“Изания – выход”
Часть 5
(Приложение для тех, кто не в курсе Проекта или не понял.
У остальных автор просит прощения за неизбежные повторы)
ТРИ "ЗА" И РУССКАЯ ИДЕЯ.
В Изании исчезнет извечная вражда между богатыми и бедными, между трудом и капиталом.
Её принцип – каждый должен иметь всё необходимое для успешной деятельности: писатель – рабочий кабинет, композитор – рояль, учёный – лабораторию, сантехник – набор инструментов.
Но это совершенно не означает, что банкир должен питаться осетриной и зернистой икрой, а уборщица – баклажанной или килькой. Все должны питаться полноценно, согласно особенностям организма и индивидуальным рекомендациям компьютерных тестов.
Такие тесты и рекомендации (не только по вопросам здоровья и питания) каждый изанин сможет проходить регулярно.
Заинтересованность материальную заменит духовная.
Осуществится бескровная революция сознания – не нажиться, попировать или возвыситься, тем самым лишь умножив “долги”, но успеть вернуть их, исполнив предназначение.
Русская идея тем и велика, что она вселенская.
И если Россия – сердце в организме человечества, то сила и могущество этого сердца всегда заключались в том, что оно живило и одухотворяло весь зажиревший падший мир.
Даже когда держало его на строгой цепи и диете или сотрясало “революционными кризами” и войнами.
Чтоб “землю в Гренаде крестьянам отдать”...
Даст Бог, и до наших и не наших президентов дойдёт, что “национальная идея” – не конкуренция, не иссушающая борьба народов друг с другом за место под солнцем, а взаимодополнение и взаимовыручка, без которых человечеству на общей земле не выжить.
“И перекуют мечи свои на орала, и копья свои – на серпы”.
Но надежд на появление таких государственных лидеров мало, поэтому путь Изании - от личности к личности.
Опираясь на лучшее в человеке, на его “богоподобие”, отделив тем самым человеколюбие от греха человекоугодия - отобрать тех, поначалу немногих, кому предстоит образовать новый Союз.
Ведь штабы (горячие линии) Изании можно организовывать повсюду, решая насущные проблемы как на местном, так и глобальном уровне, при помощи самых современных средств связи “всех со всеми” (но в рамках самостоятельной защищённой системы), о чём говорилось выше.
Дело в том, что впервые в истории эти мобильные средства наконец-то позволяют “выйти из Вавилона” не отдельным монашествующим отшельникам, а простым мирянам.
Причём не в одиночку, а как приказано в “Откровении”:
“Выйди от неё, народ Мой”.
Не через подвиг “отцов-пустынников” или бегство в очередной “Китеж”, а с помощью компьютерной мыши, кнопок мобильника, пейджера или обычного телефона.
“Дабы скорей узреть, оставя те места,
Спасенья верный путь и тесные врата”.
(А.С.Пушкин, Странник, 1835 г.)
И “те места” оставлять не понадобится.
Тем более что каждый человек высшим промыслом посылается в этот мир в определённое место (страну) и в определённую историческую эпоху для исполнения вполне определённой личной сверхзадачи (предназначения) в русле общего замысла.
Добровольное разделение человечества на право получить или отвергнуть “билет в вечность” тоже входит в исторический Замысел.
“Широкому” пути падшего мира (“похоть плоти, похоть очей и гордость житейская”), что в переводе означает: “хочу здесь пировать, обладать и властвовать”, противостоит “тесный”: (“хочу вернуть долг Творцу, исполнив предназначение”).
Олицетворением первого пути является старуха из пушкинской сказки с её итоговым разбитым корытом.
“Исполни Закон” (Замысел, Заповедь об отношении к ближнему).
Замысел, Завет (Закон), Заповедь...
Эти три “ЗА” восходят к образу Святой Троицы, Единосущной и Нераздельной.
От Предвечного Совета и Ветхого Завета – к Новозаветной заповеди: “Да любите друг друга”.
К Откровению человекам, что “Бог есть Любовь” - об изначальном и конечном всеединстве в Царстве. Где Отец ждёт всех детей, свободно отрёкшихся от гордого и жадного зверя в себе, врага Дому Отца, куда “не войдёт ничто нечистое”.
Человеческая единица, о которой Маяковский сказал, что она “вздор и ноль”, становится великой и могущественной Единницей, если добавить к ней всего лишь одно утерянное первородным грехом “Н”, обозначающее “Небо”.
Разумеется, в духовном понимании.
* * *
СВОБОДА ИЛИ ОТВЯЗАННОСТЬ?
Исполни Закон Неба.
Накорми, одень, дай крышу над головой, излечи, ободри, поставь на ноги, наставь отчаявшегося на путь.
Иными словами, спаси, умножив жатву Господню.
Всё это – Изания , союз единомышленников, ставящих повеление Неба превыше рукотворных кодексов падшего мира, которые, как известно, “что дышло”.
Ну а на житейский язык принцип построения Изании переводится весьма буднично:
“Вы – мне, я – вам”.
