Юстас:
 - В основе любой религии лежит “я сам обманываться рад”, о чём я уже упоминал, и чему есть характерные примеры в Ваших текстах.

        1. К Вашему выводу, что я и сам “верю в нечто таинственное”, не позволяющее стать вампиром” и потому пишу слово смысл с большой буквы, заявляю:
 Да ничего подобного!

(Сам же писал: “Что-то или кто-то есть” – Юлия).

-  Смысл жизни (потому и с большой буквы, что итоговый смысл) – глубоко естественен для животного, наделённого разумом, коими мы и являемся.

 Именно делая что-то большое и осмысленное, я – уже человек.
А быть вампиром носителю разума не позволяет не только совесть, штука тоже естественная (сотканная из животного сострадания, инстинктов коллективного выживания в стае и разума), но и элементарная скука гробить жизнь на примитивные цели, потому что у вампиров других нет.
 Велики цели, но по горизонтали.

 (Потрясающе, но здесь вы, Юстас, интуитивно пришли к символике Креста, как пересечения двух начал в человеке – плотского и небесного.
 Только порыв в Небо – это вовсе не от разума, не от инстинктов, а от Духа. – Юлия).

      - 2. И уж совершенно не с чего мне, как Вы мне это вменяете, “сознавать, что в смертной жизни смысла нет”.
 Именно в ней-то и есть.
 И смысл этот в том, чтобы “что-то в жизни совершить”, затем, чтобы “остаться в доброй памяти людей” и в делах, послуживших помощью другим человекам и поколениям.

 А вы говорите “без веры в личное бессмертие неизбежно возникает вопрос: “Зачем?”.       Возникает. Если испуганное животное внутри нас, благодаря появившемуся разуму оказывается вдруг перед открытием, что жизнь не вечна. И кричит оттуда, изнутри: “А как же я?”.
 И мы придумываем ему сказку, чтоб обманулось и успокоилось.

(А мне вспоминается великий Пушкин:

Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?
Иль зачем судьбою тайной
Ты на казнь осуждена?

Кто меня враждебной властью
Из ничтожества воззвал,
Душу мне наполнил страстью,
Ум сомненьем взволновал?..

Цели нет передо мною:
Сердце пусто, празден ум,
И томит меня тоскою
Однозвучный жизни шум.

(Значит, Юстас, вы всё же признаёте эту невозможность разума примириться со смертью, которую не заглушить зачастую никакой “памятью людей”. Тем более, что она вовсе не гарантирована?

 “Веленью Божию, о муза, будь послушна, обиды не страшась, не требуя венца”, - призывал всё тот же Александр Сергеевич.
 Человек, как правило, совершает духовно-нравственный подвиг вовсе не “ради славы” и даже не “ради жизни на земле”, а по велению сердца.
 Куда каким-то необъяснимым чудом вписана потребность, допустим, “глаголом жечь сердца людей”.
 Творчество вообще никакими разумно-животными причинами не объяснишь. – Юлия).

- Юстас:
       Но плохо, когда это животное жалкое цепляние за жизнь управляет разумом настолько, что мы и сами начинаем верить. И пестуем и лелеем свою слабость.
 Этого вы вольны не признавать, но уж заблуждения по моему поводу очевидны.
 А Ваш воспалённый ум во всём видит какое-то таинство. Симптом - с.
 
Не про то ли таинство говорил местный Человек, которое “возможно только в Церкви”, что сродни безумству болельщиков на стадионе?
 Самовозбуждению толпы, переходящему в психоз?

(Митрополит Филарет ответил на пушкинские стихи:

Не напрасно, не случайно
Жизнь от Бога мне дана,
Не без воли Бога тайной
И на казнь осуждена.

Сам я своенравной властью
Зло из темных бездн воззвал,
Сам наполнил душу страстью,
Ум сомненьем взволновал.

Вспомнись мне, Забвенный мною!
Просияй сквозь сумрак дум —
И созиждется Тобою
Сердце чисто, светел ум! - Юлия)

   Юстас:
     - 3. Вас “изумляет у материалистов отстаивание смертности, как великого блага”. Не это мы отстаиваем. И то, что Вы этого не хотите понимать, показательно.
 Мы отстаиваем истину. Пусть горькую.
 Но трезво и ясно видеть, что жизнь твоя коротка (и оттого особенно ценна), лучше, чем пребывать в пьяной эйфории верующих, одурманенных сладкими обещаниями.
 Из-за которой “некоторые из нас так рвутся в Небо”. Ну не мыслят “некоторые” себя без бессмертия, как алкаш без бутылки.
 Оправдываются - вот почему я пью? Не просто так.
 Я полезно расслабляюсь от нервов.
 Вношу в жизнь праздник.
Душой соединяюсь с космосом (нужное подчеркнуть).
 А, по сути, к этому ведут не размышления, а цепь ощущений:
“Когда я пью, мне хорошо. Пусть всегда будет хорошо. Не хочу знать неприятного”.

 И не взять на себя ответственность, а переложить её на Бога удобно. Бегство от действительности.
 От той действительности, которая лично мне нравится, может быть, поменьше Вашего.
 Но я тут следую Вашему: “казаться или быть – вот в чём вопрос”. В пользу “быть”.
 Есть многое, что говорит за то, что жизнь, увы, одна.

       И также, увы, ничего вразумительного не говорит за то, что это не так.
 А потому Ваша религия – это болезнь.
 И больны сами – не заражайте других.
Действуя вашими изанскими методами, давайте и религию - в карантин.
Запритесь себе в вашей изанской кабине для сексуальных наслаждений и тешьте там свои религиозные комплексы. Опасные для других.

 Что видно на примере следующей цитаты:
       “Согласитесь, что между пассажиром, полагающим, будто единственная и настоящая жизнь происходит в купе, из которого его рано или поздно высадят в “вечное ничто”, и верующим в подлинное и прекрасное бытие именно там, вне поезда, - “две большие разницы”.

