь об Изании, которую вы отвергаете.
Она для всех, не приемлющих богопротивных установок глобального сверхобщества.
 Не желающих жить во имя своей или чужой похоти.

       Разве не полезно укрепить оборону, чтобы затем перейти в наступление?

       Идея “индивидуального спасения”, по-моему, глубоко чужда Православию. Она проникла к нам с Запада, где даже Спасителя пытаются “приватизировать”.

 Общеизвестное “Спасись сам и вокруг спасутся тысячи” – означает, что если ты, обезумевшая гортань, перестанешь вливать в себя алкогольный яд, то поможешь исцелиться (спастись) и печени, и желудку, и сердцу, и мозгу. И всему телу.

       Опыт моей предыдущей жизни подтверждает: мы можем изменить к лучшему мир и человека в нём!
Именно в этой борьбе мы и сами становимся лучше. Потому что нельзя результативно наставлять кого-то на путь, самому оставаясь скотиной.
 Наши подопечные и персонажи наших книг оказывают на нас едва ли не большее влияние, чем мы на них.
И больно и стыдно, что на кого-то не хватило времени и сил.

       Помогая спастись другим, спасаешь себя (“кто душу положит за други своя”) – именно так я понимаю Православие.
 Эту тему с юности вынашивала, пытаясь улучшить и соединить с Небом советскую власть. Которой это, правда, не слишком нравилось.
       “Врачу – исцелися сам” не означает, что не надо лечить других.
 А что надо лечить и себя.

*   *   *

       Доброжелатель:
 - Лучше заботиться о чистоте собственной души”.

       Юлия:
 - Но уже сейчас многим удаётся выжить, лишь обслуживая “ Вавилонскую блудницу”. Служа у неё охранниками, горничными, агентами, официантами. А то и похуже.

 Конечно, можно с Иисусовой молитвой везти шефа к "тёлкам” или охранять им награбленное.

 Но разве это не соучастие в грехе? Не умножение зла?
       2000-07-18

Информация о материале

Юлия Иванова

Категория: Дверь в потолке. Часть I

20 сентября 2018

Просмотров: 474

Информация о материале

Юлия Иванова

Категория: Дверь в потолке. Часть I

20 сентября 2018

Просмотров: 460

 Рисунок автора

       B ИЮЛЬСКОЙ БЕСЕДКЕ С: А. Дрёмовым, Виктором, Александром,
                              Андреем и Юрием Сотниковым

Да, эмоции так и хлещут…

       Дрёмов Александр:
 - Читайте внимательно историю России конца 19 - начала 20 века. Примерно год назад на Форуме была тема по вопросу о канонизации Николая. Так вот, у меня была фраза как две капли воды похожая на вашу.
 Слышали бы причисленные к лику святых, кого тянут к ним в компанию (Николая 2) – в гробах бы попереворачивались! Естественно, по конъюнктурным соображениям причислили. Но не в этом дело.

       Господа, охаивающие Сталина и вместе с ним вычёркивающие славный период истории нашей страны, посмотрите, кто вы?
 С Белоруссии, с Израиля, Украины и других мелких стран (типа Бельгии, Голландии), история которых может уместиться на страницах издания типа Мурзилки.

       Это в вас клокочет злоба. Любить вас (как тут советуют), никто не будет вместе с вашими новыми родинами. Здесь уже агностик давал мне оценку как православному (“Хорош православный”).

       Склочничать с вами бесполезно. Вам с ваших голландских высот виднее. Историю России вам изучать ни к чему, читайте Мурзилки.
Остаюсь при своём мнении.
       2001-08-08

*   *   *

На линии огня

       Виктор:
 - 1. Пусть мне объяснят, почему во время войны “плохой” Сталин навёл порядок в Чечне за три дня и без единого выстрела? (правда, эшелоны в Азию шли ещё сорок дней).
  А “хорошие” демократы не могут сделать это уже четвёртый год? Так кто крови не жалел и не жалеет?

       2. Почему диктатор Сталин не боялся вооружённого народа? Почему у него не было особых проблем с оружием у населения?
       Знаю это не понаслышке, сам винтовку (отцовскую довоенную) сдал уже при Брежневе, после введения идиотского закона о регистрации оружия.
       И почему сейчас вооружены только бандиты, а честному человеку и защититься нечем? Разрешенье на охотничье ружьё – и то проблема.
       Или это делается специально?               
       2001-08-09

*   *   *
       Александр:
 - Изанья – абсолютная чушь.
 Вы, коммуняки недобитые, чувствуете свою духовно-моральную ущербность и поэтому забросили своего Маркса, который говорил: “Религия – опиум для народа”. И ринулись с грязными лапами к христианству.