Эта формула, как уже подчёркивалось неоднократно, - способ существования всех составляющих любого живого организма, гарантирующая бесконечный выигрыш каждому, кто ей следует.
Я, малая клетка, добросовестно исполняя свою специфическую функцию, работая “на всех”, получаю взамен всё необходимое от многих тысяч других клеток, работающих на жизнь Целого, а значит, и на меня.
Выигрыш – бесконечно велик, однако такая система возможна лишь при условии, что все участвующие соблюдают единые правила “игры”.
В земных масштабах приверженцы “тесного пути” обычно насильственно сбивались с него на погибельную “большую дорогу” очередными “кратами”, захватившими в данный момент власть.
Плутократами, демократами, бюрократами, партократами, автократами или даже теократами, пытавшимися саму Рыбку Золотую заставить служить у них “на посылках”.
“Благодетелей” при этом ещё и требовалось благодарить за очередное “освобождение” - под дулом пистолета, железного кулака или княжеского указа.
“Его величество капитал” сменялся “булыжником пролетариата”, которым размахивал уже новый “всенародно избранный” с сонмом прилипал-чиновников.
Горький удел всегда плясать под чужую, вернее, “чуждую” дудку, отдавая “богово кесарю” и делаясь “рабами человеков”.
Печально усмехался по этому поводу ещё незабвенный Александр Сергеевич (“Не дорого ценю я громкие права”):
Я не ропщу о том, что отказали боги
Мне в сладкой участи оспоривать налоги
Или мешать царям друг с другом воевать;
И мало горя мне, свободно ли печать
Морочит олухов, иль чуткая цензура
В журнальных замыслах стесняет балагура.
Всё это, видите ль, слова, слова, слова.
Иные, лучшие мне дороги права;
Иная, лучшая потребна мне свобода:
Зависеть от царей, зависеть от народа –
Не всё ли нам равно?
Его предшественник и тёзка тоже роптал:
- Служить бы рад - прислуживаться тошно.
Попытки вырваться из порочного круга, объединяясь во всевозможные утопические общины (о монашествующих речь не идёт) – обычно заканчивались крахом.
“Утопии” оказывались раздавленными или внешним врагом (стоящей у власти “кратией”), или внутренним - бытовыми склоками и несовместимостью людей, вынужденных селиться вместе.
Хотя человеку просто достаточно “служить” - данными Богом талантами и любимым делом, каждому на своём месте, исполняя заповедь.
Хватит с него и живущей под одной крышей родни – впрочем, и здесь приоритет следует отдавать не родовым, а высшим ценностям:
“И враги человеку - домашние его. Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня”.
Подвергаться же дополнительным искушениям недостатками, слабостями и вредными привычками людей незнакомых, пусть даже единомышленников, искусственно скованных с тобой “единой цепью” и “мелким бесом” бытовухи, редко кому по силам.
Невозможно представить себе ловеласа Александра Сергеевича, игрока Фёдора Михайловича и крутого моралиста Льва Николаевича позднего периода, мирно уживающихся на одной лестничной площадке или в одном доме творчества.
Даже святые порой не выдерживали искушений совместного монастырского бытия и удирали “в затвор”.
Изания полагает, что личные грехи – предмет твоей сугубо тайной исповеди перед Богом и Его Церковью (или собственной совестью).
В эти дебри посторонним лучше не вламываться при условии соблюдения “грешником” определённой этической конспирации – не послужи соблазном.
То есть - “грех в подполье”, может быть, лучше всего в персонально-виртуальное:
“Изания предупреждает, что производимые вами действия вредят вашему телесному и духовному здравию”.
Принципы построения Изании не изолируют от мира - просто вы сможете общаться “вживую” лишь по обоюдному расположению.
Освобождая друг друга от искушений осуждать и вторгаться, назойливо пытаясь исправить то, что тебе неподвластно и вообще не имеет прямого отношения к делу.
Лучше тайна исповеди, чем фарисейское вычёркивание человека из Союза Взаимопомощи только потому, что он выпивает лишнюю рюмку, чересчур часто меняет наряды или привязанности.
Изания даст возможность, не ведая о соломинке в чужом глазу, уделить больше времени извлечению “бревна” из собственного ока, отделит “пшеницу” от “плевел” раздражающих бытовых мелочей, освободив время и нервы для главного.
В конце концов Чайковский для нас – создатель Первого концерта и “Лебединого озера”, а не извращенец, которому место в аду.
Если бы мы не имели установку свыше видеть в человеке прежде всего его светлую сторону, Чайковский остался бы в народной памяти просто развратником, да и не он один.
И не было бы в мире не только “Лебединого озера”, но и ещё много чего хорошего.
Таким образом, современные мобильные средства связи впервые предоставляют шанс “оппозиции” свободно и легко объединиться “миром”.
Не “стенка против стенки” на почве территориальной, классовой или национальной вражды, что даже в случае победы рано или поздно обречено на провал, так как несёт в себе бациллу насилия над побеждённой стороной с ответной жаждой реванша.
Изания - союз сердец, настроенных на единую волну объединяющего их Закона Неба.
