Библиотека

B БЕСЕДКЕ С: Sovtet, 77, Nashev, Anti, Vital, Amber, Asw1949,

  Понедельниковым,Павлом (с форума Кураева)

  и свежей прессой

*   *   *

С форума “Русский сон”

Soviet:
 - У нас пропал иммунитет.
 Мы не смогли определить момент, когда власть смертельно заболела.
 Мы потеряли свою страну в 1991 году, мы окончательно погибли в 1993 году.

 Сейчас оставшиеся в живых учатся жить в чужой стране по чужим законам, которые написаны не для нас.
 В этой стране “достоинство просит подаяние”, “ложь глумится над нищетой”, и русский человек, который никогда не жил по законам менял и ростовщиков, не сможет быстро переварить эту систему.

77:
- Народ раздроблен и не организован.
 В его голову вносится хаос трудами оперативников, переодетых в монархистов, казаков с лампасами, чернорубашечников из РНЕ, нацболов из НБП и прочих ряженых.

Любую организацию, которая будет в самом деле сплачивать угнетаемый народ и угрожать власти - сметут с лица земли в одно мгновение, окрестив международными террористами и доказав через Мосгорсуд их связь с бен Ладеном и царём Иродом.
 Оккупационная власть действует по принципу: “разделяй и властвуй”.
 Мы – разделены, они – властвуют.

Есть и другая причина нашей пассивности. Она кроется в глубинах русского подсознания. Неоднократно обманутые нашими вождями, мы не хотим в очередной раз оказаться в дураках, восстав, как восстали в октябре 1993 года.
 Не зная, что это было не восстание, а вторая, после форосской, грандиозная провокация.

Та жизнь, которую хотят нас заставить прожить, - не наша жизнь, и мы не хотим её прожить.
 Пусть организм-государство отравится и пусть даже умрёт вместе с нами.
 Но пусть вместе с нами сдохнут и микробы – гайдарочубайсы.

Nashev:
 - Вопрос уважаемого Александра Проханова продиктован, на мой взгляд, его верой в культивируемый и в Советском Союзе, и в Штатах миф о возможности демократической самоорганизации общества и стихийного отстаивания им своих интересов.

 К сожалению, теория общественного выбора, а также наша повседневная практика, убедительно показывает, что самоорганизации не происходит: каждый тянет в свою сторону, плюс находятся любители попользоваться чужими усилиями.

Т.е. нужны лидеры. (Благородный диктатор, заботящийся об общем благе).

Теперь, есть ли такая программа в принципе?
 Очевидно, что главная тенденция, определяющая разложение народа и общества, - это отсутствие будущего.
 В таких условиях оптимальная личная стратегия – это разрушительный для общества индивидуализм, который мы и наблюдаем.

Главный вопрос – есть ли альтернатива проводимой США политике? И дальше – есть ли альтернатива предлагаемому ими образу жизни?
 И вот тут, похоже, реальной альтернативы на сегодня не озвучено.

Anti:
 - В России люди любят поспать, да. Не хотят будиться.
Пожрать вкусно, напиться, сексом позаниматься – вот это с удовольствием. Биологическое стало доминировать над социальным.
 Таких разбудит разве что проигрыш “Спартака” (вот где погромы), а не уничтожение страны.
 Стоит таких вообще будить? (“Из болота тащить бегемота” – Ю.И.)

Я считаю, количеству надо противопоставить качество.

 Объединить усилия должны именно те, кто за 15 лет не отупел и не оскотинился от “демократических ценностей” и сопутствующих им “благ”.
 Такие люди, сплотившись, смогут направить силу “спящих” в нужное русло, сделать “спящих” инструментом для достижения великой цели – спасения Родины.
Существующая система не позволит патриотам прийти к власти.
 Для этого необходимо искать иные пути.

Vital:
 - Самое страшное, что нашу “оппозицию” устраивает её нынешнее положение.
 Она делает вид, что не понимает перманентного надувательства, и получает за это дивиденды от оппонентов.
 Будь иначе, вся так называемая финансовая и политическая “элита” (вот издевательство над здравым смыслом!) давно пошла бы по миру без штанов, либо на лесоповал.
 Однако народу продолжают морочить голову и демократы, и коммунисты, и патриоты.