       Ну что ж, добро пожаловать! Библия зовёт ВСЕХ. Только руки вымойте. И не тяните с собой всякую грязь в образе деспотов типа “джугашвили”.
       Только чистосердечное раскаяние-покаяние смягчит вашу участь!
       2001-08-06

       Виктор:
 - Если Александр – пример истинного христианина, то я лишний раз порадуюсь, что я атеист. Из его сообщений христианская любовь так и брызжет!

       А идея Изании привлекательная, но будет ли реализована…
       2001-08-09

       Александр:
 - Как и все бредовые утопии НЕТ!
       Что предлагается: отказаться от денег.
Эффективность для экономики крайне низка – это давно доказано.
 В наше время иногда встречается нечто похожее – “ бартер”, и все экономисты в один голос говорят, что это плохо и от него надо избавляться по максимуму.
       2001-08-14

       Андрей:
 - Здрасьте! Никто и не предлагает заменить сегодняшнюю экономику бартером.
       Предлагается дополнить её.
       Экономисты, конечно, рады были бы от бартера избавиться. Государству всегда деньги удобнее.
       А вот для частных людей это была бы очевидная экономия, а для кого-то и способ жизни. Раз государственная система их, мягко говоря, “имеет” и более ничего делать для них не собирается.
       Почитайте хотя бы вступительные слова на сайте. А то вы видите большевиков там, где их нет.
       А насчёт бартера – вы соседу дрель тоже за деньги даёте?
       2001-08-15

       Юлия - Александру на “Изанья – абсолютная чушь!”:
       Точная цитата из Маркса:
 “Религия – это вздох угнетённой твари, сердце бессердечного мира, также как она – дух бездушных народов. Религия есть ОПИУМ НАРОДА”.

       Как видите, совсем другой смысл.
 Сознательно искажённый теми, кто “пути к Богу с черного хода” (определение коммунизма Н. Бердяевым) предпочитает откровенное “служение другому господину” (Маммоне).

       Сталин рассказывал, как Святой Франциск учил жить без собственности.
 Один монах спросил его: “Можно ли мне иметь хотя бы мою Библию?”.
 Тот ответил: “Сегодня у тебя “своя Библия”. А завтра ты уже прикажешь: “Принеси-ка мне мою Библию”.
       А теперь вопрос на засыпку – кто автор нижеследующей богоугодной цитаты?

       “Со времён ужасной французской революции совершенно новый дьявольский дух вселился в значительную часть человечества. И безбожие столь бесстыдно и надменно поднимает свою наглую голову, что приходится думать об исполнении в настоящее время пророчеств Писания.

 Это уже не равнодушие и холодность к Господу: нет, это открытая явная вражда.
 И вместо всяких сект и партий мы имеем теперь только две: христиан и противников Христа...
 Мы видим среди них лжепророков, и даны им уста, говорящие гордо и богохульно...
  Они странствуют по Германии и хотят украдкой всюду проникнуть, проповедуя свои сатанинские учения на рынках и перенося дьявольское знамя из одного города в другой , увлекая за собой бедную молодёжь, чтобы ввергнуть её в глубочайшую бездну ада и смерти”.

       Автора, вы, само собой, не разгадали. А он – ближайший соратник ненавистного вам Маркса, сам Ф.Энгельс (“Шеллинг - философ во Христе или Преображение мирской мудрости в мудрость божественную”).

       Получается, не всё так просто, любезный Александр.
 Народник-террорист Желябов коммунистом не был, но его речь на процессе тоже весьма примечательна:
       " Крещён в Православие, но Православие отрицаю, хотя сущность учения Христа признаю. Эта сущность учения среди моих нравственных побуждений занимает почётное место.

Я верю в истинность и справедливость этого учения и торжественно признаю, что вера без дел мертва есть. И что всякий истинный христианин должен бороться за правду, за право угнетённых и слабых.
А если нужно, то за них пострадать: такова моя вера".

       Когда мы говорим о “духовно-моральной ущербности” Иуды и ему подобных, выражаясь вашими словами, то отсюда отнюдь не вытекает “ущербность” Христианского учения.

А идея привлекательная, но будет ли реализована?

       Александр: "Как и все бредовые утопии: НЕТ!"

       Юлия:
 - Помните? - “Мудрость века сего – безумие пред Богом”.

       Сотников Юрий:
 - Как, по-вашему, сам Сталин отнёсся бы к роману?

       Юлия:
 - Первым делом вождь, разумеется, приказал бы изъять все главы, относящиеся к нему лично – этого вторжения он никому не позволял, даже Булгакову.
 Ну а прочее взвесил бы по принципу: “на чью мельницу льётся водичка”. Что-то вычеркнул бы красным, где-то написал на полях своё “ха-ха-ха!”. Но примерно половину книги разрешил бы издать.