       Да, соглашусь. А теперь представьте, что, увы (и к тому есть весьма веские основания), кроме жизни в купе у пассажира ничего не будет.
В пропасть идёт поезд.

 А вы пассажиру говорите: сиди смирно в уголке, нечего в окно глазеть и радоваться жизни. Займи башку молитвой. И руками давай - чисти нужник, умерщвляй плоть.


       (Во-первых, я такого не говорю.
 Я говорю: сей “разумное, доброе, вечное”.
 Твори, украшай, благоустраивай Землю.
Неси свет, подготовляя мир и других пассажиров для достойного будущего - неважно, на этом или на том свете.

 А во-вторых, если на то пошло, “глазеть в окно и радоваться жизни”, когда поезд идёт в пропасть, нормальный “хомо сапиенс” вряд ли способен.
 Он водку будет жрать с тоски и страха.
Поэтому ему верить в более оптимистическую конечную цель движения жизненноважно. А предмет веры – это уже детали.– Юлия)

      Юстас:
 -  И вашими стараниями пассажир потеряет ВСЁ, что имел – свою реальную жизнь.
 Вы что, считаете себя вправе лишить его жизни?
 И не его, а их. Множество, посаженное Вами на иглу.

 И даже, если Вы отчего-то там уверены в загробной жизни, но доказать не можете, одна эта недоказанность должна была бы остановить Вас.
 Т.к. Вы не имеете права даже рисковать чужими жизнями. Только своей.

       (Итак, поезд летит в пропасть, а вы мне отказываете в праве даже предположить – “мол, послушайте, ребята, а может, дело обстоит не столь уж трагично?
Ведь доказательств ни у той, ни у другой точек зрения никаких.

 Просто одна предполагает, что мы – боги, а другая, - черви. Неизвестно почему, кем и зачем наделённые способностью это сознавать”.
 Нетушки, товарищ Иванова, - пропасть, и точка.
 А пока извольте вместе со всеми радоваться “процессу” этого движения. Глазеть в окно и не мутить народ. – Юлия)

       Юстас:
 - 4. Замечательно ваше утверждение:
 “…У животных природа иная, здесь вы правы.
 Но она и у них извращена грехопадением человека, который из доброго царя-хранителя природы (по замыслу) превратился сначала в её идолопоклонника (всякие там языческие боги), а затем – в хищнического потребителя.
 Вот она и мстит. И кинги кушают берберовых”.

       Опять слышится Златов. Зачем объяснять просто, когда можно сложно?
 Если б тот лев умел понять, из каких высоких мотивов он, оказывается, кушал хозяев, он бы очень возгордился.
 Выйдите на улицу и спросите любого человека, считает ли он, что “природа животных извращена грехопадением человека?”.
 Запомните выражение его лица.

       Юстас:
-5. “Чувство собственного достоинства – утверждение и охрана в себе образа Божия”.
       Вас, Петровых, не поймёшь.
 Гордость и самость – плохо, а чувство собственного достоинства – хорошо. И, оказывается, неспроста.
 Может, мы с вами и чего-то разное под этим понимаем?

       (“Самость” – самоутверждение против Бога и Его замысла о мире и человеке. “Достоинство” – осознание своего “богоподобия” в русле Замысла, вот и вся разница. Капля, которая кричит, что она “как Океан”. И капля, которая мечтает слиться с Океаном, чтобы стать Его частью. – Юлия).

      Юстас:
 -  Любая живность пытается сохранить собственные представления о своём положении – достоинстве. И статус в стае, и территорию. Ей бы разуму, она бы это делала в пиджаке и словами.
 Ну какие уж тут божественные корни!

       (Вы же сами признаёте, что человека от животных кое-что отличает. И не только разум.
Чтобы написать “Бориса Годунова” или “Пятую симфонию”, нужно кое-что ещё. – Юлия).

      Юстас:
 -  Показательно, в смысле идеализации реальности, и приведение вами цитаты из Блока, где он публично оконфузился, утверждая, что “гадят в усадьбах, потому что там пороли и насиловали девок”.
 Сунуть бы этого идеалиста в наши подъезды и спросить, а почему тут теперь гадят и насилуют девок!
 И почему теперь с тем же непонятным наслаждением в деревнях разрушают здания клубов, которые для них же построили.
 Снять бы с него розовые очки да наплевать в ясны очи, глашатаю революции хренову…извиняюсь.
Хлебнул он потом от тех, кого воспевал, так ему и надо.

       (Вот тут-то мы с вами и добрались до разрушительно-иррациональной, тёмной человеческой изнанки. Которую можно укротить, лишь когда человек сам этого захочет и попросит о помощи Высшие Силы. – Юлия).

       А в ответ митрополиту Филарету Пушкин написал «Стансы»:

В часы забав иль праздной скуки,
Бывало, лире я моей
Вверял изнеженные звуки
Безумства, лени и страстей.

Но и тогда струны лукавой
Невольно звон я прерывал,
Когда твой голос величавый
Меня внезапно поражал.

Я лил потоки слез нежданных,
И ранам совести моей
Твоих речей благоуханных
Отраден чистый был елей.

И ныне с высоты духовной
Мне руку простираешь ты,
И силой кроткой и любовной
Смиряешь буйные мечты.

Твоим огнем душа палима
Отвергла мрак земных сует,
И внемлет арфе Серафима
В священном ужасе поэт.

       2000-09-25

(середина девяностых)

 

  В общем, оказалась я на поверку неисправимым “совком”.
Никакие собственные имения и владения не доставляли мне столько радости, сколько уход за этими злосчастными общественными прудами. Так или иначе обречёнными на погибель и поругание со стороны всяких там варваров и вандалов, почему-то направляющих свой гнев (иногда, впрочем, вполне справедливый) – ну совсем не по адресу.