* * *
“МОИ ОВЦЫ СЛЫШАТ МОЙ ГОЛОС”.
Подлинная свобода дарована Творцом, и никакой кесарь не в силах её отнять, потому что она, как и ведение о Царствии, “внутри нас”.
В конце концов, всегда остаётся право отдать жизнь за свой выбор.
Но свобода на земле начинается тогда, когда каждой личности предоставлена реальная возможность осуществить её на деле, двигаясь, восходя по избранному пути.
Изания - именно такой выход для противников нынешней порочной цивилизации, предлагающей, кроме перспективы физического и духовного умирания, лишь альтернативу “двух зол” - принять печать зверя или примкнуть к террористическому интернационалу.
Изания – мирный выход для ограбленных, униженных, невостребованных и предоставленных самим себе.
И для тех, кто, всё вроде бы имея, понимает, что “так жить нельзя”.
Что “всё не так, ребята”.
Изания исходит из того, что “основным инстинктом” в человеке является отнюдь не продолжение рода, а самоутверждение:
“Я сказал: вы - боги, и сыны Вышнего все вы”.
Надо только отличать самоутверждение “в Боге” (любящие Отца наследники Его дела) от сатанинской гордой “свободы от Бога” и Его Закона с “демократическим” лозунгом: “Запрещается запрещать”.
Когда человек вынужден в обмен на хлеб насущный служить “отвязанным” верхам, продавая тело, таланты и душу. Питать чужие грехи и страсти, культивирующие в человеке личину зверя, тёмную сторону падшего естества.
Реализация, как известно, зависит от спроса.
Разве отдавать свои силы и таланты всем этим сомнительным непотребным “бизнесам”, вскармливая пусть чужой грех, не означает умножать собственный?
И причём тут свобода?
Подчинение даже избранному “демократическим путём” большинству отнюдь не бесспорно. Как известно, Христос был их голосами осуждён на казнь.
Предсказано, что так изберут и Зверя.
“Не следуй за большинством на зло”, - предупреждает Писание.
Но подобная практика длилась веками, независимо от того, какой строй на дворе.
Некоторым исключением был разве что Советский Союз.
Но на деле опять же навязанные разношёрстному обществу “господ-товарищей” обязательные правила игры, пусть по идее прекрасной и справедливой, с первых же мгновений породили шулеров, которые, начав с кражи ладьи, в конце концов, просто опрокинули доску.
Удивительно, что этому всенародному противостоянию царству Маммоны всё же удалось продержаться почти три четверти века.
Оно, это противостояние, в определённые моменты советской истории было воистину массовым и свободным.
Что же нам делать теперь, как жить дальше?
Неужто продолжать волей-неволей участвовать в свальном грехе и кровавых разборках из-за собственности, продавая тело и душу за горсть объедков с барского стола?
Твой выбор служения - Богу или Маммоне.
Изания предоставит реальную возможность отдавать всё лучшее в тебе - силы, способности и “души прекрасные порывы” тем, кто нуждается именно в них для осуществления таких же добрых и высоких целей.
И получать взамен недостающее от других.
Этот процесс должен стать не просто отдельными проявлениями взаимного милосердия, а образом жизни, как нам и заповедано.
Именно таким представляется общество Будущего Века, но на земле оно никогда не будет полностью построено.
Потому что в самом процессе ежеминутного отделения “пшеницы от плевел” - смысл исторического времени, отбирающего “зерна” для грядущего сева в Вечности.
“С Богом” тот, кто интуитивно или осознанно стремится достичь и желает другим – мира с самим собой, с людьми и Небом, исполнения Предназначения, то есть “билета в Вечность”.
На духовном языке это называется “жаждой подлинного бытия”.
Цель Изании – превратить человека, раба родовой необходимости, где труд - наказание падшему Адаму: (“проклята земля за тебя; со скорбию будешь питаться от неё во все дни жизни твоей”) - в сына, вернувшегося к Отцу после долгих мытарств.
В наследника “по образу и подобию” (“не раб, а сын наследует Царство”).
В сотворца Творцу, желающего “послужить” Ему, а не приумножить долги, оставив после себя лишь гору отходов, кладбище загубленных жизней да цепь нереализованных нулей на счету, символизирующих вечное банкротство.
В хозяина 7-го дня творения, когда Господь “почил от трудов”, завещав человеку возделывать, хранить и творчески обустраивать землю.
Тем самым восходя к 8-му дню Будущего века.
Библиотека
- Информация о материале
- Администратор
- Категория: Верни Тайну!
- Просмотров: 190
* * *
- Раз коленце, два – коленце!
Я – плясун Безубежденцев.
Я семи царям служу,
Каждому из них – пляшу!
Я с червонцами дружу,
Под их музыку кружу.
Ну-ка, царь, гони монету,
Иль меня с тобою нету,
Потому что от рожденья
Не имею убежденья.
БЕЗУБЕЖДЕНЦЕВ:
- Кому служу, тому пляшу!
Темпераментный танец Прожигателя Жизни с факелами и календарями.