       Однако истинное его отношение к мистерии я бы никогда не узнала. Потому что вождь говорил всегда не то, что думает, а то, что надо сказать.

       Если по милости Божьей я не попаду в ад, то обязательно разыщу Иосифа в той жизни, попрошу прочесть мои “Двери” (ведь рукописи не горят!), и высказать своё мнение.
Это действительно очень интересно, так что спасибо за вопрос.

       Ну а в том, что сам вождь не окажется в аду, у меня никаких сомнений нет.
       2001-08-22

Информация о материале

Юлия Иванова

Категория: Дверь в потолке. Часть I

21 сентября 2018

Просмотров: 463

(конец семидесятых)

       Я всё же вернусь в тот вечер в Москву.
 Но в электричке буду размышлять над словами деда.
О том, что Вика уже давно вне поля моего влияния. С самого начала ей была куда ближе свекровь с мироощущением нормальной женщины, с соответствующей шкалой ценностей: учёба, работа, семья, дети, - чем непредсказуемая мать.

 Я знала, что домашние, родичи и знакомые давно меня считают “малость того”. И, наверное, со своей точки зрения, вполне обоснованно.
 Как и я в свою очередь не могла понять, почему им чужды мои поиски и метания.
 То есть процесс был обоюдным и осложнялся ещё тем, что, в какие бы крайности меня ни шарахало, жизнь окружающих текла стабильно и спокойно.

 Они лишь с любопытством следили за мной, как зрители на трибуне за мелькающим теннисным мячиком – то из края в край площадки, то вообще за ограду...
Что за силы мной играли?
 Такой уж уродилась. Не живётся бабе спокойно, и всё тут.

       Все мои попытки “усовершенствовать” дочь (обливание по утрам холодной водой, фигурное катание, где она научилась делать “пистолетик”, чтение всякой там “зауми”, которой сама в её годы увлекалась), ни к чему не привели.

 Умеренно побесившись с первыми влюблённостями и снижением графика успеваемости, о чём меня проинформировала, первый и последний раз вызвав в школу, классная руководительница, Вика благополучно поступит в медицинский.
 В выборе профессии она, кстати, меня послушается.
 В награду повезу её отдыхать в Ялту, в писательский дом творчества. Где она, не обращая внимания на крутящихся вокруг писателей и не писателей, будет ожидать писем от Андрея, с которым познакомилась на вступительных экзаменах.
 Затем выйдет за него замуж, родит дочь Маргариту.
 И терпеливо промучается с ним, страдающим “вредными привычками”, почти двадцать лет. Станет хирургом-офтальмологом.
Тоже надорвётся  в бесплодных попытках “усовершенствовать” мужа.
 И, наконец, встретит Алексея.

       Но это потом.
А пока я в летящей к Москве электричке размышляла, что никому, в сущности, там не нужна. Я вручила бразды правления в руки свекрови, как только поняла, что и Борис в наших сражениях за Вику, в которой я какое-то время грезила увидеть своё непредсказуемое продолжение, целиком на стороне матери.

 Я уже давно не обижаюсь за это на свекровь (Царство ей Небесное). Напротив, бесконечно ей благодарна, что взяла на себя великий труд домашних забот, дав мне возможность исполнить то, ради чего, собственно, и металась по жизненному корту неприкаянная моя душа.
 Свекровь доживёт до глубокой старости, вырастив, фактически, несколько поколений.
 Своих детей, сдавая в войну кровь, чтоб их прокормить, и работая, оставшись в сорок пять вдовой.
 Затем пестовала нас с Борисом, потому что мы были теми самыми “взрослыми детьми”, которых всегда дома ждал обед, чистые полы и посуда, а Бориса – чистые рубашки и наглаженные брюки.
Потом – Вику с Андреем, которые в этом отношении ничуть не отличались от нас.

 И, наконец – Маргариту, - ей она уже трясущимися руками, пока не слегла, подавала по утрам к компьютерному столику завтрак.
 И мне разогревала обед, когда я приезжала на пару часов по делам в Москву и убегала, оставив немытую посуду.
 Обо всём этом я буду думать в церкви на отпевании, молясь о её душе перед Богом.
 Потому что во всём, что мне удалось или удастся совершить путного, есть огромная доля и её с виду неприметного труда.
 Да и вообще доля тех людей, кто выращивает хлеб, строит дома, шьёт одежду, учит нас и лечит.
Чьими руками Господь нам даёт “хлеб насущный”, тем самым делая соавторами и соучастниками любого свершения.
 И горе тем, кто злоупотребил судьбами этих людей, не оправдав перед Господином их отданные тебе таланты и время.

