“Изания – выход”

Часть 4
(Приложение для тех, кто не в курсе Проекта или не понял.

У остальных автор просит прощения за неизбежные повторы)

Е. ИЗАН-БАНК КАК ИНВЕСТИЦИОННЫЙ ФОНД ВЗАИМОПОМОЩИ.

(Отрывок из статьи “Как спастись олигарху?)

“Уж коли наш олигарх по своему призванию банкир, то есть вышеупомянутый “аккумулятор”, хранитель богатств страны (чаще не только своей), то ему, как говорится, “сам Бог велел” создать такой народный инвестиционный банк, где бы каждый вложенный “талант” (неважно, в какой валюте) шёл “на работу жаркую, на дела хорошие”, как пелось в старом советском фильме.

Где бы счета клиентов, включая и капиталы самого управляющего, не просто приумножались, но и переходили постепенно в категорию вечных ценностей – телесного и духовного спасения народа.

Банк Взаимопомощи, Возрождения и Восхождения, девизом которого стало бы “Сотворим друг друга”.

В чём ж принцип работы такого народного Изан-банка? С чего начать олигарху?

Потенциальным клиентам (как отдельным талантливым, активным, но невостребованным гражданам, так и бедствующим трудовым коллективам) предлагается подать заявки на погашение тех или иных неотложных счетов.

 Это может быть оплата коммунальных услуг, строительно-ремонтных работ, аренда жилья, проведение летнего отдыха, срочной операции и т.д.
 Учёба – как в нашей стране, так и за рубежом, покупка недорогого автомобиля с целью заработка, различной техники и горючего для какого-либо разорённого хозяйства, мини-цехов по переработке мясных и молочных продуктов, рефрижераторов и т.д.

 Руководство банка (инвестор или группа инвесторов) обсуждает заявки, изучает счета и оплачивает их прямо учреждениям и фирмам в порядке рассмотрения и утверждения заявок.

 Наличные на руки, как правило, не выдаются – здесь действует тот же порядок, что и в Кассе Взаимопомощи – средства на личных счетах фиксируются лишь после их “материализации” в том или ином благом деле.
 При этом составляется долговое обязательство, что такой-то гражданин или коллектив берёт в долг у Изан-банка энную сумму на такой-то срок.

Кредит беспроцентный, но не безвозмездный.
 Все одолженные инвесторами суммы проставляются на их персональных счетах, обналичиваются по мере возвращения кредитов, но тут же пускаются на оплату других заявок и перспективных проектов – пока не сформируется устойчивый контингент клиентов.

 Инвестиции делаются или в доле с клиентом (то есть рискуя, но и с вероятной прибылью), или просто одалживаются (без риска).
 Их можно застраховать в обычном порядке.

Все расчёты внутри банка производятся в иуе (изанская условная единица), приравненные для удобства к доллару или любой ходовой валюте.
 Поскольку в банке деньги, не лежат, а всё время “в деле”, в производстве материальных и прочих ценностей, то в случае краха той или иной валюты все счета просто автоматически переводятся в другую, устойчивую.

 При этом никто из клиентов и инвесторов ничего не теряет, так как все в равном положении.
При работе со странами СНГ или дальним зарубежьем используются для взаиморасчётов всё те же иуе по курсу данной страны.

А ещё “фишка” в том, что “долги” граждане вовсе не обязательно должны возвращать наличными. Можно и даже желательно – готовой продукцией.

К примеру, для сельских хозяйств, фермеров, животноводов, садоводов и огородников - это мясо, колбасы и мясные консервы, яйцо и птица, фрукты и овощи, соки и соленья, картофель, молоко и молочные продукты – практически всё самое необходимое и к тому же экологически чистое.

В этом смысле можно сказать, что Изан банк (фонд) призван стать как бы мозгом Изании, планомерно рассылающим необходимую помощь по её “горячим точкам” в соответствии с сигналами с мест.
 Он будет тесно связан с изанской базой данных, со столом заказов и рекламным отделом, где клиентов известят о поступившей продукции и ценах на неё, примут заказы.
 А затем она изанским транспортом развезётся по адресам или распределится между заказчиками в указанном месте (можно прямо с грузовика).

То есть Изан-банк с первых шагов будет тесно связан со всеми службами Изании.
 В частности, транспортная сформируется из водителей-профессионалов, допустим, взявших кредит на покупку автомобиля или его ремонт на условиях “отработки” в Изании.

Или же можно просто зачислить на испытательный срок шофёров, давших объявления в газету “Из рук в руки” и подобных изданий, где полно предложений ищущих работу - со своими машинами и без.

Не только водителей, но и сиделок, врачей, репетиторов, компьютерщиков.
 Масса объявлений о сдаче жилья (фирма-посредник берёт огромные проценты), и о других разнообразных услугах.

 В первую очередь, Изан-банк будет рассматривать предложения тех, кто готов получать часть зарплаты нашими услугами и продуктами.

 Это могут быть также обеды на дом (надо наладить приготовление таких обедов и их доставку, чтобы не было проблем со скоропортящейся продукцией).

 Для этого потребуются штатные повара и кулинары – тоже, главным образом, заинтересованные в нашем сервисе, нуждающиеся в нянях и сиделках для своих детей, больных и стариков, в репетиторах и педагогах для обучения школьников и молодёжи разным полезным специальностям.

 Сиделки же, в свою очередь, могут нуждаться в жилье, какой-нибудь агроном или животновод – в земельном участке в аренду, репетитор – в даче на лето, а кто-то ещё - в услугах стоматолога и массаже.

 То есть кредиты получат прежде всего те, кто готов постоянно пользоваться нашей службой быта и другими программами, тем самым присоединяясь к проекту и образуя искомую связь “всех со всеми”.