Мусор, разбитые бутылки, просто свалка из домашних отходов у самого берега, полиэтиленовые пакеты с какой-то гниющей дрянью...
Тщетно сочиняла я всякие душеспасительные воззвания, развешивая по деревьям.
Над моими виршами рыдала только администрация. А сами потомки тимуровцев демонстративно разжигали ими свои костры да подтирали задницы.

  Ну а мы с Борисом, гуляя по утрам с Джином и делая спозаранку у ближнего или дальнего пруда гимнастику, всякий раз уносили с собой пакет с битым стеклом и бутылками.

Бросали на помойку полиэтилен и прочий мусор, сжигая вместе с кучами сухой листвы.   
Носили с собой для этого специальные деревянные грабли, которые мне смастерил ещё покойный Антон Васильевич.
  Народ к нашей “тимуровщине” относился по-разному. Одни говорили: “Вот молодцы!”, другие: “Бесполезно, завтра опять накидают”.
Третьи осторожно выпытывали, что нам за это положила или посулила администрация.
Но присоединиться никто ни разу желания не проявил.

  Мы не особенно горевали и не задумывались, как в том анекдоте: действительно ли жизнь прекрасна, или же мы просто мазохисты?

  И Джин наш был воспитан в славных совковых традициях.
Едва научившись плавать за палками, уже вытаскивал аж со середины пруда огромные брёвна, плавающие бутылки и всевозможный мусор.
  Вот кто вызывал у публики неподдельный восторг своим явным бескорыстием – никакой колбасы от нас он никогда в награду не получал.
Он просто был совком в натуре.

  В мае, когда в лесу подсохло, мы навестили дальний пруд.
Порадовались, что воды заметно прибавилось, хоть его практически так и не почистили.   
  Более того – чего там только ни всплыло... Начиная от сухих островов камыша и спутанных водорослей до останков рыбацких плотов, досок со ржавыми гвоздями, позеленевших пластиковых бутылок, размокших журналов и дохлых рыбёшек.

И всё это безобразие мы приводили по утрам в божеский вид.
Джин подгонял к берегу доски и брёвна. Затем они с Борисом их вытаскивали (намокшая древесина была тяжеленная, порой приходилось применять джинов поводок, зажимая петлёй край бревна).
Иногда Джину удавалось подогнать к берегу камышовый остров, который я затем цепляла граблями и выволакивала на траву, стараясь не повредить студенистые вкрапления лягушачьей икры.
  Особенно удачными оказывались те утренние рейды, когда ветер подгонял мусор к какому-то одному берегу, - тогда производительность труда резко возрастала.

  Первым рискнул войти в воду Борис.
Ноги сразу увязли в иле, вода взбаламутилась, запахло тухлятиной.
Мог ведь ещё и порезаться, но, слава Богу, обошлось.
Во всяком случае, он проплыл несколько метров без видимого вреда для здоровья.

Впоследствии объявились и другие смельчаки – они просто спускались в воду по корню прибрежного дерева, где грунт был потвёрже.

  Весь сезон, когда выдавалось свободное утро, мы обихаживали пруд, намереваясь к следующему году обязательно добиться у гор-бессовета настоящих восстановительно-очистных работ.
Но однажды пасшая в тех краях коров жительница сообщила мне, что там происходит нечто ужасное – то ли стройка, то ли вырубка леса. И у меня просто сил не хватило сходить и убедиться своими глазами, что всё было напрасно.

  Впрочем, нет, не напрасно.
И наша поездка на тракторе, и исчезающий под его гусеницами гибельный ручей, и Джин, волокущий к берегу неподъёмные брёвна, и кучи выловленного граблями сухого камыша, и пробный заплыв Бориса...
  И потом – хоть небольшая, но чистая, отвоёванная для купания гавань. Застывшие над поплавками рыбаки, вырезанная из сосновой коры лодочка под берестяным парусом, запутавшаяся в тине и так щемяще напомнившая послевоенное детство.

  Короче, невесть откуда взявшееся в кромешной тогдашней демонократии совковое счастье под названием “наш пруд”.
Не ничейный, не мой, а именно “наш”.
Как в пионерской песенке:

Это наш с тобою, всем нам дорогое –
Это наш, родной, родной любимый край...

*   *   *

 2005 г.

БЫЛ МЕСЯЦ МАРТ


Поставив точку и отправив новоиспечённый двухтомник в Интернет (вторая редакция), я решила, что земные дела завершены.
Правда, ещё предстояло опубликовать литературный вариант - нужную сумму почти скопила, но по настоянию сердобольных приятелей-доброжелателей всё же закинула удочки в пару издательств.
Хоть и понимала- пустое.
 Нетленки мои заведомо некоммерческие, и уповать, что "дядя раскошелится", смешно.
 Разве что хорошая раскрутка.
 Но при мысли о беготне по спонсорам, чиновникам и прочим заморочкам начинало мутить. Из-за своих аритмий и фобий я больше года не появлялась в Москве, даже правнучку Гелю лицезрела лишь на фотках, которые Рита регулярно пересылала на дискетах вместе с материалами нашего форума.

В общем, пока я проходила через издательские мытарства (то шеф болен, то в командировке, то ещё не прочёл, то уже забыл, то привезите распечатку (легко сказать!), - родилась очередная идея.

Родилась идея, а дальше что?
 Где они, вожделенные "главы регионов, представители власти и бизнеса, для которых проблема духовно-нравственного воспитания подрастающего поколения и его социальной поддержки является одним из самых важных и интересных векторов приложения сил, времени и средств"?
 Отзовитесь, ау!
 Даже если и откликнутся, пригласят на беседу - как объяснишь, что при одной мысли о поездке в электричке, в метро, не говоря уж об этой вроде бы долгожданной встрече у автора начинает стопорить сердце и кость стынет в горле?