Ну а поскольку народ всё-таки понимает, что у нас сплошной симуляр, то и не делает никаких резких движений.
 Он остался наедине с собой.
 И самое мудрое, что можно сделать в сложившейся ситуации, - это активное неучастие в негодяйстве. (“Выйди от неё, народ Мой” – Ю.И.).

Amber:
 - Русский сон закончится, а миражи и фантомы исчезнут, как только каждый русский, будь коммунист, антиглобалист или националист, перестанет быть патриотом отдельно взятого исторического периода России.

Asw 1949:
 - Поставим вопрос несколько иначе: когда и где появится “русский Тулл, который превратит русских лентяев в воинов?"
 Но Тулла как не было, так и нет.
 Вместо него – одни ветряные мельницы, жующие мякину национальной идеи.

Понедельников:
 - Господь не даёт народу духа и вождей. Образно говоря, нет ни руля, ни мотора.
 Поэтому вопрос сам по себе бесполезный.
 Что с того – спит народ или не спит, если некому и некуда его вести.

Отцы отцами, а дела – делами

Павел с форума Кураева:
 - Всё дальше от православия. И сама Изания – идея не очень православная, а эти рассуждения ещё более.

Святых Отцов читать надо!

2003-06-22

Юлия:
 - Бездоказательно. Стрельнули из рогатки – и в кусты.
 Святые Отцы на бой за свои убеждения выходили с открытым забралом, вон Святитель Николай даже подрался с Арием.

 Отцы отцами, но прятаться за их спинами не стоит – на Суде спросят не чтение, а конкретные дела (кого накормил, обогрел, приютил, исцелил, утешил?).

 Именно здесь - цель Изании. Если Христос – Дверь, то Изания будет приводить “невоцерковлённых” к этой Двери, спасая от панели, притона, кабака, а то и петли.

Где добрые дела, там и Господь.

Если вы конкретно видите в нашей программе какие-то нарушения Символа Веры или других православных основ – приглашаю к серьёзному разговору.

 Истина в последней инстанции – только Сам Создатель, а наша задача – вечно идти к Ней по “лествице”.
Даже Святые Отцы восходили, опираясь на духовный опыт друг друга, а не зацикливались на предшествующих авторитетах.
 Не велено, повторяю, затрагивать основы, а Изания их и не затрагивает.

2003-07-16

*   *   *

 ВЛАСТЬ СТРОИТ ФУНДАМЕНТ ДЛЯ ИЗАНИИ
(из газет)

Народ дошел до точки “ру”

“Идея сводится к одной фразе: “Всеобщая компьютеризация Москвы”.
 Имеются в виду и лёгкий доступ к информации о деятельности органов власти, и переход учреждений Москвы на электронное делопроизводство, что резко уменьшит число бюрократических процедур, и компьютерное управление городским транспортом, и возможность общения с властями по Интернету.

Пошлёт, например, житель Свиблова жалобу на сайт своего района, а потом по компьютеру сможет отслеживать, как с ней работают, - без хождения по инстанциям.
 Нет компьютера – не беда.
 “Электронная Москва” предлагает бесплатный доступ к Интернету для любого жителя города. В будущем умные машины установят во всех библиотеках и жэках Москвы”.

“Залезть в Интернет или отправить письмо по электронной почте вскоре можно будет даже в самой глухой российской провинции.
 Как стало известно, доступ к ресурсам Всемирной паутины гарантирован жителям глубинки в новом Законе “О связи”, который на днях подписал президент.
 В каждой деревне в 500 человек должен появиться как минимум один компьютер, подключённый к Интернету. Причём пользоваться им разрешат абсолютно всем жителям посёлка.

Приверженцам традиционных средств связи в законе обещано не менее одного таксофона на село. Численность жителей при этом не имеет значения. А живущие на выселках могут рассчитывать на то, что таксофоны установят максимум в часе ходьбы”.

*   *   *

ЭСКАДРОН ВРАЧЕЙ ЛЕТУЧИХ

“Летучие отряды” медиков-специалистов приедут вскоре к жителям дальних районов Московской области. Бригады посетят селян, которые из-за удалённости места проживания годами не бывают у врачей.

Такая форма оказания специализированной медпомощи была организована впервые. (есть в программе Изании – Ю.И.).
 Толчком этому послужила наметившаяся в области тенденция к снижению численности сельских жителей (за период с 2000 по 2002 год деревенских жителей стало на 20 тысяч меньше).
 Причиной регресса оказался не только массовый отъезд селян на заработки в город, но и ухудшение их здоровья.