Должники банка могут расплачиваться не только пищевой, но и другой продукцией (посудой, валенками, меховыми шапками, лоскутными одеялами и юбками, шерстяными носками и т.д.).

 А также услугами - строительно-ремонтными, транспортными и медицинскими, уходом за больными, детьми и престарелыми, репетиторством.
 Арендуя нуждающимся в жилье изанам свои пустующие квартиры или части жилплощади, дачи для отдыха, участки под теплицы, гаражи и т.д.

 В общем, кто чем богат, тому фонд и рад.
 Востребованы все и вся – умелые руки и светлые головы, время и таланты, пустующие земли, дома и подсобки, пилорамы и всевозможные мастерские, грузовики и легковушки б/у – ничто не должно простаивать и гнить.

Всё поступает в общий фонд и уходит по назначению согласно вышеупомянутой системе взаимозачётов в иуе.

*   *   *

А ЧТО ТЫ УМЕЕШЬ ДЕЛАТЬ?

Принцип работы Изан-банка можно назвать “теремковым”.

“Мышь-норушка там зерно толчёт, а лягушка пироги печёт, а бобёр с колючим ёжиком режут сало острым ножиком. А петух на подоконнике им играет на гармонике”.

То есть все при деле.

 Когда же стучится незнакомец, его первым делом спрашивают:
-  А что ты умеешь делать?
 И если выясняется, что “Ловить мышат, давить лягушат, ежей душить, петухов потрошить” (“Вампирия”) - ответ однозначный:
 - Ну так мы тебя не пустим.

Зачисленные на работу (с испытательным сроком) новички приобретают по выбору в счёт зарплаты одну или несколько потребительских кредитных карт по вышеуказанным разделам – питание, жильё, учёба, медобслуживание, транспорт, ремонтно-строительные работы и т.д.
 (они для удобства разного цвета).

 Или одну общую карту – на набор услуг.
В картах регулярно проставляется дебит-кредит, заверенный подписями и личными печатями обеих сторон (водитель-пассажир, врач-пациент и т.д.).
Затем использованная карта сдаётся в Изан-банк и подсчитывается баланс.

Такие месячные карты может приобрести и гражданин “с улицы” за наличные (карта выдаётся на руки лишь после оплаты этими наличными текущих счетов по неотложным заявкам).

 Тот же принцип, что и в Кассе Взаимопомощи – просто Касса формируется как бы “снизу”, самими участниками, а Изан-банк – сверху (инвесторами), однако затем к ним присоединяются и рядовые “поверившие” граждане.

Пустые развлечения, роскошь и вредные привычки Изания из своей сферы деятельности сознательно исключает, оставляя всевозможную “дурь” и непотребства попечительству “ветхого” мира.

Таким образом, вокруг банка постепенно формируется развёрнутая и самодостаточная система жизнеобеспечения по всем основным параметрам “хлеба насущного”.

 Пользоваться по возможности лишь “своими” товарами и услугами – своеобразный патриотизм, негласное правило.
 Все за одного, один за всех.

Тем не менее, неизбежна и внутренняя конкуренция – если кто-то станет халтурить или запрашивать слишком много, допустим, за транспортные услуги, клиенты обратятся через базу данных к другому водителю.

Поскольку Изан-банк автоматически отсечёт также многочисленных “накрутчиков”, он сэкономит клиентам не только время, силы и нервы, но и немалые средства, обеспечив всем необходимым при минимальных затратах.

 Освободившиеся деньги будут одновременно и накапливаться на счетах, и работать “на всех”.
 Собрав достаточную сумму в иуе, их можно будет вложить в собственные и иные проекты, индивидуально или коллегиально, получить при этом прибыль, войдя в долю.

 Появится перспектива совместного финансирования фильмов, издания книг, научных разработок и создания медицинских центров, активного участия в возрождении страны - её промышленности, сельского хозяйства, в научных, культурно-духовных и экологических программах.

 Причём вполне возможен вариант, что изанин-животновод, строитель или сантехник, накопившие изрядные суммы, захотят вложить их в постановку фильма по любимой книге, а художник или писатель – поучаствовать в спасении элитной романовской овцы или талдомских свиней.

Тем самым наглядно продемонстрировав, что нет “высоких и низких” профессий.
 Потому что ни режиссёр, ни учёный, ни композитор не могли бы состояться без тех, кто выращивает для них хлеб, строит дома, шьёт одежду, кто учит их детей и обогревает, вырезает им аппендикс и пломбирует зубы.
 Равно как и народ останавливается в развитии без своих учёных и духовно-культурных лидеров.

Изан-банк даст нам возможность на деле сблизиться в единый организм, взаимно вкладывая силы и средства в совместный труд представителей разных народов, социальных групп и верований:

“Носите бремена друг друга, и так исполните закон Христов”.

*   *   *

ТРИ СТУПЕНИ ВВЕРХ

Так можно быстро создать альтернативный, стремительно расширяющийся мир, не знающий ни государственных границ, ни классовых, религиозных, национальных и прочих распрей.
 Объединённый единой системой кровообращения, где каждый добросовестно делает то, что умеет и любит, получая для этого всё необходимое от других.

Речь здесь уже о второй из трёх ступеней Изании – аббревиатуры “Исполни Закон Неба”.
 Эти ступени обозначены в известной всему миру молитве Господней.
 Из неё следует, что сошествие Царства на землю невозможно без нашего восхождения навстречу:

Первая ступень – “хлеб насущный” (взаимопомощь).

Вторая – “долги наши” (возрождение). “Оставь нам долги наши, как и мы оставляем нашим должникам” – речь здесь не только об узко понимаемом “прощении обид”, но и об отдаче долгов Творцу, оправдании жизни через оставление (прощение) их друг другу по принципу единого организма.