Какие уж тут великие дела! Нет, самое время переселяться в мир иной.
 Лучший, как хотелось бы верить.

Наступил Великий пост. Сосед Юрий отвёз нас с Борисом в храм на соборование - отстояли часов пять, утром причастились.
 Думалось - к смерти, ан нет.
 Появился аппетит, потом весеннее солнышко, проталины на пригорках, жизненные силы.

 А на e-mail - Шура Референт откуда-то из Ленинградской глубинки:

"Дело в том, что я не православный и вообще не христианин. Но и не атеист, наверное, лет эдак с десяти.
И вот последние двадцать лет я ищу её, эту высшую истину и Вам с Вашей книгой удалось меня к ней чрезвычайно приблизить.
 Спасибо Вам за это огромное…

В конечном итоге всё упёрлось в идеологию.
 Раньше ею занималась религия, при Советском Союзе - партия, теперь всё пущено на самотёк (как бы) и никто не понимает, что происходит (или делает вид).

 И Ваша книга пришлась как нельзя более кстати.
 Очень акценты расставлены…м-м, ИСТИННО.
 Причём настолько, что почитав материалы форума, я даже усомнился, действительно ли Вы осознавали, что пишется, или это вышло само собой, на вдохновении.

Если последнее, то это даже ценнее. Но возможно то, что проявилось как озарение, теперь взято на вооружение, и это ещё лучше.
 Но то, что обсуждается на форуме - это же никуда не годится!..
Возможно, Вы заранее договорились не обсуждать подобных вопросов.
Я имею в виду поиск истины.
Все заняты ВЫЖИВАНИЕМ, а не поисками.

Потом "случайно" увидел ссылочку на "несколько ступеней" и дело поправилось. Третья ступень - прямое свидетельство той главной цели, ради чего всё затевается.

Я, конечно, понимаю, что решение бытовых и материальных проблем - нелишне, но начинать с этого или ставить это во главу угла?"
2005-03-24

*   *   *

БЫЛ МЕСЯЦ АПРЕЛЬ


Шура - Юстасу:
- А вы говорите - революция! Революция революции рознь…
А вообще чего это я?
 Сижу вот, читаю ответы и диву даюсь - все вроде разное говорят, у всех вроде позиция такая, что в другом месте давно бы уже переругались.

 А тут даже если что и ругают, то только потому, что оно удобно противоречит чему-то, что защитить совершенно необходимо. Все на свой манер, но всё понятно и подробно.

 Да и у меня возражений вроде миллион, но ощущения, что я готов глотку перегрызть, но доказать своё - нет ни грамма.
 Конечно, я на форуме человек новый, мнение имею незнакомое, тема, вокруг которой всё вертится - животрепещущая...
Что ж, поживём - увидим.

2005-04-10

*   *   *

Шура - Андрею:

 "Сообщите мне-таки цену на книги. "Дремучие двери" - действительно два увесистых кирпича и стоить должны немерено, даже по себестоимости.
 От этого будет зависеть, сколько я смогу взять.
 Сразу могу сказать о двух экземплярах - даже не торгуясь, сверх того - не знаю пока.
 Я предполагал семь для начала. Других книг тоже можно было бы по два экземпляра.

Андрей - Шуре:
 - Сразу оговорюсь, что Ю.И. в спросе как таковом не заинтересована.
 Ей важно, чтобы книги дошли до того, до кого нужно.
 Поэтому она планирует, сколько сможет разослать по библиотекам, чтоб идея Изании хоть как-то распространилась в разные уголки страны.

Поэтому торговлей книгами ради прибыли она не занимается.
Но активным людям, которые не положат книгу на полку, а расскажут о ней дальше, она готова сколько-то переслать ниже себестоимости - по 157 руб. за комплект.

 Книги она издавала за свой счёт в каком-то издательстве "Палея" и там их тиснули на белой плотной и потому дорогой бумаге.
 Насколько я помню, в Москве в магазине "Деловая книга" года три назад столько стоил 1 том, а потом все книги рванули в цене.
Поэтому просто "раздавать по деревне" книги не надо.
 Так что определитесь с количеством книг, исходя из этих резонов.
 Важно, чтобы они дошли до адресата - до активных и общающихся людей.


Шура - Андрею:
 - И ещё, всякий раз хочу спросить (да забываю) переслать что-нибудь из имеющихся книг… для тех индивидуумов, которые по каким-то причинам читать с экрана не желают или не могут.
Число "новообращённых" стремительно растёт и необходимость в напечатанном варианте книги имеется.

Андрей - Шуре:
 - Это, думаю, Ю.И. организует пересылкой.
У неё есть некоторый запас "Дремучих дверей" и "Лунных часов". Про остальное не знаю.

Её много в письмах спрашивают, где можно книги купить, а где они есть - непредсказуемо. Так что она накапливает запросы, а потом продаёт их без магазинных накруток по почте.

 Но это её несколько напрягает, т.к. "ДД" сверстали на тяжёлой бумаге и таскать ей эти кирпичи тяжело.

Шура - Андрею:
 - Прочитал фразу "просто раздавать по деревне не надо" и ужасно развеселился.

 У нас, видите ли, не совсем обычная деревня.
 Здесь у нас собралось изрядное количество народу, в разное время и по разным поводам сбежавшего от "перестройки".

 Здесь и филолог, переквалифицировавшийся в фермера, и несколько выпускников Корабелки, которые вместо работы на заводе…не помню, как называется, тот, на котором "Курск" делали, приехали кооператив строить, и саньясины, строившие коммуну, и просто примкнувшая к ним молодёжь деревни.