       Как жаль, что понимание этого приходит порой слишком поздно, а чаще – никогда.
 Но это уже – основы Изании, о которой я в то время и не помышляла.

       Я просто объявлю о своём решении поселиться на даче. Соберу свои вещи, включая массивное немецкое кресло и спальню “Людовик” (её пришлось “разбирать”).
 В нашей комнате останется лишь белый шкаф с виньетками и позолоченными ключами (на даче шкафов было навалом), старинный письменный стол, который я в своё время подарила Борису, да вполне современный диван-кровать.
 Я же, наведываясь изредка в Москву, буду ночевать на раскладушке.

       И ещё, конечно же, я возьму с собой Спасителя и повешу картину в своём дачном кабинете на втором этаже.
 Она будет отражаться в зеркале напротив.
 Забравшись с ногами в кресло со стопкой бумаги и паркером (я всегда так писала, пока не перешла на компьютер), в редкие отвоёванные для творчества часы хозяйка (она же раба) большого дома будет видеть над собой Его светлую благословляющую руку.

Информация о материале

Юлия Иванова

Категория: Рассказы

02 ноября 2018

Просмотров: 717

Автору рассказа «Веснушка» комсомолке Юлии Ивановой 20 лет. Это - ее первое выступление в печати. Ю. Иванова - студентка III курса факультета журналистики МГУ.

Почему ее прозвали веснушкой, эту тихую шестнадцатилетнюю девочку без единой веснушки? Пожалуй, этого никто не смог бы объяснить.

Внешность ее так непримечательна, что даже Лиля, мечтавшая прослыть в школе самой хорошенькой и видевшая во всех девочках своих соперниц, всюду водила ее с собой и спокойно знакомила со своими поклонниками. Плавала Веснушка «собачьим стилем», танцевала не лучше, чем плавала, и мать грустно вздыхала, видя, что даже в самых нарядных платьях дочь выглядит просто серым котенком. В школе Веснушка числилась «ученицей средних способностей» с неизменной пятеркой по прилежанию. Общественные поручения ей доверяли лишь самые легкие. Как - то поручили поливать цветы е классе, но и с этим она не справилась: умудрилась разбить горшок и поломать недавно привитое деревце лимона. Девочки стали было ругаться, потом махнули рукой: что с нее возьмешь - неудачница!

Казалось, у Веснушки есть все основания быть недовольной жизнью. Но наступило лето, первое Веснушкино дачное лето, оно открыло ей щедрый зеленый мир, полный запахов, красок, и Веснушка забыла все свои огорчения.

Она часто убегала с заросшего цепкими кустами ежевики участка прямо в лес, такой шумный, лохматый. Шла по петляющей тропинке, словно выбритой в колючей щетине лесной травы, перебиралась через речушку, поднималась по крутому обрыву, бродила вокруг старого, полусгнившего сруба, в котором всегда было сумрачно и удивительно тихо, только постанывали под ногами доски пола да деревья заглядывали в пустые квадратные окна. Вечером, когда солнце спускалось совсем близко к деревьям, их мохнатые папыначинали ловить его. Оно не давалось, скользило между стволами, но постепенно смирялось, и небо, вначале нежно - розовое, как щека девушки, потухало, бледнело. Тогда в мир незаметно прокрадывалась синева, густела, и по траве начинали скользить лимонные блики луны.

Нет, Веснушка вовсе не скучала одна. Но иногда она приходила и к волейбольной площадке, где собиралась молодежь. Это была шумная, озорная компания. Босоногие, загорелые мальчишки и девчонки слушались почему - то только одного строгого, неразговорчивого Юрку - комсорга. Про этого всегда аккуратного, подтянутого паренька рассказывали чудеса: будто он за девять лет учебы в школе не получил ни одной двойки, ни разу не остался на вечере после торжественной части и добровольно читал не только толстые медицинские книги (Юрка мечтал стать хирургом), но и Гегеля «для общего развития».

Его никогда на видели с девушкой; во время игры в фанты он решительно отказывался целоваться, заявляя, что «скорее луна упадет на землю, чем он сделает что - либо подобное».

За глаза над Юркой смеялись, называли сухарем, но по первому же его требованию послушно шли коллективно читать газеты или полоть картошку в соседнем колхозе, потому что никто не умел так мастерски погасить мяч, как Юрка, ни у кого копье не летело так далеко, никто, кроме Юрки, не рисковал играть в шахматы с второразрядником Костей, не умел так быстро отвечать на самые разнообразные вопросы.

Веснушке нравилось наблюдать за Юркой во время игры в волейбол. Темный завиток волос то и дело спадал ему на лоб, лицо становилось совсем ребячьим, только брови всегда были строго сдвинуты. Он никогда не оставался вечером на танцы, считая их «пустым, мещанским времяпрепровождением».