 Взаимное погашение “долговых обязательств” путём добросовестного, а порой и самоотверженного, вклада в общее дело.
 Не случайно молитва эта – обращение к Небу от множественного “мы”, а не от одинокого “я”.

Третья – “избавление от лукавого” или духовно-нравственное врсхождение в связке.

 Не подставлять вампирам шеи, не жить по законам ветхого мира, питая грех участием в запрещённых Творцом играх.

Взаимная поддержка и финансирование, как уже подчёркивалось, только “разумного, доброго, вечного”.
 Нравственные взаимные обязательства, из которых главное: “не послужи соблазном”, чему будет способствовать отсутствие необходимости селиться вместе.

 Добровольный отказ от лишнего, ненужного, от “бремени страстей”, вредных привычек и прочей “дури”.
 От вещизма, отяжеляющего и захламляющего жизнь.

 Но третья ступень - уже для “продвинутых” изан.

Тело подчинить разуму, разум подчинить духу, дух подчинить Богу – это ступени послушания Творцу, ведущие к подлинной Свободе в Его Царстве.

 К той самой объединяющей и просветляющей идее, о которой сейчас многие тоскуют, хотя она давным-давно написана на скрижалях, освящена и искуплена Божественной Кровью.

Свобода в Боге, в отличие от звериной “отвязанности” - свободе от Бога.


Надо просто вернуться к истокам.
Впрочем, “человек – господин субботы”.
 Можно владеть всем, но ничто не должно владеть тобой, отвлекая и мешая (идолопоклонство).

(начало семидесятых)

       Теперь все вечера и выходные я паслась в этих антикварных комиссионках – на Фрунзенской, неподалёку от метро “Смоленская”, но особенно на Октябрьской.
 Где во вторник принимали вещи “на комиссию”, а в среду утром подъезд осаждала разношёрстная толпа. Не только спекулянтов, но и господ в дублёнках , дам в ондатрах и норках и вообще порой весьма известных личностей.

 “Личностям” приходилось туго. Уже за пятнадцать минут до открытия начиналась предстартовая лихорадка, потому что предстояла схватка с риском не только для дублёнок и норок, но и собственного здоровья, а порой и жизни.

 Сметающая всё на пути, давящая друг друга толпа врывалась в зал и хватала всё подряд из “новенького” – картины, лампы, часы, посуду... А порой и вовсе невесть что – тут уж кому как повезёт.
 “Бывалые” заранее, ещё во вторник вечером, знали, какие интересующие их вещи сданы на комиссию, какова их стоимость и в какую сторону за ними бежать.
 Договориться с продавцом, чтоб “придержал”, удавалось редко и очень дорого стоило – за это могли выгнать с работы.

       Я считалась “бывалой”. Мгновенно освоилась, сдружилась с продавщицами, проводя их в Дом Кино и ЦДЛ на всякие мероприятия.
 И мне разрешали, когда не было начальства, сидеть в приёмной с чьим-либо сценарием на коленях, который я редактировала, а то и переписывала заново. Успевая одновременно следить за мешками и сумками посетителей, извлекающих из них, подобно волшебникам, диковинные свои вещицы, от которых захватывало дух.
 Музыкальные ящички, часы-каретники, старинную посуду и статуэтки, керосиновые лампы, бронзу... И, конечно же, завёрнутые в пододеяльники и простыни картины.

       Картины принимала отдельная комиссия. И, когда у входа продавец её развёртывал, некоторые “эдики” аж просовывали головы в форточку.
 “Эдиками” здесь называли перекупщиков, в основном, с Кавказа, недолюбливали и гоняли.

 Ценные картины посылались в Третьяковку на экспертизу. Иногда, если были деньги, я договаривалась с владельцем, сразу же оплачивала вещь полностью и, разумеется, одаривала девочек-приёмщиц.
 Продавцы, как правило, соглашались – они не теряли проценты и выигрывали во времени.
Но попадались и особо принципиальные, которые хотели, чтобы “всё было, как положено”.

 Тогда приёмщицы крутили мне пальцами у виска и приходилось утром в среду штурмовать дверь на общих основаниях.
 На выходе на не сдавшего вещь продавца набрасывалась орава “эдиков”.
Как-то мужчина принёс Казанскую икону Богоматери в потрясающем окладе, расшитом жемчугом.
“Предметы культа” в магазине на комиссию не брали. Владелец просил не очень дорого, однако такой суммы у меня при себе не было.
 Мы договорились встретиться завтра, но на выходе мне пришлось буквально драться с “эдиками”, которые, оказывается, уже были в курсе и взвинтили цену.
 Я сказала, что заплачу мужику, сколько он скажет, взяла его под руку, и мы двинулись к метро “Парк культуры”.
“Эдики” отстали, но я сразу приметила “хвост” в виде роскошной машины с дипломатическими номерами, которая осторожно нас “пасла” до самого метро.

       Назавтра продавец на явку не пришёл – дипломат победил. Я не шибко горевала, потому что и так была по уши в долгах. Со многими понравившимися вещами приходилось расставаться, чтобы приобретать новые.
 Я “заболела” всерьёз и надолго.
 В компании с кузнецовским камином и свекровьиным пианино “Герс унд Кальман”, со столом-сороконожкой и буфетом красного дерева теперь красовались павловские стулья, хрустальная люстра и овальное зеркало в позолоченной раме крепостной работы, которое я приобрела у отъезжающей за бугор семьи скончавшегося юмориста Владимира Полякова.