 Ну и я к ним затесался.
 И это моё "пустить по деревне" не что иное как деревенская библиотека. Чего бы Юлии Львовне и хотелось.
 То же самое касается и Питера.

Скажем, мой друг-саньясин, которому я выдал "Дремучие двери" и "Дверь в потолке" в электронном виде - последнюю книгу уже прочитал. Даже вперёд меня.
 Захотел опять строить коммуну.

Что ж, теперь устраиваем по вечерам дебаты вокруг Изании. Так что дело движется.
 Будет бумажный вариант, будет проще.

Шура - Андрею:
 - Сегодня с утра съездили на Первомайку на почту и забрали посылку с книгами. Огромная вас благодарность. Надеюсь, проделанная работа будет полезной.

Шура - Андрею:
 - Что же касается моих предложений относительно переустройства сайта, то все они строились на предположении, что всё-таки сайт посвящён Изании.
 Потому что пока что это скорее сайт писательницы Юлии Ивановой. Уважаемой всеми нами, но к самой Изании сайт отношение имеет весьма скромное.

Андрей - Шуре:
- Да? Вообще-то о писательнице Ивановой там только её биография да фото.
 С главной страницы большинство ссылок не на неё, родимую, а на статьи по изанской теме. Тут хотелось бы от вас поконкретнее получить мнение - где бы лучше чего расположить.

Шура - Андрею:
 - Некому этим заниматься? На форуме достаточно много народу, весьма лестно отзывающегося об идее Изании и тратящего массу времени и энергии на переписку.

Андрей - Шуре:
 - Оптимизьм бурнотекущий.
На форуме народу немного, и к тому же так называемого интернет-народу, т.е. людей, любящих трепаться и не любящих трудиться.
 К тому же активно живущих, с минимумом имеющегося свободного времени и большой необходимостью использовать это самое время для зарабатывания на жизнь (на еду и последующие лекарства).
 Так что отбиваться метлой от желающих пока не приходилось.

Шура - Андрею:
 - Ю.И. занимается своей частью работы, но всякой иной необходимой деятельности - полный вагон.
 С чего-то же надо начинать.
Сайт - место, где живёт информация о проекте. И это место необходимо развивать. Тогда и люди потянутся.
 Отсутствие деятельности ничего кроме пессимизма и паники посеять не может.

Андрей - Шуре:
 - Святые слова. Ловлю на них.
Давайте развивать.
 Для начала огласите весь список иной необходимой деятельности, которой вагон. И конкретные шаги по развитию сайта.
 Всякие плавающие ява-аплеты, мерцания и дрыгания на сайте я отрицаю как мощный раздражающий фактор.
 Панели банеров и соответствующую раскрутку - как ложный путь, который наводнит форум бродячими порнографами и неадекватами и опошлит сайт.

2005-04-13

*   *   *

Шура Референт:  "Не видна работа духа, которая должна быть положена во главу угла Изании".

ЭТО МЫ УЖЕ ПРОХОДИЛИ...

Юлия:
 - Меня так часто упрекали на Форуме в "высоких материях", что стараюсь с ними без надобности не возникать.
 Юстас посоветовал Вам прочесть о баталиях по поводу изанского краеугольного камня в "Двери в потолке".
 Там - четырехгодичная хронология наших дискуссий плюс история моих шатаний по жизни в поисках истины и смысла.
Короче, долгий путь к Изании.

Однажды специально для Юстаса, который больше всех сделал для разработки структуры проекта, но яростно отбивался от "работы духа", я даже сочинила сказку "Рыночный Буратино", которую опубликовала под Рождество одна из газет.

 Юстас никак не хотел мириться со словом "самоотверженно" применительно к изанам.
А я возражала, что даже ничтожный воспалившийся аппендикс, если к нему не поспешат самоотверженно разом все печёнки и селезёнки, способен угробить вместе с собой всё тело.

 Потому что человечество по идее - единый организм. А Творца или космос считать автором этой Идеи (Замысла, Закона, Заповеди) , - личное дело каждого.

"Все за одного, один за всех" - Высший Закон, по которому все части разумного Целого, чтобы получать взамен жизнь, должны взаимодействовать между собой в согласии и взаимопомощи.
Это и есть краеугольный камень, положенный в основу Изании.

*   *   *

ИЗАНИЯ И ПРАВОСЛАВИЕ

Ещё в "Дремучих дверях" было чётко оговорено: Изания - не религия.

 Она должна объединить тех, кто примет этот Закон Неба (Творца, космоса) независимо от веры, национальности, места жительства и социального положения.

 В основных конфессиях мира он выражен известной заповедью о любви к ближним. А для Изании истолкован примерно так: Относись к другим, как к себе, потому что "другие" - не враги тебе, не соперники, а твоё дополнение.
 Они умеют и имеют то необходимое, чего нет у тебя.
 Другие - для тебя, а ты - для них. Вместо горделивого "сотвори себя сам" - "сотворим друг друга".

Вот и вся Революция Сознания.

Личность, наконец-то осознавшая себя...нет, не винтиком, но воином в армии строителей "альтернативной действительности".
 Где каждый на своём месте осуществляет восхождение в связке с другими, исполняя своё Предназначение, Призвание (ради чего призван на землю).
 Где хомо сапиенс - не делец, а творец, т. е. "по образу и подобию".
 Человек - сотворец Творцу (Космосу).

 Где когда-нибудь единица, которая по Маяковскому "вздор и ноль", станет не "миллионопалым" разяще-партийным кулаком, а сольётся в ЕДИННИЦУ, творящую себя и новый мир в соборной свободе всех и каждого.

Первые две ступени Изании - хлеб насущный и взаимное оставление, прощение "долгов".
 То есть органы единого организма честно служат друг другу, получая в награду не купюры, а качественную жизнь.
 Здесь вроде бы никаких противоречий с атеистами для прочих изан не предвидится.
 Но вот дальше…
 Для одних восхождение уходит в бесконечность, для других так или иначе упирается в кладбище.
 Опять же дело вкуса.