- Информация о материале
- Юлия Иванова
- Категория: Дверь в потолке. Часть II
- Просмотров: 442
- Информация о материале
- Юлия Иванова
- Категория: Лунные часы
- Просмотров: 450
Я сидел за рулём роскошной машины, расфранченный, вроде Суховодова, и мчался с ветерком по какому-то тоже расфуфыренному городу - с кричащими витринами, битком набитыми яркими товарами, банками и кривляющимися полуголыми манекенщицами, похожими на Варвару.
Что за дела? Неужто мы опять в царстве Вещей?
Рядом со мной сидела красивая девушка, похожая на Петрову, с сигаретой в пальцах с длиннющими наманикюренными ногтями.
- Петрова, ты, что ли?
- Наверное, я, - отвечает. И вдруг всхлипнула:
- Ой, Алик, какой же ты старый!.. Растолстел, и лысина. Что-то с нами опять не то... Да ладно, не расстраивайся - ты мне всё равно нравишься. Но где же наши ребята, палатки?
Глянул я на себя в машинное зеркальце и ужаснулся - вроде бы не я, а папа, даже старее, потому что папа всегда был загорелый, спортивный, а этот "я" помятый какой-то, мешки под глазами...
- Мамочки, это что, двухтысячный год? - Петрова указала на цифры из лампочек на многоэтажном здании и схватила с заднего сиденья пачку газет и журналов. - Смотри, и здесь - март двухтысячного...Ох, какие мы ста-арые! Осторожней - столько машин...Это какая-то заграница. Опять мы попались на Золотую Удочку, что ли? Но почему, мы же всё выполнили, что происходит? - Петрова всхлипнула, - Ма-ма-а...
- И совсем ты не старая, Петрова, ты просто красивая девушка, - утешал я, а у самого голова кругом,- Только штукатурки на тебе много. И эти ногти...Потом, зачем ты куришь?
- А я почём знаю, почему да зачем, - всхлипнула Петрова, но тут её осенило:- А может, я открыла тайну вечной молодости, как мечтала? И испытала на себе...Чтоб люди никогда не старели...
В руке у меня запищала какая-то штуковина с кнопками. Я догадался, что это теперь телефон такой.
- Алё, шеф, вы в порядке? А то ждём вас, ждём...Извини, мало ли что, сам знаешь. Бдим, так сказать.
Из разговора я понял, что звонят наши с Петровой телохранители, и что нам угрожает опасность, потому что какой-то Сидоров "висит у нас на хвосте" и "держит на мушке". Уж не тот ли Сидоров из нашего класса? В общем, всё это мне ужасно не нравилось, но я изо всех сил пытался не паниковать. Велел Петровой порыться в сумочке - может, выясним, кто мы и что. А сам тоже перетряс содержимое большого кожаного кошелька на молнии, болтающегося у меня на запястье, - такие штуки только начинали входить в моду в наши семидесятые.
В общем, остановились мы в первом попавшемся переулке, чтобы разобраться в обстановке, и скоро выяснили, что мы вроде бы действительно находимся в 2000-м году, что мы "господа Качалкины", муж и жена, проживающие на Тверской по такому-то адресу, то есть в Москве. Это они улицу Горького, что ли, назад переименовали? Может, и царь у нас теперь в Кремле сидит? Или Америка нас завоевала - потому что полно было ихних доллларов и в моей сумке, и у Петровой. Ещё узнали, что у нас двое детей, которые учатся где-то в иностранных государствах, а родители, то есть мы с Петровой, им "по барабану", как было написано в неотправленных письмах Петровой этим нашим плохим детям.
Мы выяснили и наш адрес, и номер счёта в банке, и что я никакой не авиаконструктор, а самый настоящий буржуй. Что у меня, как и там, в городе Вещей на Куличках, несколько частных автосалонов со всевозможными иномарками. В общем, опять влопался. И Петрова никакого секрета молодости не открывала, а просто сделала пластическую операцию, о чём свидетельствовали счета из косметической клиники. И что у нас этих буржуйских долларов навалом, за что меня и собирается "замочить" мой конкурент Сидоров, тоже торгующий иномарками, на которого я "наехал". Последнее обстоятельство разъяснил мне Сидоров, выскочивший из вдруг ворвавшейся в переулок машины в сопровождении двух бугаёв - действительно тот самый Сидоров, из нашего класса, но тоже старый, и то ли лысый, то ли бритый. Он стал трясти у меня перед носом пистолетом, но тут Петрова выхватила из сумочки точно такой же и наставила на Сидорова. Сидоров ретировался, ругаясь, как самая последняя шпана, которую когда-то наши народные дружиники отлавливали по паркам и подъездам и забирали в милицию.