В конце июня наступили погожие дни и на лугу за рекой поспела земляника. На открытых полянах ягоды были небольшие, но необыкновенно сладкие, а в густой траве низин они еще только чуть розовели. Веснушка пришла туда с плетеной корзинкой, окрашенной изнутри ягодным соком, но вдруг забыла о землянике и начала собирать цветы, потом прилегла на траве.

«А вдруг я бы родилась слепая, - почему - то пришла ей в голову мысль, - и мне было бы все темно. Вот так...» Она закрыла глаза, но розовый солнечный свет проник сквозь веки. Веснушка прикрыла их ладонями, но тут ей стало не по себе, она испуганно открыла глаза и увидела ослепительное васильковое небо, венчики солнечноглазых ромашек.

Неожиданно что - то со свистом разрезало воздух и шлепнулось рядом на траву. Это было копье. Веснушка удивленно рассматривала обструганную палку с железным наконечником, и вдруг перед нею вырос Юрка. Он был бледен.

- Нашла где спать... Ведь я тебя чуть не убил.

Веснушка заметила на Юркином лице серьезную складочку между бровями.

- А ты, кажется. Веснушка, которая ничего не умеет?

Веснушка виновато опустила глаза.

- Все глупостями занимаешься, цветочки - ягодки собираешь? Скажи, почему ты всегда одна, никогда не подходишь к ребятам?

- У меня ничего не получается, а они смеются...

Юрка долго с любопытством разглядывал девушку, лотом решительно положил ей руку на плечо.

- Как твое настоящее имя?... Валя? Так BOT, Валя, отныне я сам беру над тобой шефство, чтобы ты стала полноценным человеком, а не размазней. Во - первых, сейчас же забудь про слово «не умею», а во - вторых, пойдем к нам...

На волейбольной площадке заседал литературный кружок. Юра делал доклад о Данте.

- Итак, Флоренция конца тринадцатого века - город нищеты и пышности, скупости и расточительности, звона золота и оружия, сладостных звуков скрипки и виолы. Город, из которого изгнан великий Данте, принадлежащий к побежденной партии «белых» гвельфов. Муки скитаний и, наконец, «Божественная комедия» - плод долгих раздумий этого противоречивого поэта, одиноким гигантом стоящего на грани двух эпох: жестокого средневековья и нового времени. Мрачна и богата его фантазия, живого среди мертвых, страдающего среди караемых...

«Ого, как умеет Юрка рассказывать!» - позавидовала Веснушка.

На щеках у Юрки выступили пятна от волнения, глаза блестели, но голос был ровный, чуть глуховатый, как из - под земли.

Веснушка представляла себе мучения грешников в аду так живо, что у нее по спине бегали мурашки.

Народу собралось много. В тени под деревом удобно расположился на газете какой - то старичок. Он внимательно слушал, приставив ладонь к уху...

Вот Юра кончил, выпил стакан воды.

- У кого будут вопросы?

Никто не отозвался. И вдруг:

- У меня вопрос, молодой человек. - Старичок с трудом поднялся и подошел к докладчику. - Вот вы тут горячо, складно говорили о факторах, обусловивших создание «Божественной комедии», но почему - то ни разу не упомянули о прекрасной Беатриче, путеводной звезде поэта. А ведь поэма задумана как прославление ее памяти!

Юра растерянно возразил:

- Но ведь личность этой дамы не установлена! Скорее всего, она или миф, или плод фантазии автора...

- Нет, позвольте, юноша! Нам известно, что в 1283 году Беатриче прошла по улице в белоснежном платье и «в неизреченной своей милости» поклонилась Данте. Тогда он написал свой первый сонет и стал поэтом. А в «Новой жизни» он решает учиться, чтобы создать труд, достойный Беатриче, то есть свою будущую «Комедию». «Если будет воля того, кто дает жизнь всем, и век мой продлится еще на несколько лет, я надеюсь сказать о ней такое, что никем и никогда не было сказано», - процитировал старичок наизусть.

Юра с уважением посмотрел на него, но не сдался.

- Неужели вы серьезно верите, что промелькнувшая на улице женщина могла оказать решающее влияние на создание такого серьезного философского произведения, как «Божественная комедия»?

- А почему бы и нет?... «Когда любовью я дышу, то я внимателен; ей только надо мне подсказать слова, и я пишу» - это строчки из знаменитой поэмы Данте. И как прекрасно: любовь создает искусство, искусство питает любовь...

- Поразительное легкомыслие, а еще литературовед! - ворчал Юра, когда они вдвоем с Веснушкой возвращались домой. - Вот такие ученые и портят молодежь излишней романтикой, а потом удивляются, откуда берутся а комсомоле хлюпики и донкихоты...