Как предостерегал ещё Фёдор Михайлович, "русский человек непременно уверует в атеизм, даже не заметив, что уверовал в нуль".

 Именно этот идеологически бескрылый кладбищенский нуль и привёл к самоубийству Советский Союз, когда "герои, мечтатели и учёные", включая своих стареющих вождей, вырулили после всех великих свершений не в Светлое будущее, а в "закусочку на бугорке".

 И не сработало слабое утешение - служить навозом для каких-то там потомков, которые, кстати, на этих кладбищах керосинят, трахаются и сдают звёзды и памятники в металлолом.

Лично для меня любая цель - только средство подняться на следующую, более высокую ступень.
 Остановка для человека вообще смертельна.

 Лишь вечное восхождение имеет смысл, и дать его может преодоление земного тупика, то есть прорыв в мир духовный, к которому ты так или иначе ощутишь себя причастным.

 Бог - абсолют, Истина (от слова "есть"), но и Он не законсервирован в своём совершенстве, как всякий Творец.
 Поэтому только к Нему возможно вечное восхождение.
 Он непостижим, то есть дорога к Нему никогда не кончится, одна цель будет сменять другую, что и требовалось доказать.

Подробнее об этом - в моих статьях "Размышления о Царстве Небесном" и "Вечная Смерть" (есть на сайте).
 Я не верю в адские котлы и сковородки, а вечный райский санаторий с лютнями и славословиями вызывает неудержимую скуку.
 Да не нужны Творцу ни наши посмертные муки, ни славословия - он не садист и не тщеславен, потому что самодостаточен!

Служение Богу - это служение Его Делу.
 В конце концов, Сам Творец служил Своему Замыслу о мире и человеке вплоть до крестных мук.
 Ему нужны верные сыны, воины и строители иных миров, просеянные сквозь сито земных искушений (испытаний).

Такая вот "работа духа", исходящая из осознания, что земной путь - не драчка за место под солнцем, которое для тебя всё равно накроется - и место, и солнце, - а жёсткий многотрудный отбор в творческое бессмертие.

Так уж устроен человек, даже если вышесказанное - "нас возвышающий обман".

 Пока в Советском Союзе было восхождение (включая кровавые войны и прочие немыслимые страдания и подвиги) - народ держался.
Сошёл с катушек, когда остановились.

Для верующего сознания понятие Богочеловечества, прорастающего ввысь сквозь пласты истории, где "никто не забыт, ничто не забыто", даже прошлогодние листья, когда-то поработавшие на рост и жизнь - это тот самый "краеугольный камень".

 Изания, не обращаясь напрямую к религиозной символике, тоже так или иначе ставит во главу угла именно восхождение. То есть профессиональное, творческое и духовно-нравственное самосовершенствование.

 Вопрос: ежели кто-то бок о бок и наравне со всеми карабкается к вершине, так ли важно, ожидает он найти там обещанный клад или его вдохновляет сам процесс восхождения?
 Крамольная мысль, но бескорыстный энтузиаст даже симпатичнее некоторых расчётливых верующих.

Христос сказал: "Я - путь, истина и жизнь".
Не означает ли это, что идущий по жизни Его путём - так или иначе рядом с Истиной?

Эти краеугольные соображения хорошо бы довести до Ваших мыслящих друзей, а там уж пусть решают, иметь ли дело с Изанией.

*   *   *

"ДВЕРЬ  В ПОТОЛКЕ"

Этот тот самый изанский символический выход в Небо, когда лестница отсутствует, равно как и ангельские крылья, имеющиеся разве что у святых.
Как же быть нам, простым смертным?

"Надо лишь сцепить руки, подставить плечи, как в первомайской пирамиде в добрые советские времена.
 И, вскарабкавшись по ней, последний станет первым.
 Распахнёт дверь в потолке и увидит небо в алмазах, и выберется из плена.
И подаст сверху руку следующему, и так спасём всех.
 И образуем цепь из самых сильных, и вытащим первого, который станет последним...

И тогда свершится.
Сдвинется колесо истории, и что-то в наших мозгах сдвинется, и родимся свыше.
 И преобразится, расцветёт Земля. и станет человек творцом седьмого дня, и осуществится Великий Проект".

Так, опять же на высокой ноте, заканчивается книга.

Однако спустимся с двухтомника на грешную землю - к статье "Изания - выход".

 Там в первой половине- зачем плыть и куда, во второй - каким должен быть изанский корабль.
 До практики у нас дело пока не дошло за неимением капитана и команды.
 Хотя потенциальные пассажиры всё время упрекают: "Где же твоя Изания, когда можно будет записаться?"

В конце концов, я в принципе согласилась с Юстасом, что, поскольку проект теоретически почти готов, можно начать и с регистрации пассажиров, а там разберёмся.

 Ведь каждый из них одновременно и производитель (собственник) и потребитель, но умеют они разное и владеют разным.
Этим пользуются всевозможные "вампиры" - чиновники и накрутчики.

Придумалось с десяток способов отсечь посредников и общаться напрямую, пусть для начала на уровне "хлеба насущного".
 Но ведь нужны хотя бы элементарные гарантии, иначе народ нам не поверит.
 Или, что ещё хуже, поверит, однако идея будет в спешке или специально дискредитирована.
Такая вот загогулина.

*   *   *

ПРАВОСЛАВНАЯ И СОВЕТСКАЯ В ОДНОМ ФЛАКОНЕ

Это обо мне.
 Так было всегда, хотя видела и идеологические просчёты власти, и в чём-то не соглашалась с социальной проповедью церкви.

 Но сути это не меняло - православная и советская.