А Петрова очень быстро сориентировалась и велела, чтоб я вышел и поглядел, не прилепили ли Сидоровские парни к нашему днищу бомбу - сейчас так заведено, о чём она прочла в прессе, пока я выяснял, кто мы и что мы. И сказала, что мы попали в самое что ни на есть буржуйское царство, а вовсе не домой. Тогда я возразил: - как же не домой, вон у неё в руках "Комсомолка" и "Московский комсомолец", а Петрова эти газеты даже мне проглядеть не дала, сказав, что их не то что пионерам и комсомольцам, но последним хулиганам стыдно в руки брать. Что она обещала моей мама за мной присматривать, кроме того, раз я теперь ещё и её муж, она тем более не разрешит мне читать гадости, которые всякие больные психи пишут на стенах в туалетах. И что, конечно же, не может быть, что мы в нашей стране - это опять обман и проделки Кривды. И надо поскорей отсюда выбираться.
Я возразил, что не могла же сама Правда нам наврать и не туда отправить. Мы ехали по разгульному размалёванному городу, так похожему и непохожему на нашу Москву, и шикарный Опель сам вёз меня, подмигивая огоньками панели, - мне даже показалось, что мы узнали друг друга по городу Вещей. И другие, обгоняющие нас машины, будто радовались при виде меня, приветствовали. Мне стало страшно, хоть и я виду не показывал. И названия улиц были, как тогда, при капиталистах, и выглядели, как какой-нибудь ихний Бродвей.
Попытались мы позвонить домой по нашим телефонам - мне ответили, что никакие Качалкины здесь не проживают, а номер Петровой вообще не откликнулся.
Опель подкатил нас к подъезду шикарного то ли ресторана, то ли гостиницы. Подскочили наши бритоголовые телохранители, сказав, что они в курсе нашей с Сидоровым разборки - разведка донесла, и что разве можно было так неосторожно заезжать в неохраняемый переулок? Нас с угодливыми улыбочками и поклонами, как в какой-нибудь пьесе про купцов, проводили в зал, где такие же, как мы, разодетые буржуи, прохаживались, выхваляясь друг перед другом нарядами и драгоценностями, трескали яства и напитки, хвастались, кто на чём "наваривает бабки", лопались от зависти и ненавидели друг друга.
Там же мы увидели Сидорова со Стакашкиной - Стакашкина выглядела так же классно, как моя Петрова, тоже в мехах и бриллиантах, но на Петровой драгоценностей всё же было больше и я видел, что Стакашкина её за это тоже ненавидела. А Сидоров помахал нам, будто и не было только что никаких разборок.
Все ели, пили, дымили, сплетничали, играли в карты, в автоматы и рулетку на деньги, причём не на трудовые, а на эти самые запрещённые у нас доллары, на которых, как известно, "следы грязи и крови". В общем, полное разложение. Мы с Петровой поели, потолкались, даже поиграли в их игры, чтоб не выделяться - Петрова выиграла, а я остался при своих. Затем Опель отвёз нас домой - куда-то за город по Рублёвскому шоссе, как я понял, - там и прежде были правительственные дачи. Нам принадлежал прямо-таки дворец за высоким кирпичным забором, - чтоб никто не видел, как мы там разлагаемся. Битком всякой шикарной мебели, ваз, ковров, люстр и прочего барахла. Тут нам и пришлось теперь жить. В нашем особняке проживали при нас ещё и старые знакомые: завуч Мария Петровна служила у нас горничной, биолог Юрий Павлович - садовником, участковый врач Тамара Георгиевна - штатным семейным доктором, а наша классная руководительница Нина Семёновна - кухаркой. Ну, там истопник, дворник, уборщица, охрана - тоже были свои, только я не мог вспомнить, откуда их знаю, до того у меня "крыша съехала", как здесь было принято выражаться.
Оказалось, в этом буржуйском царстве, тоже "умные ели объедки", рылись в помойках, а мы с Петровой оказались вроде бы добрыми и благородными, всем дали работу. Но почему-то на душе всё равно было тошно. А этих, бритолголовых, что служили у нас в охране, мы и вовсе боялись. Мы теперь всё время боялись - что нас отравят, застрелят из-за угла, обрежут на Опеле тормоза или сделают не тот укол, потому что казалось, все вокруг нас ненавидят и нам завидуют. Запирались у себя в спальне, закрывали окна металлическими решётками и тяжёлыми шторами и всего боялись. Как в царстве Страха и Тоски Зелёной - будто его и не покидали.
И я трясся в своём Опеле, когда ехал на работу - служить уже даже не машинам, а нулям в личном капитале, которые мне преумножали мои автосалоны. И Петрова боялась оставаться дома одна или гулять во дворе с собакой - время от времени кого-нибудь по соседству пристреливали то через окно, то на прогулке. И я у себя в офисе трясся за Петрову. Она ведь вовсе не открыла секрет вечной молодости, - просто делала пластические операции за большие деньги. Дома у нас всё время толклись массажистки, косметологи и маникюрши, Петрова и их боялась, и овладевала ею понемногу Тоска Зелёная. Или Матушка Лень одолевала, - тогда Петрова целыми днями валялась в постели, жевала шоколад и толстела, а потом приходил хирург и отрезал от неё лишние куски. Операций своих бедная Петрова тоже ужасно страшилась, но ещё больше боялась постареть и выглядеть хуже Стакашкиной и прочих дам на этих тусовках. А я боялся разориться и лишиться машин и нулей - тогда не будет денег на операции Петровой и вообще ни на какие Канары, куда мы теперь время от времени летали лечить вконец расшатанные нервы. Придётся тогда идти в дворники к Сидорову.