 На стенах появились картины, бронзовые светильники, на полках – часы и безделушки. Почти все вещи добывались с бою, на нервах, многое приходилось “доводить до ума”, ремонтировать и реставрировать, консультироваться и изучать специальную литературу - как правильно чистить ту или иную картину или покрывать позолотой сколы рамы (не дай Бог покрасить)!
 И, самое главное, - беречься от подделок и откровенного надувательства. Что было нелегко, поскольку часто приходилось самой оперативно решать вопрос о покупке – вещь буквально рвали из рук другие психи. И надо было определить, сговор это или взаправду.

       Надо сказать, интуиция и везение у меня были уникальные – практически, я никогда не накалывалась, штудировала всевозможные справочники, и очень скоро со мной стали даже советоваться.
       Это был целый мир – не только наживы, но и серьёзных коллекционеров, порой фанатично отдающих за покупку раритета последнюю копейку.
 Как-то в среду, во время очередного штурма, я схватила наугад овальный портрет какого-то господина, похожего на Белинского.
 В очереди в кассу ко мне обратился странного вида субъект в потёртом пальто и старых калошах, напоминающий Дуремара, и попросил уступить ему портрет.

       Стоящий за ним “академик” (собиратель академической живописи) стал мне делать выразительные знаки, чтоб я согласилась. Овальный господин мне не очень нравился, я пожала плечами и отдала его “Дуремару”.

       - Вы не думайте, это не шедевр, - улыбнулся благодарно и печально тот, - Просто “мужской портрет” – моё хобби.
       - Кто это? – спросила я “академика”.

       Оказалось, это был Феликс Вишневский, один из самых богатых людей Москвы. Фанатичный коллекционер, впоследствии директор Тропининского музея, завещавший стране все свои картины.

       Ну а я... С прежними страстишками –ипподромом, “Берёзками”, преферансом (теперь я играла только на отдыхе в Гаграх) было покончено.
 Я оголтело служила новому идолу, устраивая “красивую жизнь” проклятому покрывалу в мелкие розочки и камину с рогатым фавном, которого впоследствии мой зять суеверно обклеит бумажными крестиками.

       Сила и энергия у меня при этом были нечеловеческие.
 Когда понадобилось передвинуть с места на место тяжеленный шкаф, наш верный приятель Август, до сих пор ходящий по воскресеньям на бега и считающий нас изменниками, пришёл помогать.
 Они с Борисом запросили пол-литра, выработали план, приготовили специальные катки, стали спорить, как их под шкаф подсунуть...
 И до того мне надоели, что я велела им посторониться, упёрлась в шкаф задницей, поднатужилась и...
Шкаф послушно поехал и вмиг встал, куда требовалось.

ПО ЗАДАНИЮ РЕДАКЦИИ
Юлия с фотокором "Смены" Тюккелем

(лето 1958 года)

       Вот листаю сейчас старые журналы с первыми своими публикациями - везде просматривается одна и та же тема: поиск смысла жизни.
Человек, его место в мире и обществе. Его высокое предназначение.
 Получается, что с самых первых шагов я искала Изанию.

       И – первый щелчок по носу. Еду в командировку с группой журналистов и фотокорров “Смены” в Ставрополье, в совхоз “Россия” – один из лучших в Союзе.
Там недавно сняли председателя Лыскина – за несоветские методы. Возил продукты в дальние края, продавал по “спекулятивным ценам”. А на вырученные деньги строил новые фермы. Отгрохал дворец культуры, стадион, бассейн.
 Что-то так и не достроил – помню, повсюду были развалины и остовы каких-то незавершёнок.
 Но народ Лыскина поминал добром.
Вот сейчас сразу же думается - а как бы решалась проблема состыковки богатейших и беднейших районов Советского Союза при наличии Изании?
 Да очень просто! Нужна лишь единая база данных и система современной связи всех со всеми. И на дух не подпускать никаких хапуг-чиновников.
 Допустим, с утра в конторе сельсовета лежит сводка всех проблем на сегодняшний день. Начиная с дефицита продуктов и кончая срочной медицинской или иной помощью.
  Выходим по поисковику на базу данных. Предложения по району, области, Союзу.
 Совсем необязательно Лыскину везти на Север яйца и фрукты - явно найдутся районы поближе, у которых и урожай хороший, и дешевле получится.
Затем выходим на транспортную базу и договариваемся о доставке.
 Загрузи порожняк!Наверняка окрестные реки и леса какой-нибудь тьмутаракани полны грибов, ягод, рыбы. Тоже невостребованых из-за транспортных проблем. Можно и мини цеха по переработке им подкинуть Договариваемся с местным населением и вперёд!
Всё по системе взаимозачётов через народный Изан-банк, где у каждого хозяйства - свой счёт. Дебет-кредит, все на виду. Халявщики не пройдут, а от жулья, само собой, нужна надёжная защита.

И кошки сыты, и лыскины целы.

       Впрочем, про Лыскина я тогда писать не собиралась.
 Мне повезло – киногруппа во главе с режиссёром Татьяной Лукашевич приехала в совхоз снимать кино.
 Сценарий никакой – про непутёвого паренька, мечтающего стать трактористом, с которым вечно что-то приключается.
 Комедия вроде “Ивана Бровкина”, только гораздо хуже.
 
Во время съёмок знакомлюсь с реальным учеником на тракториста. Иду к нему домой, беседуем о том, о сём.
Поражает нищета, развешанное во дворе застиранное тряпьё, самодельная мебель.
 На столе сушится хмель.
       - Пиво собираетесь варить? – спрашиваю.
       - Какое там пиво, - отвечает мать подростка, - Хлеб печём. Покупать-то больно дорого.
       И это – в одном из богатейших совхозов страны!