Обеспечить сельских граждан медпомощью в полной мере мешают сразу несколько причин: отток медицинских кадров, труднодоступность населённых пунктов из-за плохих дорог, малая плотность населения, большая территориальная протяжённость (870 тысяч взрослых и детей проживают в радиусе 60 км и ближе от Москвы).

 Кроме того, население деревень и хуторов сильно “постарело”, и пожилые люди зачастую просто не в состоянии самостоятельно добраться в райцентр.

На сегодня создано 6 передвижных амбулаторий. В их состав входят: терапевт, невролог, эндокринолог, отоларинголог, окулист, гинеколог и хирург.

Медики приедут на специально оборудованных автобусах, в которых проведут осмотр пациентов и окажут помощь.
В первую очередь они посетят самые дальние деревни Серпуховского, Можайского, Лотошинского, Луховицкого, Талдомского и Наро-Фоминского районов”.

2003-07-16

   Фото Виктории Банновой

 Слушая спустя несколько лет рассказ Геннадия Фёдоровича, я только тогда вспомнила, что со слов Артура записала этот его грех в тетрадку (нарушение клятвы, данной на могиле матери).
Ужаснулась и тут же забыла.

  А наутро в ту зиму отец Герман долго читал мелко исписанные страницы, потом так же мелко порвал их и причастил больного.
Помню его слова:
- Ну вот, Артемий, - твоя первая встреча с Христом. В жизнь вечную, аминь...
И как улыбнулся Артур, показав редкие прокуренные зубы, и как у меня от этой улыбки защипало в горле...
А потом мы все пили чай с “долгоиграющими” леденцами (был рождественский пост).
И батюшка рассказывал, как случилось, что пограничник Саша стал отцом Германом.

  Через пару недель в храме, уже под конец праздничной рождественской службы, отец Герман сам помахал мне издали:

- Юлия, подойди. Надо бы Артемия соборовать. Я к нему приеду девятнадцатого.

- Хорошо, батюшка.

Но затем сообразила, что ведь девятнадцатого января – Крещение. То есть он будет наверняка целый день занят в храме.

  - Да, верно, запамятовал. Ну, тогда после решим.

  Но я знала по опыту: отец Герман ничего просто так не скажет.
Неужели Артур помрёт на Крещенье?

  Вечером 19-го были с Борисом на службе. Вернулись усталые, с бидонами освящённой воды.
  А у меня Артур из головы не выходит.
- Надо, говорю, к нему зайти, воды отнести.
Борис против:
- Поздно, утром навестим.
- Тогда пойду одна.

  На улице тьма кромешная, Артур живёт у леса.
Ворча, Борис поплёлся следом.
В доме свет не горит. Постучали.
Ещё раз, ещё.
Наконец, сонным голосом отозвалась Анюта: “Мы, мол, спим”.
Я успокоилась, а Борис меня всю обратную дорогу пилил.

  Назавтра проснулись поздно, позавтракали и собрались гулять с собакой.
Я сказала, что надо захватить с собой крещенскую воду для Артура и идти не в лес, как обычно, а сразу к нему.
Все попытки Бориса меня урезонить опять ни к чему не привели.
Я знала, что надо немедленно идти туда и только туда.Беспокойство было ещё сильней, чем вчера.
-  Отдадим воду и уйдём, – твердила я.
В конце концов, Борис опять сдался.

  На этот раз сама Анюта кинулась нам навстречу, в слезах поведав, что с Артуром что-то неладное. Закатил глаза, часто дышит и на вопросы не отвечает.

  Я сразу поняла - ничего уже сделать нельзя.
Борис закричал, что надо вызвать скорую.
Какая там скорая!
Прежде мы не раз пытались устроить Артура в больницу - пока главврач доверительно не пояснила мне:
- Поймите, коек на всех не хватает...Так разве я имею право отказать в койкоместе прорабу или отцу семейства, чтобы неизвестно зачем продлевать существование вашему циррознику?

  Возразить ей было нечего.

  Я велела Борису бежать домой за молитвенником (обязательно чёрным, где есть канон при разлучении души от тела), а также захватить из холодильника пузырёк соборного масла.

- Он умирает.