В общем, "Одному бублик, а другому - дырка от бублика - это и есть демократическая республика", - как говорил Маяковский. С деньгами ты пан, а без них - пропал, - это мы поняли сразу же, когда стали выяснять, что стало с нашими родителями, с нашим домом, с друзьями. Но никак не верилось, что мы теперь действительно в реальном времени, в историческом процессе, то есть попали "назад в историю". Что те дополнительные полчаса, что нам подарила Истина, на земле обернулись тридцатью годами. А из-за того, что мы так и не успели вернуть нашей стране Тайну, Советский Союз и вправду снова захватили буржуи, и заставляют теперь всех жить по своим волчьим законам. Всё хотелось считать, что мы по-прежнему на Куличках, - пусть в самом страшном и непроходимом царстве, но всё ещё можно исправить. И вернуться в ту палатку в горах над морем, где назавтра нас ждали несколько чудесных дней внизу, на турбазе, и вся замечательная жизнь впереди...
В общем, дома нашего на улице Весенней вообще не было, - будто корова языком слизнула. Будто приснился нам с Петровой этот новенький дом-башня, двор с детским садом, песочницей и хоккейной площадкой, где наши родители получили квартиры, когда поженились. Теперь там была платная автостоянка. Никак не верилось, что его действительно взорвали чеченские террористы, среди которых была даже немолодая женщина по имени Малика, которая до сих пор в розыске. На компьютерном фото эта террористка действительно походила на нашу Малику, и мужа её звали Керим - он погиб ещё в Афганистане. Была, оказывается, и там война, пока мы спали в царстве Лени. А потом буржуи развязали другую войну - уже на самом Кавказе, из-за чеченской нефти, где у этой Малики погибли трое детей и мать. И тогда она стала снайпершей и террористкой, перекрасилась блондинкой и приехала в Москву, чтобы взорвать наш дом.
И всё же не хотелось верить, что это наша Малика - при чём тут мирные люди, старики, дети? Или всё-таки "при чём"?
Правда, наши с Петровой родители тогда здесь уже не жили, потому что уехали искать свои "древности" за границу -здесь их научные раскопки уже никто не финансировал. А потом родители и вовсе туда переселились, только присылали нам поздравительные музыкальные открытки - в дни рождения и на новый год.
Называлось это "утечка мозгов".
Нашу "великолепную семёрку" мне удалось почти всю разыскать, но лучше бы я этого не делал. Янис из Даугавпилса со мной разговаривать не захотел, сказав, что я - оккупант, что у него теперь "открылись глаза". Сообщил, что с большим удовлетворением участвовал в уничтожении советского локатора на их ныне суверенной территории, а теперь собирается вступать в НАТО. И вообще всех русских "в гробу видал". Я в ответ заявил, что мало их, "псов-рыцарей", топили наши в Чудском озере. В общем, обменялись.
Василь с Карпат и Кристина из Львова тоже собирались в НАТО, а я в ответ решил, что пора и мне переходить с автомобилей на ракетоносцы. Объединиться с Олесем из Белоруссии, который стал физиком-атомщиком и ярым антинатовцем, а также с китайскими и северокорейскими братьями, с Саддамом Хуссейном и с Фиделем Кастро - и вперёд! Я не ожидал , что могу так разозлиться и что могут друзья в одно мгновение стать тебе заклятыми врагами, которых ну прямио хочется с лица земли стереть! И испугался сам себя.
В общем, совсем не нравилось мне это царство, которое друзей делало врагами, где у всех "хата с краю", а зимой снегу не выпросишь,где "гони монету, или меня нету". Где убивают время на тусовках и в сомнительных заведениях, ведут лицемерные "разговоры в пользу бедных", а бедные в результате "кладут зубы на полку". Где называют чёрное - белым, и умные едят объедки.
Где "все на одного, один на всех".
Однако постепенно мы стали привыкать к такой жизни и перестали задумываться, на Куличках оно или "в истории" - какая, в общем-то, разница, если ничего нельзя поделать? Надо просто жить, как все, раз уж так получилось и не знаешь, как отсюда выбраться.
Но чем более мы привыкали, тем сильней тосковали иногда о чуде, - чтоб появилась, как тогда, в нашей темнице Правда и вывела за руки в то лето 72-го. Где наши палатки, горит костёр, где плещется внизу море, в котором отражаются огоньки белого курортного города и прогулочных катеров, где встаёт из-за горы полная луна, а мы, дети разных народов, уписываем из общего котелка кашу с тушонкой и поём про звезду Альтаир. Где впереди перед школой ещё несколько замечательных дней отдыха на турбазе и вся замечательная жизнь.
