(2000 год)И тут - очередное чудо. Неисповедимые повороты и закоулки ЦДЛ выводят меня к большой полуоткрытой двери, за которой вижу у длинного стола явно элитную тусовку во главе с нынешним вождём оппозиции и, судя по рейтингам, - без пяти минут президентом.
С самим Геннадием Андреевичем Зюгановым.
“Вот ему и вручу, - мелькает безумная мысль, - В собственные руки. Сейчас или никогда”.
Останавливаюсь у входа, жду. Какие-то у них там неотложные дела, прерываемые похохатыванием, стрекотом видеокамер, щёлканьем фотоаппаратуры и даже, вроде бы, звоном бокалов.
Проходит минута, другая…
Больше всего хочется пробкой выскочить на свежий воздух, если можно так назвать атмосферу на углу Садового и Большой Никитской с вечными автомобильными заторами.
Но нельзя – само Проведение привело меня к этой судьбоносной двери. Только бы не хлопнуться в обморок.
Надо ещё глотнуть валокординчику.
За моими безуспешными попытками нашарить пузырёк в раздутом чреве сумки, - всё равно что во чреве кита, проглотившего Иону, с интересом следит охранник – молодой симпатичный качок с необъятной грудью.
То ли "калаша” под курткой прячет, то ли мышцы и впрямь такие…
- Скажите, это надолго? – опережаю я вопрос.
- А вам, собственно, что надо?
- С Геннадием Андреевичем переговорить.
- А здесь у вас что? – тянется он к сумке.
- Бомба! – огрызаюсь я, выдирая из неё фолианты.
Что-то падает, катится по полу.
Так и есть, валокордин.
Шарю по полу и, наконец, нащупываю злополучный пузырёк.
Охранник принюхивается. Моё поведение ему явно не нравится.
- Книжку свою хочу подарить Геннадию Андреевичу, - улыбаюсь я, жадно слизывая с пробки валокординовые капли и вручая ему том.
Качок открывает и не отходя от кассы начинает читать.
Предисловие, затем первую страницу.
Очень внимательно. Затем начинает выборочно листать.
Неожиданная цензура.
В коридоре темно – что он там различает?
Однако, содержимое ему, видимо, по душе. Возвращает он мне первый том уже совсем по-дружески, берёт второй.
- Да, интересно… Он там сейчас с …(фамилию я не разобрала) занят. Как подам знак – сразу входите.
Жду ещё несколько минут.
Наконец, охранник проталкивает меня в дверь.
Неужто свершилось? Впервые говорю с человеком такого ранга и полёта.
Будто не я, а какая-то другая полоумная тётка в фиолетовом платье-свитере, чёрных армейских ботинках, с кондукторской сумкой через плечо прорвалась к будущему президенту и докладывает:
- Вот, мол, издала двухтомник, считаю свой скромный труд в текущий момент идеологически необходимым для оппозиции.
И хочу вручить его лидеру на предмет этого самого “Что делать?”…
Солидные мои кирпичи в солидной синей обложке с золотыми буквами приводят потенциального главу государства в неподдельный, а может, и “на публику” восторг.
Он обнимает меня за плечи и говорит, что это потрясающе и замечательно.
Щёлкают фотоаппараты, жужжат камеры.
- Она нам уже послала в Думу экземпляр, - сообщает Поздняков, - Мы не успели вам передать.
- Нет-нет, пусть лично надпишет, сейчас же, - лучезарно улыбается Геннадий Андреевич и велит подарить мне свою фирменную авторучку – тоже синюю, с золотыми искорками и факсимильной росписью.
В ответ ставлю свою опять же “фирменную” дарственную: “Их тьма, но нас – свет” - слова Павки Кольчугина из романа.
Вождь улыбается, благодарит, и все вокруг улыбаются.
Спрашивают, нет ли ещё экземплярчика, или где можно купить. А потом процессия торжественно отбывает на сцену.
Слышу из зала гром аплодисментов, но сил ни на что больше нет – поскорей бы добраться до электрички.
Неужто свершилось – может, хоть пролистает…
Ну не лично сам - кому-то из шестёрок даст ознакомиться.
Всё же новая положительная программа, о которой так долго талдычат, - на дороге не валяется…Конкретные шаги перед выборами, легко и быстро осуществимые…
При каждой первичке оперативно организовать пункты Изании – реальной взаимопомощи. Мобилизовать резервы, силы, таланты…
Расшевелить безмолвствующий спивающийся “электорат”. Заставить его вновь поверить в себя и лидеров, остановив социальную и духовную катастрофу. Которая к “свободе” имеет такое же отношение, как “свободное падение”…
Ох уж эта моя песня про белого бычка!
Дома, едва успев отпереть дверь, отправляюсь выгуливать Джина, который целый день просидел взаперти
. Затем наливаю ему похлёбки, себе щей и включаю ящик.
В новостях как раз передают репортаж о встрече в ЦДЛ оппозиционного вождя с избирателями.
Во втором отделении – концерт.
Жанна Болотова читает монолог Катерины из “Грозы”: “Почему люди не летают так, как птицы?”.
Корреспондент комментирует, что когда-то этот монолог читала юная героиня Жанны в фильме “Дом, в котором я живу”.
Вот, мол, уже немолодая актриса спустя сорок лет снова о том же безответно вопрошает.
А, в самом деле, почему они не летают?
Чому я не сокил?
Ну ладно, прежние идеологи не ладили с небом.
Но вот, принесли этим, вроде бы “продвинутым”, проект “с крылышками”…
А они, “упёртые атеисты”, (именно “упёртые”, а не “убеждённые” - по принципу “не знаю и знать не хочу”) – отмахиваются и снова вопрошают, заламывая руки:
“Почему не летают?”
Да летают они, дорогие товарищи!
И при комиссарах летали, “преодолевали пространство и простор”.
И “сказку делали былью”, сами о том не ведая, чистым жертвенным полётом души, ведущим в бессмертие.
И не о социальных правах да моральных кодексах надо с народом толковать перед выборами, а об этих самых таинственно-глубинных “крыльях”, возносящих “мыслящий тростник” к великим свершениям и высотам.
Но… У попа была собака.