   Анюта запричитала, завыла.
  Приказала ей замолчать и вместе просить Казанскую Богоматерь (картонная иконка висела на стене ещё с посещения отца Германа), чтоб смерть подождала.
Подошла к Артуру, стала поить с ложечки крещенской водой.
Он часто дышал, поворачивая голову то вправо, то влево, но воду глотал с жадностью.

  Бориса не было очень долго, минут сорок...Что-то не сразу нашёл, да и пришлось на нервной почве посетить туалет.
И всё это время смерть медлила.
Я ощущала её ледяное дыхание совсем рядом...Хоть теоретически и было, наверное, вполне допустимо, чтоб такое бессознательное состояние длилось у больного несколько часов или даже дней.
При мне ещё никто никогда не умирал.
В конце концов, появился Борис. Артур был всё в том же положении.
Я зажгла свечи, надела анютину тёмную косынку.
Начертила Артуру прямо пробкой от пузырька масляные кресты - на лбу, щеках, глазах...
  У губ, на шее, груди, ладонях, ступнях, вспомнив, как это делали кисточкой на соборовании священники.
Тогда мы собрались перед чистым четвергом на квартире у кого-то из духовных чад, и отец Владимир сказал, что помазаться надо каждому семь раз.

“Во имя Отца и сына и Святого Духа”...

Артур реагировал на прикосновение прохладной пробки, никаких перемен.
Но я велела Борису с Анютой стать рядом и читать канон при разлучении души от тела.
  Анюта опять запричитала, Борис возмутился:

- Что ты живого человека хоронишь?

  А я уже читала.
Одно могу засвидетельствовать – всё происходило не то чтоб вне моей воли, но по какому-то высшему распорядку, которому я просто в благоговейном ужасе подчинялась.
  Шесть страниц канона, минут десять неторопливого чтения.
Я видела краем глаза, как постепенно разглаживается лицо Артура, тише и ровнее становится дыхание.
С последним “Аминь” он глубоко вздохнул и закрыл глаза.

- Уснул, - прошептал Борис.

- Умер, - я отложила молитвенник. Анюта снова завыла.

- Опять ты за своё, - Борис прикоснулся к щеке Артура, - Тёплая. Так не умирают.

  Я тоже думала, что “так не умирают” - без корчей, хрипов и стонов.
Если б мне рассказали, что такое возможно – просто навеки заснуть под молитву и будто по заказу, секунда в секунду, я б тоже не поверила.

Но сейчас я знала - бывает.

  Однако не знала, что так же спокойно, безболезненно, под ту же мою молитву из того же чёрного молитвенника, уйдёт из жизни Борис.

От той же болезни.

И со словом "Аминь" вздохнёт в последний раз.
И в комнате вдруг остановятся часы.
Это случится в воскресенье.В мой Год Быка.
В ДЕНЬ МОЕГО РОЖДЕНИЯ!

Но пока у Бориса в запасе ещё многие годы...

- Есть зеркальце?

  Приложила к губам Артура поданный Анютой осколок,перед которым хозяин прежде брился.   
  Ясное, незапотевшее.
  Всё.

Перекрестилась.
Потрясённый Борис рухнул на колени и стал бормотать какие-то обрывки молитв.
Я велела Анюте не выть, а сбегать к живущей неподалёку Аньке-цыганке, чтоб помогла обмыть и собрать усопшего.
Сама же прочла “Последование по исходе души”, явственно чувствуя присутствие где-то рядом этой трепещущей артуровой жизни, навсегда покинувшей тело.

- Со святыми упокой, Христе, душу усопшего раба Твоего, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная...

  Чудеса продолжились.
И цыганка оказалась дома, и даже не одна, а сидела у неё в гостях Лиля.
Так что женщины втроём с Анютой быстро обмыли и обрядили тело.
А мы с Борисом пошли звонить в милицию и артуровой сестре Аде.

  В день похорон, с утра, я заказала заочное отпевание. Привезла покойнику в дальний путь молитву в руку, венчик на лоб и горсть земли, которую полагалось крестом посыпать поверх савана.
На сами похороны не пошла – Ада, важная дама в дорогой шубе, смотрела на меня подозрительно – не претендую ли на наследство?
  Я попросила об одном – чтоб поставила на могиле крест, в чём она и поклялась.
Но, по словам Лили, знавшей, где могила, обещание Ада так и не сдержала.