В общем, вывела бы в "Светлое Будущее". Мы тогда не совсем представляли, что это такое - просто знали, что будем спокойно, дружно и счастливо жить в нашей огромной и "самой-самой" стране, где мы "повсюду дома". Где Качалкин с Янисом будут создавать для всех "самые-самые" самолёты, Керим из Казахстана - строить города-сады в Заполярье, Тимур из Душанбе прославит смтрану на мировых музыкальных конкурсах, а примкнувшая к нам Петрова придумает для человечества средство от старости...
Но Правда и не думала появляться. Вкалывать приходилось всё больше, чтобы одолеть конкурента Сидорова, придумывать всё новые рекламные ухищрения для покупателей. Всё чаще приходилось иметь дело с горами документов и бумажными нулями на личном счету. Чем больше нулей, тем лучше. Почему "лучше", я не знал, потому что всё меньше оставалось свободы, здоровья и желания этой свободой пользоваться. Всё меньше оставалось времени жить, я лысел и старел, и непонятно было, что в старости-то с этими нулями делать? Когда совсем отпадёт охота "вдоль по Африке гулять, фиги-финики срывать", обменивая нули на деньги - нуль, он ведь и в Африке нуль.
Но, как и все вокруг, как и Сидоров, остановиться я уже не мог и переводил свою жизнь в эти нескончаемые нули.
В общем, приехали. То нулям служи, то трясись от страха, что их потеряешь, сохни от тоски зелёной из-за постылой этой жизни... А сбежать можно лишь в объятия матушки Лени вслед за Петровой, где я целыми днями лишь ел и спал и не мог себя заставить даже глаза открыть и поговорить по сотовому о неотложных делах. А Сидоров потирал руки и меня объезжал. Потом сам Сидоров от переутомления впадал в депрессию, а я просыпался и объезжал его.
Время от времени мы устраивали разборки - с ним и другими конкурентами, а потом я и Сидоров решили объединиться в концерн, чтобы прочих конкурентов задушить, владеть ситуацией и ценами на рынке.
Но едва вроде бы уладилось с Сидоровым, - Петрова захандрила. Забросила свои помады-наряды, перестала ходить на тусовки и тягаться со Стакашкиной. О чём-то часами думала, молча сидя у камина, а потом попросила у нашей горничной-завуча Марии Петровны длинную чёрную юбку, повязала платок и отправилась на исповедь в церковь. Пришла домой заплаканная, а назавтра уехала в монастырь к какому-то святому старцу. Оттуда вернулась спокойная, даже повеселевшая, попросила у меня прощения, что меня всю жизнь пилила, и поведала, что старец повторил ей сказанное Правдой. Мол, Правда не знает Тайны, она знает лишь, что дважды два - четыре, и другие не требующие доказательств факты, поэтому нечего нам её ждать и искать, а искать надо Истину, - только Истина знает Тайну и может нас спасти.
Ещё старец сказал, что так как мы утратили Тайну, то живём теперь по Лунным часам, отсчитывающим тьму. И что единственный способ спастись - перевести время тьмы на солнечное время Света. Но так как многим нравится жить по Лунным часам и каждый волен выбирать, в каком времени ему пребывать, то спасти всех невозможно. Просто надо установить время собственной жизни - солнечное или лунное - в соответствии со собственной совестью.
Потом Петрова сказала, что, в соответствии со своей совестью, она собирается начать новую жизнь, то есть забирает из нашего бизнеса свою долю и будет строить на неё бесплатные больницы, столовые для бедных и детские дома.
Мы с Сидоровым сказали, что это совершенно невозможно, потому что у нас вся наличность в обороте, что Петрова нас разорит и погубит всё дело. На что Петрова ответила, что лучше загубить дело, чем душу. В конце концов, я с ней, в общем-то, согласился, потому что моя совесть тоже была на её стороне, и даже радовался, что Петрова пошла вразнос и поступает по-своему.
И тогда, совсем как у Лермонтова в "Маскараде", кто-то на благотворительном вечере подсыпал Петровой в мороженое яд, - это потом мне сообщил врач. А Петрова съела двойную порцию и не заметила, - она ведь так любила мороженое!
Доказать потом ничего было нельзя - хрустальные вазочки сразу же собрали и вымыли на кухне. А Петрова через два часа вдруг побледнела и упала замертво.
В гробу моя Петрова лежала как живая и очень красивая, будто улыбаясь мне из своего иного измерения, - мол, всё равно я вырвалась из этого тёмного царства и теперь свободна. И никто ничего плохого мне больше не сделает, ни в какую ловушку не заманит...
Я с горя сам чуть не умер и всех подозревал. В первую очередь, конечно, Сидорова, хоть тот и клялся, что невиновен, и всех подряд. Врагов у нас было достаточно, настоящих друзей не было вообще, а завистников - пруд пруди. В общем, я всех подозревал и всех ненавидел.
