(1998 год)В тот погожий августовский день 98-го я, как всегда, стояла с ведрами букетов у вокзала.
Спиной к солнцу, лицом к табло обменника напротив, где обычно выставлялся курс валют.
Уже много месяцев и дней давали за доллар шесть с копейками. И вдруг...
Шесть пятьдесят, шесть семьдесят, семь пятьдесят...
Я протёрла глаза.
- Девки, гляньте, что с долларом!
- Что с ним может быть?
- Да скачет!
- Ну и пусть себе. У меня их сроду не было.
Буркнув в ответ что-то вроде “клухами родились, клухами помрёте”, я сплавила спекулянткам оставшиеся букеты и помчалась домой, где у меня хранилась энная сумма в рублях.
Растолкала традиционно спящего Бориса. Велела снарядить пару тачек с пустыми коробками, велосипед с корзинкой сзади и побольше мешков и наволочек.
- Да в чём дело?
- Потом объясню.
Я ещё сама толком не знала, в чём. Просто почуяла опасность, что было, в общем-то, естественно.
Забавно другое – действия мои были чёткими и последовательными на каком-то подсознательно-генетическом уровне – все эти мешки, тележки.
И потом в ближайшем местном гастрономе, где стояла тишь да гладь... Несколько покупателей, берущие по полкило конфет и риса да по бутылке постного масла, зевающие от жары и безделья продавщицы, - куда мы диссонансом ворвались – всклокоченные, запыхавшиеся.
Но главное – размах.
- Мешок песку, мешок риса. Гречки, пшена, лапши, - сыпьте в наволочки.
- Сколько?
- Сколько войдёт. А ещё соли пачек двадцать. Коробку бульонных кубиков, приправы, зелёного горошка, томатной пасты. Три коробки постного масла...
Что там ещё у вас?
Да, муку забыли – десять пакетов…
То ли глубинная память военных лет сказалась, то ли ещё что, но при следующей ездке мы набрали уже в промтоварах стирального порошка, хозяйственного и туалетного мыла, каких-то белил и красок, кремов и даже электролампочек.
Продавцы даже не поинтересовались, почему такой базар – мало ли какие у людей проблемы...
- Рубль падает, - проинформировала я их и очередь по собственной инициативе.
- Куда падает?
- По отношению к доллару.
В очереди облегчённо засмеялись. Мол, у нас и рублей-то нет. От получки до получки.
Я покрутила пальцем у виска.
Паника начнётся на следующий день. А сегодня, и в нашу вторую, и в третью ездку будут всё те же сонные продавщицы и редкие “полукилограммовые” покупатели.
Истратив почти все наличные, я брошусь информировать посёлок.
Соседи - Игорь с Женькой, как всегда, керосинили.
Игорь отмахнулся, что никаких денег у него нет. А Женька сказал, что давно откладывает пенсию на специальный счёт, с которого ни копейки снимать нельзя, потому что пропадут проценты.
- Немедленно забери и купи баксы, балда.
Он посмотрел на меня, как на агента международного империализма, и предложил выпить.
Из всех знакомых, кого мне удалось застать дома и предупредить, только один врубился и помчался в Москву.
Потом долго благодарил.
А у Женьки, по сути, обесценилась накопленная на автомобиль сумма.
Не лучше обстояло дело и с моими приятельницами по цветочной торговле, которых я на следующий день уговаривала немедленно забрать наличность из банка и перевести в доллары.
У обменников уже росли очереди, за доллар давали около восьми рублей.
Некую Зину я вроде бы сагитировала, она поехала в банк. Но впоследствии плакалась, что кассирша так страстно уговаривала её “не делать глупостей и не поддаваться панике”, так сладко пела опять же про утерянные проценты, что бедная Зина сдалась и тоже в результате погорела.
Потом она робко интересовалась, в каких верхах у меня такие осведомлённые знакомые. И чтоб в следующий раз я её непременно предупредила согласно их информации, - мол, уж тогда она обязательно послушается…
Затем была бойкая торговля накануне первого сентября, рубль продолжал падать.
Помню, как на вырученные деньги купила портативный телевизор на аккумуляторах, турецкую кожаную шубу, несколько пар кроссовок, ещё какую-то необходимую ерунду.
Бегство от рубля.
Последнее, что отпечаталось в памяти – свалка у оптовых ларьков, торгующих блоками сигарет, кофе, чаем и плитками шоколада.
Попросила приглядеть за букетами, побежала через улицу узнать, в чём дело.
Народ расхватывал пакеты с арабикой в зёрнах и банки растворимого кофе.
Постояла в очереди, набрала кофейных банок и пакетов полные руки. Не хватило рубля.
- Сейчас принесу.
Рубль нашёлся не сразу – у продавца лотерейных билетиков.
А окошко кофейно-сигаретного киоска было уже закрыто, народ рассосался.
Парень от моего рубля брезгливо отмахнулся – он спешно менял ценники в два-три раза подорожавшего товара.