       Пьём чай с ликёром “Красная роза”. Я быстро усекла – хочешь разговорИть народ, бери с собой флягу. Кому вино, кому водку, смотря по обстоятельствам. А кому и недорогой тогда коньяк.
 Парень признаётся, что хочет податься из совхоза в город, хотя технику любит, в моторе готов копаться часами.
 Но если б ещё и платили... Молодёжи развалюхи дают, а новая техника – для передовиков. Ему б, Витьке, нормальный трактор, он бы давно на почётной доске висел. А тут мать не прокормишь.
 Куртку вот польскую в сельпо приглядел, хоть с девчонками после клуба погулять. Так уже три месяца грошей собрать не может...

       Ещё много о чём невесёлом повествует мне разоткровенничавшийся от “Красной розы” Витька.
 А тут и мать, утирая глаза краем платка, начинает вспоминать о витькином отце. Какой он был первый парень, и в работе, и на гармошке играл. Как они радовались, что он с войны живой вернулся – пусть калекой, но живой.
 Почки в окопе застудил, всё по больницам.
 “Не горюй, - говорит, - мать, зато мы Витьку нашему завидную судьбу отстояли – скоро знаешь, как заживём”!
Не дождался.

       Рассказывают наперебой, не успеваю записывать.
 А в голове уже созрел замысел: жизнь выдуманная, киношная, и реальные проблемы молодёжи.
 На этом всё и построю.
 Пусть дурацкие эпизоды показушного сценария пересекаются с этим невесёлым рассказом. С витькиным лежанием под трактором, с его единственной промасленной курткой, с отцовской гармонью на стене рядом с медалями и орденами...
Так и назову: “Снимается кино”.

       Сама жизнь подкинула мне для очерка и нужный эпизод.
 Снимали сцену, когда непутёвый герой заехал на тракторе в пруд и в панике прячется в камышах, а мать (её играла Татьяна Пельцер), да и собравшийся на берегу народ думают, что бедолага утонул.

       - Кровинушка ты моя ро-одненькая! Да на кого ж ты меня поки-инула! – начинает голосить Пельцер. Да так, что все собранные для массовки бабы, вспомнив каждая своё, причитают и ревут, сливаясь в один скорбный вой.
 В котором и похоронки, и одинокие вдовьи ночи, и растущие без отцов сыновья...

       - В самое яблочко, молодчина, - похвалит очерк зам.главного, - Только боюсь, кина не будет.

       “Кина” действительно не было – весь номер был изъят цензурой прямо из типографии.
 Меня утешали, что не только из-за моего материала, что такое не впервой.
 Но я долго не могла успокоиться. Рвалась куда-то в высшие инстанции искать правду-матку, пока мне не намекнули, что будет только хуже. Для всех.
 Что им там виднее.

       С горя решили напиться всей редакцией, и я в который раз пожалела, что не родилась мужиком.
 Чтобы вот так, с авоськой поллитровок, загудеть у кого-нибудь на квартире и поговорить по душам “за жизнь”.
 Приставать начнут, перессорятся, жена приревнует – такое уже не раз случалось.

 Так что пришлось мне одной горестно размышлять, что же происходит у нас в стране, гуляя по промозглой осенней Москве и затягиваясь студенческим “Дукатиком”.

 А фильм "Ход конём" до сих пор иногда показывают по ящику.

      Юлия - Юстасу:
 - В прошлый раз разразилась к вам большим посланием.
 Я пишу ответы за городом, а выход в Интернет пока – лишь в Москве. Отсылаю не сама. Может, что-то получается не то и не так, не доходит или не туда попадает? Я компьютер только осваиваю с помощью самых разных “товарищей”.

       Прочла только ваши ответы Человеку.
Ну вот, теперь вы имеете представление об “искушениях”.
 Это когда тебя нарочно дёргают за хвост, пытаясь разозлить. Чтоб огрызнулся или укусил.

 Тут уж не до Истины и не до Изании.
Начинаются потасовка и базар, то есть их игра. “Парнокопытных” – возмутителей спокойствия, в которых вы не верите.
 Хоть и отвечаете Человеку совсем не как атеист – будто местами цитируете мой роман, который “не читали”.

 Лишь некоторые уточнения:
       1. Я отнюдь не делю людей по принципу “верующий-неверующий”. Для меня Христос – “Путь, Истина и Жизнь” – (Его слова).
 Поэтому те, кому удаётся идти Его путём, не будучи воцерковлёнными, тоже связаны с Ним какими-то неведомыми нам корнями.
Ведь сказано: “Без Меня не можете творить ничего” (то есть ничего хорошего).
 Там, где “добрый плод”, там и Небо незримо присутствует. И наоборот.

 Короче, кадровый военный, отсиживающийся в тылу, куда хуже какого-нибудь стихийного партизана, сражающегося просто “по зову сердца”.

 В Мистерии я как раз и пыталась доказать, что внешне атеистическое государство Иосифа было куда ближе к Небу, чем нынешняя Эсэнговия.
 Где возводятся храмы кирпичные, но разрушаются внутренние.
Лично для меня в Церкви главное – таинства, особенно исповедь и Причастие.
 Это всё равно, что переливание крови для больного.
 Но я вижу, что бывают люди, для которых жить по заповедям – всё равно, что дышать. Никаких усилий.
 Или вдруг в экстремальной ситуации какой-нибудь последний забулдыга оказывается героем там, где “братья и сёстры” в панике разбегаются по углам.

       Вот вы, например, порой интуитивно стоите гораздо ближе к Истине, чем многие “воцерковлённые” со стажем.
       И насчёт “растительной вечности” я с вами согласна. Так как воспринимаю земную жизнь как сражение на передовой за такие вселенские ценности, когда даже думать о личной награде – кощунственно.
 Вообще распространённый нынче в религии стимул “личного спасения” мне глубоко чужд.
 И, наверное, не только мне, о чём свидетельствуют духовные искания наших отцов и дедов.