Вскоре холм совсем зарастёт бурьяном и сравняется с землёй.
Мы с Борисом как-то соберёмся привести могилу в порядок да так и не отыщем (Лиля тогда уже тоже будет лежать где-то неподалёку).
Поминать Артемия я буду в вечерних и утренних молитвах, вместе со своими “усопшими сродниками”, а также с “убиенной Ниной”.
  Потом с “усопшей Лилией” и другими своими подопечными бедолагами. Подавать за них записочки на поминальные службы.

  Но это тоже будет потом.
А тогда отец Герман уверенно скажет по поводу чудесного спасения заблудшей души Артура:

- Кто-то есть у него там, на Небесах. Сильный заступник.

Я вспомнила про атеиста Генриха Антоновича и про артурову мать, которая в церковь не ходила, хоть и молилась тайком под одеялом.
Батюшка покачал головой.

- Уж больно всё дивно сложилось. Кто-то Пречистую умолил...

  Спустя пару лет я случайно встречусь с Лилей в электричке – она будет ехать в Москву со своей приятельницей.
Разговор зайдёт об Артуре, затем о его семье, историю которой женщина, оказалось, знает, потому что тоже из тех мест.
И выяснится, что артурова матушка - из семьи высоких чинов духовного звания. Что отец её был там, на Западной Украине, чуть ли не митрополитом.

  Правда. Ничего,кроме правды.

                * * *

Я еще продолжала по инерции идти, еще где-то в подсознании предстоял путь через кабинет вниз, по коридору к старой шахте, на аэрокаре к серым скалам, где Эрл Стоун прятал свою лабораторию. Но я уже остановилась. Так лопнувший стакан еще какое-то мгновение сохраняет видимость формы, но он уже перестал быть стаканом - это груда осколков, цепляющихся друг за друга.
          В кресле у дверей кабинета сидел человек. Заходящее солнце золотило его голое, точно полированное, темя.
          Почему-то Шеф ВП не носил парика.
          Он обернулся и встал нам навстречу.
          Не может быть. Та же мысль, что в лучшие минуты с Эрлом. Вернее, антимысль той. Слишком плохо, чтобы быть на самом деле. Я успела заметить повисший за окном полицейский аэрокар. Неужели конец? Я все еще чувствовала на плече руку Эрла, но уже летела куда-то вниз, в бездну, вместе с кувыркающимся сердцем. Темно, душно, шум в ушах. И будто в тумане приближающееся лицо Эрла.
          - Николь, что с тобой? Николь!
          Но физически я уже в порядке - мне ведь только девятнадцать.
          Удается, наконец, восстановить дыхание, предметы вокруг приобретают нормальные очертания. С этой минуты я буквально мечтаю о физической дурноте, о небытии. Но я в порядке. Я даже машинально пожимаю протянутую руку отца.
          - Вот и я, Рита. Неважно себя чувствуешь? Тогда можешь идти. Поль проводит тебя домой. Ты свою миссию выполнила.
          Эрл! Я молчу. Я смотрю на Эрла, который отвечает на вопросы.
          - Эрл Стоун, гражданский номер такой-то, год рождения такой-то, бывший химик, ныне иллюзионист, выступающий под псевдонимом Дэвида Гура, вы обвиняетесь в величайшем антигосударственном преступлении - сокрытии и хранении предметов, несущих информацию о Земле-альфа...
          Мы знали, что это может когда-либо случиться, но гнали прочь подобные мысли, как мысли о смерти. Так же вероятно и так же невероятно, как смерть в любую минуту. И не были готовы к этому, как люди всегда не готовы к смерти.