 Вот и подумалось - если такое может сочетаться в одном человеке, что мешает прочим товарищам и рабам Божьим тоже найти точки соприкосновения, чтобы объединиться против общего врага - Вампирии?
Так я именую общество потребления или, на церковном языке, Маммону, обозначающую алчность, эгоизм и служение золотому тельцу.

(Комментарий от гостя нашего форума Г.Н.Костина: "МАММОНА - в магических книгах нового времени - персонификация денег, прежде всего приобретённых неправедным путём.

 У Агриппы Неттейсхемского маммона выступает как демон в свите дьявола.
"Не можете служить Богу и маммоне" (Евангелие).
 Маммона обычно изображается как золотой идол, например, в виде фигуры дьявола, который рассыпает вокруг себя монеты.
 Тем самым он соблазняет людей земными радостями, но бросает их на произвол судьбы после их смерти.
 В эпоху Ренессанса алчных людей называли рабами Маммоны, демона скупости и богатства. Он первый научил людей разрывать грудь земли, чтобы похищать оттуда сокровища.
 За этим языческим идолом стоит противостоящий Богу злой дух").

Осознанно или нет, но советская идеология этому идолу тоже противостояла.

*   *   *

"ЧТО-ТО ОЧЕНЬ ВАЖНОЕ№"…

Кажется, мне удалось поймать это "важное" за хвост.
 Действительно, изании уже давно существуют.
 Они всегда стихийно возникали в обществе перед лицом гибели и распада - срабатывал инстинкт самосохранения или тот же Закон жизни.

Их принципиальное отличие от прочих объединений (националистических, клановых, групповых и т.д.) - в том, что, вроде бы борясь за своё выживание, они сражались со всякой мертвечиной во имя Целого.

 Русская идея была вселенской, как и Православие. Приемником стал Советский Союз, хоть и шёл к Богу "с чёрного хода".
То есть личность или сообщество, будь то семья, нация, политическое, религиозное или прочее движение, правы лишь покуда служат каждый на своём месте оздоровлению Целого.

 В соответствии с Замыслом, разумеется, потому что и "Целое" может в принципе скопом рехнуться и поклониться какому-нибудь Зверю.
 Тогда счёт спасённых пойдёт уже на единицы и придётся, как предсказано, "бежать в горы".

 Но и в горах будут создаваться именно изании.
Или религиозные общины разных конфессий, объединяющиеся опять же в изании во имя умножения "Жатвы Господней".
Не только ради себя, своих кровных или единоверцев, но и прочих "живых душ".
 Это понятие не зависит от национальности, конфессии или социального положения - только от состояния этой самой "души".

 Изании чужды лозунги типа: "Германия превыше всего", "Спасутся только правоверные" и прочие разборки на почве разного цвета кожи или даже счёта в банке.

Да, нельзя служить одновременно Богу и Маммоне (богатству).
Однако можно потратить свои миллионы на "разумное, доброе, вечное", а можно и за трёшку придушить таксиста.
Это я к тому, что Советский Союз по идее был, безусловно, изанией - каждая республика, область, район, коллектив, включая семью, общественные объединения должны были служить Целому (а тем самым, себе) - каждый на своём месте, со своей сверхзадачей.

Врагом считалось лишь противоречащее Замыслу Царство Маммоны (капитала).

 Страна рухнула, когда эта установка начала давать сбой и мы бросились догонять Америку, "которая стоит на краю пропасти".

Отслеживая по возможности ТВ и прессу, всё больше убеждаюсь - Союз жив именно изаниями.
То тут, то там стихийно возникающими островками взаимопомощи, которые противостоят преступному гибельному раку.

 Закон работает, сопротивляясь разрушительной болезни (голод, бездействие одних органов и клеток на фоне злокачественного переедания других) и создавая спасительные регенерирующие зоны.

 Когда части Целого рвут с ним связи, теряя ощущение единого смысла и собственного назначения (одиночество, невостребованность, гонка за дурной бесконечностью рекламы, хроническая усталость и т.д.), тогда начинается всеобщий распад и гниение.

 Однако срабатывает тот самый "инстинкт самосохранения", который возникает во время стихийных бедствий и прочих катастроф, заставляя самых разных людей сплачиваться и восстанавливать общую систему кровообращения.

Вот про эти стихийные Изании я всё чаще читаю и слышу, на них уповаю и верю, что, когда количество перейдёт в качество или наоборот, тут-то и мы окажемся весьма кстати со своими теориями и краеугольными камнями.
 А пока ждём-с времени собирать камни.

А оно уже "при дверях".

Из книжки-фишки "Найди Тайну"(по мотивам "Лунных часов")
Рисунок автора.

*   *   *

Убойное вы племя -
Убить хотите время!
Толочь водицу в ступе,
Таская в решете.

У моря ждать погоды -
И месяцы, и годы.
И поспевать за модой,
И строить на песке...

Убить меня желая,
Жизнь всуе прожигая,
Дотла испепеляете.
И вот в нежданный час -

Песок весь истекает,
Стекло запотевает,
Сжимается пружина
И лопается враз…

И стрелки замирают,
Минуты исчезают,
Мгновенья тихо тают,
Впадают звуки в транс,

Секунды растекаются,
И цифры рассыпаются,
И пламя затухает,
И уголёк погас…

Убойное вы племя -
Убито ВАШЕ время.

Ведь я не умираю.

Я убиваю вас!

Несмотря на все эти катаклизмы, на личном фронте всё у нас было вроде безоблачно.