«Он все время ругается, а мне нравится быть с ним рядом, - подумала Веснушка. - Почему?» Она не знала.

Прощаясь, Юра велел ей обязательно прийти сегодня на опыты по оживлению лягушек. И хотя в этом зрелище не было ничего привлекательного, Веснушка нетерпеливо ждала вечера. Почему? Она не знала. Так же, как не знала, зачем после его ухода очень долго стояла, прижавшись щекой к березе, и улыбалась, а потом ни с того ни с сего подумала, что имя «Юра» - это что - то круглое, золотистое, надоедливое, как пчела, и оно кружится рядом, потому что в воздухе слишком пахнет медом...

В воздухе пахло медом.

«Юра», - вспомнила Веснушка, просыпаясь и жмурясь от солнца. Поеживаясь от утренней свежести, она подбежала к окну. Совсем не для того, чтобы подкараулить, как «сухарь» пойдет за водой, просто взглянуть на голубей, с забавной важностью гуляющих по соседней крыше.

Но вот в кружеве придорожных акаций показалась белая тенниска... Веснушка сломя голову помчалась на кухню и, на ходу выплеснув воду из ведер, полетела с ними к воротам. Мать удивленно проводила ее глазами: что за необычайное трудолюбие?!

Да, Веснушка готова была целый день таскать воду из колодца. Наградой за это было одобрительное Юркино: «Работаешь?» Она шла за ним на волейбольную площадку и там, не обращая внимания на насмешки зрителей, усердно пыталась принимать трудные мячи. Юра учил ее плавать на спине - она послушно выполняла его советы и безропотно шла ко дну. Веснушка не засыпала, когда он читал вслух «Илиаду», мужественно ловила лягушек для его опытов, прямо руками прикасаясь к их холодной слизистой коже.

Домой она приходила усталая, вся в синяках и царапинах, гасила свет и, закутавшись в одеяло, садилась на подоконник. Ветер дул с реки. Он приносил с собой холодное дыхание белых лилий и горьковатый аромат черемуховых листьев. Где - то смеялись девушки. В крошечном мезонине Юркиной дачи долго не гас зеленоватый огонек настольной лампы. Веснушка представляла себе, как он сидит, склонившись над какой - нибудь толстой книгой; волосы падают ему на лоб, и он задумчиво отводит их рукой... Юрка будет искусным хирургом: у него длинные, тонкие пальцы...

В то памятное утро Веснушка целых полчаса не отходила от зеркала. Солнце запуталось в волосах, чуть рыжеватых и пушистых, и она расчесывала их вместе с солнечными лучами. В зеркале Веснушка пристально рассматривала свои глаза цвета сухой травы, нежный овал лица и смуглую кожу. «А косички мне явно не идут...»

Веснушка собрала волосы на затылке в пышный узел, заколола мамиными шпильками, достала из шкафа новое бледно - зеленое платье, долго завязывала бант у пояса.

- Ладная у тебя дочка растет, Анна Ивановна, - заметила молочница, глядя в окно. - Смотри, совсем невеста!

Веснушка прошла мимо молочницы легко, чуть покачиваясь и откинув назад голову. Она больше не сутулила плечи, и платье сзади не топорщилось, как обычно.

Долго спишь! - Юрка прилаживал к щиту кольцо для баскетбола. - Какой сон видела?

Он даже не заметил, что у Веснушки новое платье и другая прическа.

Да, она видела сон... Подводное царство, коралловые рощи и роскошные голубые дворцы. Русалки плели для принца качели из водорослей, а он улыбался только Веснушке, красивый, светловолосый (она равнодушно смотрела на темную голову Юрки).

- Какие - то тебе несоветские сны снятся: русалки, дворцы, принцы! Сразу видно, что в голове всякая ерунда...

Веснушка вздохнула и робко предложила совершить прогулку на велосипеде. Правда, она ненавидела эту резвую машину, на которой так трудно удержаться, но зато Юра добрел, заливая йодом Веснушкины ссадины...

- Вдоль дороги такие красивые тополя... - добавила она тихо.

- Запомни слова Базарова: природа не храм, а мастерская, и человек в ней - работник. А потом у тебя и так ноги исцарапаны, словно ты прошла по ковру из живых котов. Что - то у нас с тобой успехов не видно, но знай: я в тебя верю. Старайся!

Юра дал ей толстую «Химию», отметил карандашом главу:

- Выучи, а потом расскажешь мне. Пришел' Костя с коробкой шахмат под мышкой. Мальчики устроились прямо на траве, расставили фигуры, а Веснушка, сидя на скамье, машинально стала перечерчивать с книги на бумагу структурные формулы, похожие на причудливых пауков. Время от времени она посматривала на Юру, увлекшегося игрой: он сидел прямо у ног Веснушки, и ей было видно, как пестрая букашка ползала у него по волосам.