 “Спасатель” нам куда ближе “спасающегося”. А все эти злорадные: “Пусть себе грешат, зато ужо я порадуюсь их мучениям в аду” – вообще не имеют никакого отношения к христианству. Садизм какой-то.

       2. “Природу человека не изменить религией”.
       Можно. Таинствами.
“Как?” - спрашиваете вы.
 Не знаю, но меняется шкала ценностей.
 Что-то в тебе поворачивается, какой-то невидимый ключ, и за окном поезда начинает прорисовываться иной пейзаж, отнюдь не кладбищенский.
 И хоть ещё боишься конца земного, но одновременно жаждешь его, как своей станции. Каким-то внутренним видением всё больше узнавая за окном нездешние холмы и сады.

       Ну а если попроще, то всё меняет, пожалуй, вера в бессмертие.
 Согласитесь, что между пассажирами, один из которых едет на собственные похороны, а другой – на свадьбу с какой-нибудь Золушкой, - “две большие разницы”, как говорят в Одессе.
 Первый будет скандалить с соседями из-за полки и с проводником из-за чая, а у второго одно на уме – как бы не спёрли из чемодана хрустальную туфельку.

*   *   *

       Примечательно в связи с этим письмо мальчика, присланного Идеалисткой на наш сайт:

       “Спасите мою душу.
       Мне 15 лет, а я уже вторую ночь не могу заснуть. Мне страшно думать о том, чем всё закончится.
 Вот мои 15 лет пролетели для меня как один день и также пролетит и вся жизнь (ещё несколько десятков лет), а что потом?
– Пустота, где нет ни моих родителей, ни моих друзей. Там нет ничего, даже меня нет.
 Я понимаю, что это неизбежно…
Но тогда получается, что единственная и конечная цель в жизни – смерть. Умер и всё.
 И никто не вспомнил, может, только кроме сыновей да правнуков. И всё.
 Так не всё ли равно, прожить 70 лет или 20.

       И все люди погибнут, как динозавры. Вот случится какой-нибудь катаклизм, и всё.
 А рассказы о нескольких жизнях и о рае с адом – всё это фигня, придуманная для того, чтобы человек не отчаивался и думал, что это только начало и что потом он попадёт или в рай, или в ад. А может, просто родится другим человеком.

А человек – как растение или любое другое живое существо на Земле – был и нету. И всё напрасно, жил или не жил”.

       В общем, как у Пушкина: “Дар напрасный, дар случайный, жизнь – зачем ты мне дана? И зачем рукою тайной ты на казнь осуждена?”

       Обычно здесь приводят поэтический ответ Александру Сергеевичу митрополита Филарета Московского. Но я процитирую обращенные к Творцу строчки Гавриила Державина:

       Ничто! – Но Ты во мне сияешь величеством Твоих доброт,
       Во мне себя изображаешь, как солнце в малой капле вод.
       Я связь миров, повсюду сущих, я крайня степень вещества,
       Я средоточие живущих, черта начальна Божества.

       Я царь – я раб, я червь – я бог!
       Но будучи я столь чудесен, отколе происшел? – безвестен,
       А сам собой я быть не мог.

       Твоей то правде нужно было, чтоб смертну бездну преходило
       Моё бессмертно бытиё,
       Чтоб дух мой в смертность облачился
       И чтоб чрез смерть я возвратился, Отец! В бессмертие Твоё.

       Ведение о бессмертии души дано каждому, только большинство граждан переносит его на тело. Оказываясь под конец банкротами а ля “скупой рыцарь”.

       Ну а Библия учит, что сотворённый “по образу и подобию” человек в результате грехопадения “овампирился”.
Вот и получается, что наша природа – бог и зверь в одном флаконе.
 Кто из “нанайских близнецов” одержит верх, когда прозвучит финальный свисток?

       А страх на первой ступени –не так уж и плохо, если он во спасение.
Закурил впервые – получил от отца тумака или головную боль. Глядишь, и сработало.
 А потом подключится разум и опыт в виде информации об умерших от рака лёгких и вывод: “не слушаться отца – себе дороже”.

 Потом послушание сменится уже сознательной борьбой с так называемым искушением: “Закурить хочется, но не буду, чтоб не болела голова и чтоб не скандалить с отцом”.
 И, наконец, долгожданная свобода:
 - Совсем не хочу курить, ура!

       У животных природа иная, тут вы тоже правы.
 Но и у них она извращена человеком, который из доброго царя-хранителя превратился сначала в идолопоклонника (всякие там языческие боги), а затем – в хищного потребителя.

 Вот животные и мстят. И Кинги кушают берберовых.

       Опять не успела ответить на два раздела из вашего последнего послания – пришёл сосед и сказал, что подумывает о самоубийстве в связи с гробовой тишиной в доме из-за пожара телебашни в Останкине.
 Дала ему слушать старенький “ВЭФ”.
       2000-08-29

*   *   *
      
  Идеалистка:
 - Может быть, вам имеет смысл написать объявление о том, что планируете создать что-то вроде службы народной взаимопомощи?
 Кратко обрисовать идею и предложить заинтересованным высылать анкету с перечислением своих потребностей и способностей.
 А потом распечатать его не компьютере и разослать в газеты или просто расклеивать на столбах.
       Проблема в том, что таких объявлений о поисках или предоставлениях услуг тысячи. Но все они предполагают расчёт в обычной денежной форме.