  Родственники опасались, что у воцерковлённого Бориса будут неприятности по службе (он был, к тому же, партийным).
 Но Господь хранил.
Как-то мы поехали перед чистым четвергом собороваться на квартиру к одной из духовных чад отца Владимира.
Народу было много. Помогали батюшке ещё отец Димитрий Смирнов (он сейчас тоже знаменитость, часто мелькает на ТВ) и отец Аркадий.
Закончилось всё очень поздно, метро закрылось, и мы предложили развезти батюшек по домам на нашей машине.
Искушения начались сразу же, как только Борис, не вняв совету отца Владимира не ехать через Центр, помчался по площади Дзержинского.
Как раз у того самого  здания на Лубянке раздался милицейский свисток.

- Вот к чему приводит непослушание, - сокрушенно вздохнул отец Владимир, готовясь к худшему.
Но ничего не произошло – Борис переговорил с инспектором и вернулся.
Оказалось, свистели вовсе не ему.

Двинулись дальше.
Отца Владимира благополучно доставили домой, но затем в машине стало что-то погромыхивать и потрескивать.
С грехом пополам отвезли и отца Аркадия.
Ну а уж на Ленинском проспекте, по дороге к дому отца Димитрия, машина и вовсе словно взбесилась.
Под оглушительный треск и лязганье отец Димитрий выскочил из неё, замахал руками на наши уговоры, что “может, исправим”, и помчался ловить такси.

- Тут стоять не положено.

Мы объяснили инспектору, что сломались – мотор даже не заводился.
Он помог откатить машину в переулок, посочувствовал и ушёл.
Что делать? – мы ведь собирались на дачу.
Воззвали к небу и в последний раз попытались завестись.
И вдруг, о чудо, поехали, как ни в чём не бывало - никакого лязга, треска.
На место прибыли уже без всяких приключений.

Потом выяснится, что в тормозной барабан попала открутившаяся гайка.
Этот случай я описала в “Дремучих дверях”.

Но там нет про Сашку, который снова объявится – как всегда без документов, в каком-то рванье и зверски голодный.
Поев, отогревшись и отмывшись, порадует, что за ним опять охотится милиция.

- Вот завтра туда и пойдём, - сказала я.

- Не, уж лучше под электричку, чем в камеру.

- А мы помолимся.

Надо сказать, что в экстремальных ситуациях я снова и снова убеждалась в волшебной силе молитвы. Расскажу лишь о нескольких случаях.

Вечером 17 июля, накануне Сергиева дня, поехала я в Лавру. Исповедалась, подала записки.
Хотела приложиться к раке, но народу битком, шла служба, в июльскую жарищу дышать было нечем.
Боялась упасть в обморок, но терпела, пульс частил.
Какая-то бабуля милостиво подвинулась, освободив мне место у открытого окна.

- Что, дочка, худо? Ничего... Преподобный милостив, сподОбит приложиться. Я сама только из больницы. Сказывали, инфаркт.

  Я взяла её сухую коричневую руку, с трудом нащупала пульс.
В жизни не слыхала ничего подобного!
Тук. Тук-тут-тук. Тук-тук. Долгая пауза. Тук-ту-тук. Ту-тук. Опять пауза...
Похоже, мерцательная аритмия.

  - Бабуль, давай я тебе валокординчику…

  Сама –то я уже не раз приложилась к пузырьку. Прямо из горлышка, без воды.

  Бабуля отмахнулась, чтоб я ей не мешала слушать службу.
Оглядевшись, я устыдилась – кругом было полно таких же немощных телом, но сильных духом прихожан. И все молились усердно, и объединяла их одна цель – приложиться с последним “аминь” к животворящей раке Преподобного.

И плевать им было на пульсы, давление и прочие инфаркты-инсульты. Их уж если выносили из храма, то замертво, как рядовых с поля боя.

  Наконец, очередь двинулась к раке.
Бабуля с предынфарктным пульсом прокладывала мне дорогу.
Я прикоснулась губами к влажному от сотен губ стеклу, вышла из храма, окунувшись с наслаждением в благодатную вечернюю прохладу догорающего Сергиева дня. И действительно ощутила себя усталым солдатом на привале.

Но расслабляться было нельзя.
Заглянув в расписание поездов, обнаружила, что если не успею на электричку, отходящую с нашего вокзала в 23-40, то следующая будет далеко за полночь, придётся идти одной от станции.
А в те времена лютовал в наших краях какой-то маньяк…

- Святой Сергий, помогай! – взмолилась я и рванула к вокзалу.
Едва успела вскочить в десятичасовую Александровскую электричку, отдышалась, стала подсчитывать.
На Ярославский прибываем в одиннадцать минут двенадцатого...Там – по платформе, вниз в метро по эскалатору, проехать пять остановок. Затем вверх по одному, другому эскалатору...
Нет, не успеть. Разве что чудо…

   И чудо несло меня, преодолевая время и земное притяжение – мимо подмосковных платформ, расступающихся пассажиров, сквозь толпу которых я петляла, как плывущий уж.   
  Затем вниз по эскалатору, будто на санках – аж ветер в ушах.
На Комсомольской секунда в секунду успеваю вскочить в сдвигающиеся двери. Несёмся по кольцу...
До сих пор помню это дивное ощущение невесомости, полёта, когда до отхода электрички оставалась одна минута, а я бежала вверх по двум эскалаторам – некое существо без тела и возраста.
По вестибюлю метро, по платформе к ждущей меня электричке.
Я уже не сомневалась – она ждёт именно меня, потому что часы показывали сорок две минуты двенадцатого, и светофор был зелёный.

- Осторожно, двери закрываются, - грянуло из того другого, реального мира.

- Святой Сергий, святой Сергий!.. – молила я, приближаясь к вожделенной двери между двумя измерениями. В которую вонзилась стрелой, и которая сразу же намертво за мною сомкнулась.

  Я даже не запыхалась.
Вагон был почти пустой, пассажиры оглядывались на меня, но мне было плевать.
Сидела на каком-то неудобном месте, среди чужих мешков, и всхлипывала, промокая щёки краем косынки.