Сосредоточенная складочка между его бровями по - прежнему не исчезала, но глаза были хитрые - хитрые, озорные: видно, Юра придумал интересный ход...

Веснушка хотела крепко запомнить и эти глаза и эту складочку, чтобы потом вспоминать, вспоминать... Она перевернула листок бумаги, с минуту сжимала в пальцах карандаш, потом слабо наметила овал лица, лоб, решительную линию подбородка, губы. Нос получился неважно, но Веснушка уже перешла к глазам, она рисовала и рисовала, быстро работая то одним концом карандаша, то другим, где был прикреплен ластик.

И вдруг хитринки из Юркиных глаз попали на бумагу. Прямо на Веснушку смотрели такие живые, знакомые мальчишечьи глаза из - под серьезно сдвинутых бровей, что ей сделалось страшно. Листок выскользнул из ее рук и упал на доску.

- Ты что, заснула? - Юрка поднял листок, взглянул на Веснушку. - Это твоя работа?

Несколько секунд он внимательно рассматривал рисунок, потом молча протянул Косте. Тот изумленно свистнул:

- Здорово похоже... Нос подкачал, но глаза - то совсем твои. Ай да Веснушка!

Юрка встал и, не отводя глаз от своего портрета, взял девушку за руку. Лицо у него было торжественное.

- Вот что значат правильные методы воспитания... В тебе родился талант. Ты талантлива, понимаешь?

А Веснушка вдруг вырвала у него рисунок и побежала, не разбирая дороги, через кусты и коряги. Из ее волос падали мамины шпильки, пыльные ветки орешника цеплялись за плечи...

Веснушке показалось странным, что дома ничего не изменилось. По - прежнему пронзительно взвизгивала калитка, шелестели липы под окном, соседская девочка строила на полу дом из кубиков, и мама гремела на кухне кастрюлями, будто ничего не произошло. Только Веснушка перестала быть Веснушкой. Потрясенная, она сидела на кровати, прижав к щекам ладони. Талант... Стало быть, она сможет нарисовать молочно - синий туман над рекой, солнечные искры на омытых дождем листьях, цветочную клумбу, ласковые морщинки у маминых глаз - все, что ни пожелает!

Ей сейчас же захотелось нарисовать что - нибудь. Она попробовала запечатлеть соседскую девочку, сидевшую на полу, ее забавное сосредоточенное личико, крутолобое, с вытянутыми от напряжения губами...

Но на этот раз у Веснушки ничего не получилось: на рисунке было какое - то другое лицо, грустное и совсем не детское. Веснушка бросила карандаш. «Вот и все...» - с отчаянием проговорила она. Юра ошибся: ей оказалось под силу нарисовать только его портрет, потому что она очень хотела сохранить для себя эти строгие хитринки его глаз. И Веснушка спрятала рисунок в комод, на самое дно ящика...

Но взяться за карандаш ей все же пришлось: Юрка продолжал воспитывать.

- У тебя не должна кружиться голова, - важно заявил он на другой день. - Пойми, что талант в искусстве - это только пять процентов успеха, а в остальном дело решает труд. Ты должна все время практиковаться.

И она нарисовала его руку, сильную, загорелую, с длинными, гибкими пальцами и крошечной родинкой на запястье, потом - брошенную на землю куртку, еще теплую от его тела, раскрытую книгу, которую он только что читал. Получилось...

С этого дня их видели постоянно вдвоем. Веснушка рисовала для Юрки покосившийся мост через речку, дерево над обрывом, опутанную паутиной ветку бузины. Как - то они наткнулись на настоящего художника, угрюмого, небритого, в высоких охотничьих сапогах и широкой куртке, вымазанной масляной краской. По настоянию Юры веснушка показала ему свои эскизы. Художник поворошил их толстыми пальцами.

- Зелено, незрело, но способности имеются. Работайте, быть может, выйдет толк...

Он посоветовал Веснушке писать акварелью и показал, как смешивать краски.

Она работала, и Юрка был рядом, немного притихший, растерянный. Его почему - то стало волновать то, над чем он раньше привык лишь иронизировать.

Раньше он никогда бы не поверил, что сможет, например, часами любоваться каплей росы на кленовом листе, а теперь, наблюдая, как Веснушка переносит ее на бумагу, он чувствовал, что это не просто лист и вода, а что - то утреннее, чистое, радостное.

Страшно было смотреть вниз с обрыва, и она рисовала не только обрыв, но и этот страх. Самые обычные вещи словно преломлялись в тихой желтизне Веснушкиных глаз, и незаметно для себя он все чаще и чаще стал наблюдать эти превращения, ее глаза, волосы, неправильный профиль, забавную несмелую улыбку детских, слабо очерченных губ. Она водила рукой по бумаге, и от этого движения приоткрывалась на шее светлая полоска кожи, защищенная платьем от загара.