       Но всё же…Не у всех есть деньги на оплату нужных услуг и не всем удаётся реализовать свои способности. Может быть, люди и откликнутся… тогда это может быть началом.
 А если нет…будем вместе думать дальше.

       Идеалистка:
 - Я тут в форум добавила ссылку на письмо мальчика, который в 15 лет уже не видит смысла жизни.
 Прочитав его, вы, вероятно, подумаете: вот главная беда неверующего человека. И в общем, будете правы.

 Но только, если б он и верил в жизнь вечную, это всё равно не решило бы его проблем. Ведь человек обеспокоен не только тем, что его когда-нибудь не будет.
 Ну пусть даже он бессмертен в ином мире, иной жизни…
 Но всё равно, годы этой жизни проходят, а он словно бы не жил. Не сделал ничего значительного. Не нужен никому, кроме своей семьи.

       На Западе по опросам многие подростки тоже чувствуют себя несчастными.
Вы думаете, что Запад – это Вампирия. Я тоже раньше так думала, но изнутри видно, что это не так.
 Вампирия – это то, что у нас сейчас. И то, что на Западе было в прошлом.
 Современный же Запад – общество, настолько развитое технически, что решило почти все проблемы жизнеобеспечения его граждан.
 У любого работающего достаточно средств на питание и одежду, оплату недорогой квартиры и покупку обстановки.

       Общество настолько богато, что и наиболее слабым слоям – пенсионерам, инвалидам, матерям-одиночкам выплачивают пособия, достаточные для скромной жизни.

       Главный недостаток этого общества – острая нехватка свободного времени. У многих – неудовлетворённость работой и в то же время страх её потерять.
       Но это у взрослых. А у детей, кажется, и материально всё есть, и свободного времени хватает. Чего же им недостаёт?
 А вот того же самого, что и этому русскому мальчику – не видят смысла и цели жизни…

       Странно, а я думала, что новому поколению, воспитанному на рекламе, всё это и не нужно. Но, как видно, ошиблась.
 Есть среди них много таких, что мечтают о большом настоящем деле, дающем возможность реализовать свои способности и принести другим благо.
А если так, то Изания или какое-либо подобное общественное движение может получиться и найти поддержку у самых юных.

*   *   *

       Анкета. Я бы предложила разбить анкету на две части: практическая и философская.
       Практическую удобнее всего оформить в виде бланка и начать с обычных анкетных
 данных: имя (можно вымышленное), возраст, профессия. Семейное положение, страна , город.

       Далее идут умения и знания, можно в виде перечня пунктов: дом, сад, огород, строительство, техника, ремесло, воспитание, медицина и так далее…
 Т.е. человек выбирает пункт, а напротив пишет, что именно в этой сфере он умеет.

       Следующая часть может называться: имущество, которое могло бы работать. Пункты: дополнительная жилплощадь, садовый участок, техника, вещи и так далее.

       Следующая глава: товары и услуги, в которых вы нуждаетесь. Можно опять по сферам. Например, образование – репетитор для ребёнка, строительство – ремонт квартиры, медицина – услуги дантиста и т.д.

       Оформить такую деловую анкету очень легко средствами Интернета. Если хотите, я могу это сделать.
       (Так и не сделала – Ю.И.)

       Следующая часть – ваши идеи, проекты, изобретения.

       Ну и философская часть: свободный текст для рассказа о жизни и о себе – для примера привести вопросы.
 Указанные в вашей анкете: вера, мечты, мировоззрение. Что вам мешает жить. Вопрос о Золотой рыбке и т.д.
       2000-09-03

*   *   *

       Идеалистка:
 - Про общечеловеческие ценности.
       Если говорить о морали, то это как раз то, что указано в 10 заповедях. Примерно такие есть в любой религии.
А ещё я читала – в древнем Китае 5000 лет назад была система таких же заповедей.
 Т.е. разные народы независимо друг от друга приходят к одним нормам морали.
 Поэтому их и можно назвать общечеловеческими нормами.

   - Про общественные столовые
       Большинство работающих только там и питаются, так что тут ничего нового изобретать не надо.
 Можно, кстати, в Изании и производством полуфабрикатов заняться, и столовые свои иметь. А своя кухня всё равно нужна: для семейных ужинов, для пирогов в праздники…

     -  Про “хомо советиткус”
       Вы говорите “положительный опыт”. А я не уверена. Воспитывали в теории очень хорошо.
Но, если в людях было заложено столько хорошего за 70 лет, то почему за 10 лет они так изменились в худшую сторону?

       Вместе с тем, я не соглашусь и с теми, кто говорит об этом новом типе как о комплексе отрицательных черт “совка”.
 Во-первых, терпеть не могу этого слова.
 Совок – это лопатка для мусора. Это как же надо не уважать себя, свою страну и свой народ, чтобы пользоваться таким словечком.

 А советские люди, как особый тип, отличающийся альтруизмом, коллективизмом и так далее, наверное, был.
 Но большинство в обществе они не составляли никогда. Просто в нашем обществе именно такой тип считали правильным, о нём писали и говорили. Вот и казалось, что он преобладает.
 А вообще такие люди рождаются во всех странах и во все времена, только, в отличие от Союза, их считают чудаками.
 Не от мира сего и так далее…
А жаль!

Несмотря на все эти катаклизмы, на личном фронте всё у нас было вроде безоблачно.

  Родственники опасались, что у воцерковлённого Бориса будут неприятности по службе (он был, к тому же, партийным).
 Но Господь хранил.
Как-то мы поехали перед чистым четвергом собороваться на квартиру к одной из духовных чад отца Владимира.
Народу было много. Помогали батюшке ещё отец Димитрий Смирнов (он сейчас тоже знаменитость, часто мелькает на ТВ) и отец Аркадий.
Закончилось всё очень поздно, метро закрылось, и мы предложили развезти батюшек по домам на нашей машине.
Искушения начались сразу же, как только Борис, не вняв совету отца Владимира не ехать через Центр, помчался по площади Дзержинского.
Как раз у того самого  здания на Лубянке раздался милицейский свисток.