          Эрл наивно попробовал отпираться:
          - Ничего не понимаю, Шеф, Какие у вас основания?
          - Основания? - У этого человека была моя улыбка! Я знала, что Эрл сейчас подумал об этом. Отец извлек из кармана уже знакомое мне яйцо, о существовании которого Эрл знал.
          - Как дела, Рита? Как дела, Рита? Как дела, Рита?
          Меня не оставляло ощущение, что я всего лишь марионетка в жутком хаосе. Яйцо открылось. Я ожидала услышать какой-либо из монологов Риты, а вместо этого:
          - Если ты думаешь, что меня подослала ВП... Давай рассуждать логически. Я больна и не совсем нормальна, значит, во-первых, не являюсь полноценным агентом... Зачем было им отправлять меня одну прямо тебе в руки?
          - Как мы и полагали, это прозвучало достаточно убедительно,- прокомментировал Шеф.
          Мой голос! Эрл отвечает. Опять я.
          - Просто я их убедила, что здорова. Обманула ВП, чтобы встретиться с тобой и выяснить...
          - Когда я понял, что к чему, первой мыслью, естественно, было сообщить куда следует. Но кое-что в этом хламе меня заинтересовало...
          Наш тогдашний разговор. Каким образом? Откуда? Что-то должно произойти, сейчас же, немедленно. Со мной, с Эрлом, с этой комнатой, с миром. Но ничего не происходит. Мы стоим и слушаем самих себя, то, что говорилось только друг для друга, самое сокровенное, самое интимное. В тайнике, в моей комнате, похожей на дно колодца, во время наших конспиративных прогулок. Нет, не может быть, мы же тогда были совсем одни! И "только человек" мог проникнуть... Как ни странно, техническая невероятность, неосуществимость этого спектакля помогла мне выдержать, убедить себя в нереальности происходящего. Абсурд, это не имеет ко мне никакого отношения. Нелепый сон.
          - Прекратите!
          Кажется, это крикнул Эрл, но я не узнала его голоса. А лицо! И напряженное тело, будто спрессованное, скрученное, готовое к прыжку. "Он его убьет",- вяло подумала я. Не как участница, а как зрительница.
          Шеф отключает магнитофон, "яйца" в его руках как не бывало, на губах по-прежнему отштампована улыбка Риты.
          - Я так и полагал, что этого окажется достаточно. Вы арестованы, Эрл Стоун. Мы бы хотели обыскать помещение.
          - Вам нужно мое разрешение?
          - Нет, помощь. Ведь мы не люди.
          Ирония? Вряд ли. Просто констатация факта. Эрл тоже спокойно, как настоящий бетянин, распахивает дверь кабинета. - Прошу.
          Отец проходит, за ним "мальчики", неизвестно откуда взявшиеся. Эрл пропускает их, входит сам, не глядя на меня. Дверь захлопывается.
          Я по-прежнему зрительница. Оба они вывели меня из игры. С кем я, кто я? Я лишена индивидуальности. Безвольное, одеревеневшее тело без чувств и без мыслей. Шок. Инстинкт самосохранения.
          Рука на моем плече, там, где только что была рука Эрла. Красивый блондин с моим лицом. Поль, брат Риты, мой брат. Он что-то спросил, я ответила. Мягкое сиденье аэрокара. Телевизор, футбольный матч. Поль оставляет меня в покое. Я зрительница, я смотрю футбол.