И когда Юрка ясно осознал в себе желание коснуться губами этой нежной полоски, он с ужасом понял, куда его привели педагогические опыты.

«Глупости, ничего не произошло, - тут оке начал он убеждать себя. - Просто немного раскис. Вот скоро кончится лето, и все...»

Лето действительно кончалось. В низинах, заросших папоротником, стали попадаться дружные семейства опят, мальчишки тащили домой орехи за пазухой, на станции продавали первые яблоки.

Юра уверял, что ему на даче до смерти надоело, без конца говорил о школе, товарищах, и его злило, что Веснушка только грустно, не протестуя, кивала головой, словно и не подозревала о том, как ему не хотелось уезжать...

И вот он наступил, последний вечер на даче. Весь день Юрка помогал дома укладывать вещи, а когда встретил Веснушку у проселочной дороги, хозяйки уже гнали домой коров.

С самого утра было жарко, собиралась гроза, но солнечные лучи проникали сквозь тучи, и все вокруг казалось желтовато - коричневым, как через дымчатые очки. Пахло парным молоком и грибами.

Они молча шли рядом, не зная, о чем говорить, и не решаясь смотреть друг на друга. Веснушка чувствовала какое - то тупое отчаяние, словно с переездом в город они окажутся на разных полюсах земли. Она желала только одного - чтобы время остановилось.

Но небо быстро темнело, на дорогу легли синие тени. Веснушка съежилась.

- Что это, уже ночь? Юрка осмотрелся.

- Нет, сейчас будет гроза.

И словно в подтверждение его слов длинная золотая нить прошила небо, раскатисто грохнуло где - то рядом, и среди внезапно наступившей тишины крупные, тяжелые капли заскреблись в сухих листьях придорожной канавы.

Веснушка заторопилась.

- Бежим, я знаю, где спрятаться... Совсем мокрые, они добежали до старого сруба, но и там дождь проникал сквозь дырявую крышу. Юра накинул свою куртку на плечи Веснушке. Оба подошли к окну.

На лесной опушке, в стороне от других деревьев, выделялся огромный красавец дуб. Казалось, что молнии пронизывали его ветви, прямо над ним раскалывалось небо. Испуганно трепетали осины, а он стоял прямой, непокорный.

- Смотри. - Юра указал на дуб. - Совсем один, а такой смелый, гордый. Он словно хочет всю грозу принять на себя...

Веснушка промолчала.

Гроза прошла быстро. По небу молоком разлилась звездная пыль, и только далеко над лесом тускло вспыхивали зарницы. Было холодно, сыро, но уходить не хотелось. Веснушка задумчиво рисовала мелом дуб на стене, такой одинокий в своей гордости.

- Видишь, чего ты добилась, совсем другим человеком стала. - Юра, улыбаясь, разглядывал рисунок. - А представь себе, вдруг мы встретимся через десять лет... Я буду молодым известным хирургом, ты - знаменитой художницей. И вот где - нибудь на выставке...

- Я никогда не буду художницей, потому что без тебя не смогу нарисовать даже стакана, - перебила Веснушка. Голос у нее дрожал.

- Это тебе только так кажется...

- Нет, не кажется. - Веснушка горестно уронила руки на колени. - Таланта у меня нет... Я умею рисовать только тебя - твое лицо, руки. Дерево, на которое ты 'смотришь, тропинку, на которой ты стоишь. Без тебя я насовсем останусь Веснушкой. Не уезжай...

«Любовь создает искусство», - вспомнил Юра слова старика - литературоведа. Но через мгновение ему было уже не до формулировок: он видел, как вздрагивали под курткой узкие плечики Веснушки, прислонившейся к стене.

- Валя, Валечка, ну подожди, перестань, прости меня, пожалуйста... - Юрка не знал, за что он просил прощения. - Ну, хочешь, мы будем в Москве вместе ходить в кино?

Но поняв, что сказал совсем не то, он неловко обнял ее за шею и почувствовал доверчивую, живую теплоту девушки. Тогда, закрыв глаза, Юрка стал жадно целовать ее соленые от слез щеки...

Веснушка подняла голову. Нет, луна с неба не упала, она так же спокойно смотрит на побежденного комсорга десятого «Б», как, по - видимому, смотрела шестьсот пятьдесят лет назад на влюбленного Данте. Луна осталась прежней, только, кажется, чуть потеплела, медленно таяли ее края прозрачными льдинками и разбивались в воздухе на крошечные серебристо - пепельные брызги.

"Смена" №1 1958г.