- Вот к чему приводит непослушание, - сокрушенно вздохнул отец Владимир, готовясь к худшему.
Но ничего не произошло – Борис переговорил с инспектором и вернулся.
Оказалось, свистели вовсе не ему.

Двинулись дальше.
Отца Владимира благополучно доставили домой, но затем в машине стало что-то погромыхивать и потрескивать.
С грехом пополам отвезли и отца Аркадия.
Ну а уж на Ленинском проспекте, по дороге к дому отца Димитрия, машина и вовсе словно взбесилась.
Под оглушительный треск и лязганье отец Димитрий выскочил из неё, замахал руками на наши уговоры, что “может, исправим”, и помчался ловить такси.

- Тут стоять не положено.

Мы объяснили инспектору, что сломались – мотор даже не заводился.
Он помог откатить машину в переулок, посочувствовал и ушёл.
Что делать? – мы ведь собирались на дачу.
Воззвали к небу и в последний раз попытались завестись.
И вдруг, о чудо, поехали, как ни в чём не бывало - никакого лязга, треска.
На место прибыли уже без всяких приключений.

Потом выяснится, что в тормозной барабан попала открутившаяся гайка.
Этот случай я описала в “Дремучих дверях”.

Но там нет про Сашку, который снова объявится – как всегда без документов, в каком-то рванье и зверски голодный.
Поев, отогревшись и отмывшись, порадует, что за ним опять охотится милиция.

- Вот завтра туда и пойдём, - сказала я.

- Не, уж лучше под электричку, чем в камеру.

- А мы помолимся.

Надо сказать, что в экстремальных ситуациях я снова и снова убеждалась в волшебной силе молитвы. Расскажу лишь о нескольких случаях.

Вечером 17 июля, накануне Сергиева дня, поехала я в Лавру. Исповедалась, подала записки.
Хотела приложиться к раке, но народу битком, шла служба, в июльскую жарищу дышать было нечем.
Боялась упасть в обморок, но терпела, пульс частил.
Какая-то бабуля милостиво подвинулась, освободив мне место у открытого окна.

- Что, дочка, худо? Ничего... Преподобный милостив, сподОбит приложиться. Я сама только из больницы. Сказывали, инфаркт.

  Я взяла её сухую коричневую руку, с трудом нащупала пульс.
В жизни не слыхала ничего подобного!
Тук. Тук-тут-тук. Тук-тук. Долгая пауза. Тук-ту-тук. Ту-тук. Опять пауза...
Похоже, мерцательная аритмия.

  - Бабуль, давай я тебе валокординчику…

  Сама –то я уже не раз приложилась к пузырьку. Прямо из горлышка, без воды.

  Бабуля отмахнулась, чтоб я ей не мешала слушать службу.
Оглядевшись, я устыдилась – кругом было полно таких же немощных телом, но сильных духом прихожан. И все молились усердно, и объединяла их одна цель – приложиться с последним “аминь” к животворящей раке Преподобного.

И плевать им было на пульсы, давление и прочие инфаркты-инсульты. Их уж если выносили из храма, то замертво, как рядовых с поля боя.

  Наконец, очередь двинулась к раке.
Бабуля с предынфарктным пульсом прокладывала мне дорогу.
Я прикоснулась губами к влажному от сотен губ стеклу, вышла из храма, окунувшись с наслаждением в благодатную вечернюю прохладу догорающего Сергиева дня. И действительно ощутила себя усталым солдатом на привале.

Но расслабляться было нельзя.
Заглянув в расписание поездов, обнаружила, что если не успею на электричку, отходящую с нашего вокзала в 23-40, то следующая будет далеко за полночь, придётся идти одной от станции.
А в те времена лютовал в наших краях какой-то маньяк…

- Святой Сергий, помогай! – взмолилась я и рванула к вокзалу.
Едва успела вскочить в десятичасовую Александровскую электричку, отдышалась, стала подсчитывать.
На Ярославский прибываем в одиннадцать минут двенадцатого...Там – по платформе, вниз в метро по эскалатору, проехать пять остановок. Затем вверх по одному, другому эскалатору...
Нет, не успеть. Разве что чудо…

   И чудо несло меня, преодолевая время и земное притяжение – мимо подмосковных платформ, расступающихся пассажиров, сквозь толпу которых я петляла, как плывущий уж.   
  Затем вниз по эскалатору, будто на санках – аж ветер в ушах.
На Комсомольской секунда в секунду успеваю вскочить в сдвигающиеся двери. Несёмся по кольцу...
До сих пор помню это дивное ощущение невесомости, полёта, когда до отхода электрички оставалась одна минута, а я бежала вверх по двум эскалаторам – некое существо без тела и возраста.
По вестибюлю метро, по платформе к ждущей меня электричке.
Я уже не сомневалась – она ждёт именно меня, потому что часы показывали сорок две минуты двенадцатого, и светофор был зелёный.

- Осторожно, двери закрываются, - грянуло из того другого, реального мира.

- Святой Сергий, святой Сергий!.. – молила я, приближаясь к вожделенной двери между двумя измерениями. В которую вонзилась стрелой, и которая сразу же намертво за мною сомкнулась.

  Я даже не запыхалась.
Вагон был почти пустой, пассажиры оглядывались на меня, но мне было плевать.
Сидела на каком-то неудобном месте, среди чужих мешков, и всхлипывала, промокая щёки краем косынки.