                * * *

          Прячусь, бегу от самой себя куда угодно - в небытие, в безумие. Я облако, трава на лугу. Что-нибудь поэтичное. Легко и просто. Или я Рита? Настоящая Рита, бетянка, дочь Шефа ВП.
          Нельзя, не смей. Надо вернуться в реальность, потому что там Эрл. Ты Ингрид Кейн. Все кончено, они увели Эрла. Слышишь, ты Ингрид Кейн? Ты в здании ВП, куда тебя привез Поль. В комнате Риты, на ее тахте. Я Ингрид Кейн. Я, я...
          Все во мне сопротивляется, потому что Ингрид Кейн - это боль. Неслыханная, нечеловеческая, гораздо страшнее физической. Эрл - они убьют его, может быть, уже... Я никогда его не увижу. Эрл!
          Я молча кричу от этой боли. Отчаянно, исступленно...
          Я катаюсь по тахте, но я... неподвижна.
          Со стороны похоже, что я сплю.
          Тысячи глаз, тысячи ушей. Возможно, они следят за каждым моим жестом. В спальне темно и тихо, но мне кажется, что это тишина сцены, перед которой зрительный зал. Невидимые наблюдатели, от которых невозможно скрыться.
          Мне плевать, что сделают со мной. Только Эрл. Эрл, который неотделим от меня.
          Так вот что они называли Страданием, вот от чего бежали на Землю-бета. Зло, несправедливость, жестокость окружающего мира. И бессилие что-либо изменить. Не могли? Не умели? Не знали?
          Туда, где ты сам по себе и не страдаешь от зла. На планету одиноких и спокойных.
          А мне некуда бежать, разве что от себя самой. Потому что Эрл-это я.
          Боль. Молча кричу, неподвижно бьюсь на тахте, плачу без слез, притворяясь спящей, притворяясь бетянкой для тысячи невидимых глаз.
          Эрл считает меня шпионкой, предательницей. Объективно так и есть. Неужели ничего нельзя исправить? Неужели? Я взываю к чуду, к Богу. Господи, если ты есть...
          Встаю, заказываю кофе и сандвичи. Пусть смотрят. Мне нужны силы.
          Что, собственно, они знают? Эрлу предъявлено обвинение в сокрытии тайника. Но ни слова об альфазине, о лаборатории, о намерении уничтожить "рай" бетян. Почему? Маневр или просто не знали? Если знали, то почему не арестовали Эрла прежде? О "критической массе" альфазина был осведомлен только сам Эрл, и тянуть было крайне рискованно. Выжидали, когда он полностью откроется? Это произошло сегодня, но ведь Эрл ничего мне толком не сказал, лишь общие слова.
          Мы шли осматривать его лабораторию - наиболее ценная информация наконец-то плыла ВП прямо в руки. Казалось бы, самый подходящий момент, чтобы на месте все выяснить, захватить нас и обезвредить.
          Но они непостижимым образом отказываются от добычи, которую так долго караулили. Сами себе перебегают дорогу. Зачем? Нелепо.
          Не знали? Маловероятно. Нас подслушивали даже в постели.
          И что они знают обо мне? Теперь, когда я наконец-то обрела способность мыслить и попыталась вспомнить сцену ареста, мне и в ней открылось нечто странное.
          Они как будто опасались чего-то, связанного со мной. Сразу же взяли под крылышко, изолировали, увели... Я чувствовала, что еще нужна им. Зачем? Почему отец лично пришел арестовывать Эрла Стоуна - ведь обычно он поручает это кому-либо из помощников? Почему никто из агентов до поры до времени не присутствовал в холле? Мы могли бы вести себя не совсем спокойно, кстати, так и было. Я вспомнила, какое было у Эрла лицо. Шеф предпочел рискнуть, но не допустить посторонних. Он явно боялся. Чего?
          Я бессильна что-либо придумать, предпринять, и это хуже всего. Остается только ждать. Я даже не знаю, жив ли Эрл. Эрл, считающий меня предательницей.
          Боль, отчаяние, бессильная злоба - всю ночь я с ними наедине. Даже плакать я не имею права, и притворяюсь бетянкой, которую караулят тысячи глаз...
          Утром, меня вызвали к Шефу. К одиннадцати. Заставляю себя позавтракать. Причесываясь, замечаю, что волосы надо лбом будто обсыпаны пудрой. Я поседела. Что ж, у них тоже так было. Немного косметики, и мне снова двадцать.
          Теперь и у Риты крашеные волосы.
          Хорошо, что Ингрид все еще сохраняет чувство юмора.
          Но я знаю, что стала другой. Эта ночь изменила Ингрид Кейн едва ли не больше, чем счастливые месяцы с Эрлом.

                * * *

          Я вошла по форме. Шеф кивнул и указал на стул. Эрл... На секунду перехватило дыхание. Только бы знать, что он жив!
          Пауза кажется бесконечной.
          - Так-то, девочка. А ты думала, всех провела, да? Впрочем, их ты и вправду провела, целую комиссию. До сих пор ни о чем не догадываются. Только я знаю, что ты...
          Он помедлил. Если бы он сказал, "что ты Ингрид Кейн", я вряд ли удивилась бы.
          - Что твоя болезнь неизлечима. Знал, что отправишься к Гуру, как только мы тебя отпустим. Предвидел, что он клюнет. Мы опасались, что он связан с Землей-альфа, и не хотели раньше времени спугнуть. Правда, шутка с зубом тоже была рискованная, но уж очень заманчива. Моя идея.
          - С зубом? - У меня пересохло во рту.
          - Как, ты не знала? - Шеф усмехнулся.- А я был уверен, что вы обнаружили. Передачи вдруг прекратились, да, собственно говоря, я уже выяснил все, что хотел. Поэтому и решил - пора кончать. А то мало ли...
          Меня даже замутило от отвращения к себе: примитивно, как дважды два - обычная пломба в зубе. Разоткровенничалась! Пломба, которой не было у Николь и которая вдруг выпала у Риты. А я, погрузившись во всякие мистические измышления, не сумела сообразить... Наркоз, когда я спала, крошечный передатчик в просверленном зубе. Я даже не искала толком эту пломбу - выпала и выпала. Тьфу!
          Это я виновата, Эрл. Я действительно была шпионкой.
          Они поспешили нас арестовать! Счастливая случайность. Они ничего не знают о троде и лаборатории. Впрочем, какое, это имеет значение, когда за одну только книгу с Земли-альфа Эрлу грозит смерть?
          А может, они его спровоцировали рассказать о лаборатории? Вряд ли. Шеф бы сейчас не был здесь.
          - Что вы с ним сделали? - будто кто-то другой это спросил. Я приготовилась к крику, знала, что не смогу сдержаться, что от этой боли закричу, упаду на пол, признаюсь, что я Ингрид Кейн, стану травой на лугу, умру...
          - Он здесь, в четвертом блоке. Тебе нехорошо?
          Мотаю головой. Пара глубоких вздохов, и я в порядке. Я даже могу говорить.
          - Отец, он же не причинит никакого вреда. Уничтожьте тайник, Эрл снова займется химией, или любая профессия... Я вылечу его. 0тец!
          Ловлю себя на том, что пытаюсь воздействовать на его чувства. Чувства, которых нет. Я разучилась разговаривать с бетянами. Шеф слушает меня терпеливо и снисходительно, как больную.
          - Дочь Шефа ВП просит отца нарушить закон - лучше молчи, Рита. Ты больна и не понимаешь, что несешь. Это будет показательный процесс - народу не мешает напомнить, к чему приводит любопытство. Кто знает, может быть, подобные тайники... Эрл Стоун должен умереть.
          - Когда?
          - Об этом я и хотел с тобой посоветоваться. Как тебе известно, право лишить преступника жизни принадлежит разоблачившему его агенту.
          - Так вы хотите, чтобы я...
          Это уж слишком. Они предоставляют мне право убить Эрла. Меня душит смех, не могу остановить. Что-то вроде истерики. Плохо, сдают нервы...
          Шеф терпеливо ждет, когда я успокоюсь.
          - Ты должна, девочка. Они думают, что ты здорова. Я их убедил, будто ты действовала по моей инструкции. Если бы они знали... Тебя бы поставили с преступником на одну доску.
          Забота обо мне? Отцовский инстинкт? Любопытно.
          - Я их убедил, но кое-кто сомневается. Ты играла слишком правдоподобно. Я опасался: ты что-либо выкинешь, когда мы будем брать этого парня, и предпочел обойтись без свидетелей. Но ты держалась молодцом. А теперь... Если ты откажешься, они все поймут. Тебя будут судить. Или отправят в сумасшедший дом.
          - Мне все равно.
          - Но наша семья будет дискредитирована, мне придется подать в отставку. Наша династия...
          Так вот откуда этот мягкий просящий тон, вот зачем я ему нужна. Династия.Клоны. Смешно.
          - Значит, ты законник только в том, что не касается тебя лично?
          - Глупости. Разве ты виновна в своей болезни? Это было нужно для дела. Сразу же после смерти Эрла Стоуна ты получишь полную свободу. Можешь спуститься вниз, отдыхать, выбрать любую профессию. Единственное условие - никогда не упоминать о Земле-альфа. Если не хочешь, чтобы сами бетяне донесли на тебя. Надеюсь, ты достаточно благоразумна. Когда Эрла Стоуна не станет, твое безумие постепенно пройдет, я уверен. Ты должна выполнить свой долг для собственного же блага.
          - А если нет?
          - Тогда... я уберу тебя незаметно - воздушная катастрофа, несчастный случай, мало ли... У меня нет другого выхода. А Эрлу Стоуну уже не поможешь ничем.
          Молчу. Все бесполезно: Шеф рассуждает вполне логично. Ничего, кроме логики. Мы говорим на разных языках, и мы в их власти.
          - Когда я должна дать ответ?
          - Сейчас. С Эрлом Стоуном все ясно - любая отсрочка с исполнением приговора покажется подозрительной. Завтра в полдень преступник должен быть мертв.
          - Можно мне с ним увидеться?
          - Нет.
          Даже на боль уже нет сил, только мозг, отказываясь сдаваться, лихорадочно ищет выхода. Будто бесполезные удары в глухую, непробиваемую стену.
          Эрл, Эрл, Эрл...
          И вдруг свет. Даже не мысль, а внезапное озарение, еще не успевшее сформироваться в слова.
          Спокойнее, Ингрид, Шеф ничего не должен заметить.
          - Я согласна.