На похороны Петровой приехали наши родители и дети из-за бугра - Петрова младшая и Качалкин младший. Оба претендовали на долю Петровой в бизнесе. Качалкин младший сказал, что больше не потерпит никаких утечек капитала и покончит со всякими материнскими богадельнями. А Петрова младшая заявила, что да, надо строить не богадельни, а баррикады, и отстреливать таких загребущих буржуев, как её брат, отец и прочие Качалкины-Сидоровы, погубившие её мать и всю страну. Потом объявился ещё один Качалкин младший из Воронежа, оказавшийся впоследствии Лжекачалкиным, но его быстро разоблачили и обезвредили.
А я над могилой Петровой поклялся стать самым богатым на земле и отдать все свои капиталы тому, кто придумает, как снова перевести Лунные часы на время Света. Чтобы всех спасти и вывести из плена тьмы.
Шли дни. Множились наши с Сидоровым и Качалкиным-младшим нули на счетах, и теперь уже Сидоров-младший строил детские дома, больницы и столовые для бедных. А Петрова-младшая митинговала со своими забугорными товарищами под красными знамёнами, распевая, что "Мы на гибель всем буржуям мировой пожар раздуем". Старшая Малика вместе с Маликой-младшей по-прежнему взрывали дома, а Янис младший в Штатах строил для НАТО ракеты, чтобы они в один не очень прекрасный день полетели на Восток. А Олесь-младший из Гомеля, напротив, нацеливал свои новейшие тактические ракеты Точка М семидесятикилометрового радиуса действия на Запад. Так что получалось, что столкнуться они должны как раз над местом разрушенного Янисом-старшим советского локатора, где неподалёку проживала его семья в кирпичном доме с бассейном. Василь же младший из Молдавии, накурившись зелья, безнадежно мечтал о белокурой Кристине-младшей из Львова, подрабатывающей в турецких борделях танцем живота.
Однажды приснился мне удивительный сон, - а может, и не сон вовсе- всё, как тогда. И наша палатка, и спящая "великолепная семёрка" со всего Союза, премированная путёвками "за высокие достижения в области детского творчества". И снежные горные вершины вокруг, и таинственно синеющее внизу море в огнях белого курортного города и прогулочных катеров. И дорожка восходящей луны. И несколько замечательных дней в запасе - у этого моря на турбазе. И замечательная жизнь впереди.
Я понимал, что это невозможно, что это всего лишь сон, а в горах этих давно идёт война. Но тут загорелая Петрова в утёсовской шляпе с бахромой и похожая на солнечное затмение вдруг толкнула меня в бок:
- Слышишь?
Я ничего не слышал. Вокруг спали ребята. Мой друг Янис из Даугавпилса, Олесь и Кристина, Василь с Карпат и Тимур из Душанбе. Керим из Казахстана, мечтающий построить город-сад в Заполярье и увезти туда свою красавицу Малику, которая учила нас, что в горах надо держаться до последнего. И отвечать друг за друга, и за природу вокруг, даже за змей и скорпионов, потому что горы - их дом, хоть они и змеи. А мы у них в гостях.
Тимур чуть похрапывал, снаружи трещали цикады.
- Слышишь? - повторила Петрова. Лицо её проплыло надо мной, похожее то ли на подсолнух, то ли на солнечное затмение, - Слышишь, как они тикают? Не забудь, скоро полночь. - и коснулась меня невесомо-ласковой рукой.
Я, конечно же, сразу спросил, кто ей подсыпал яд в мороженое, и сказал, что если это Сидоров, то я его замочу. Но прежде убью будущего сепаратиста и реваншиста Яниса и террористку Малику, а заодно и Керима, чтоб у них никогда не родилась снайперша Малика младшая. И нащупал в кармане пистолет, с которым теперь никогда не расставался.
Петрова сказала, что мочить никого не надо, потому что тогда придётся в первую очередь мочить тех, кто приказал сбросить бомбу на дом Малики, развязал эти войны, всех предал, обокрал и перессорил, разрушил страну, нарушил клятву и продал Плохишу Тайну. И тех, кто помалкивал и даже приветствовал, когда эти злодейства совершались. А тогда вообще никого в живых не останется, и все мы навсегда провалимся на Кулички, - кто в плен к Вещам или Кривде, кто к матушке Лени, кто к Страху и Тоске Зелёной...Что же касается Сидорова, то его вообще надо пожалеть...
Ничего себе! Я ответил, что пусть его Чьёйтова бабушка жалеет, а Петрова грустно так покачала головой и сказала, что дело вовсе не в Сидорове. Что нашёлся бы другой Сидоров, а причина в Лунных часах, - разве я не слышу, как они тикают? Она сказала, что это я замечательно придумал - отдать все капиталы тому, кто переведёт их стрелки на время Света. Только надо торопиться, потому что приближается полночь. Что лишь время Света бесконечно.
И ещё сказала, что очень меня любит. Так и сказала, будто и не умерла вовсе. Что ей пора назад в сказочное своё измерение и, если я хочу, она может забрать меня с собой, потому что "муж женой спасётся". Туда, где Свет, Истина и свобода, где нет ни дилеров, ни киллеров, и где мы навсегда будем вместе.
С бешено колотящимся сердцем я рванулся было к ней, но тут же понял, что никуда не уйду, потому что не имею права спасать лишь себя. Когда вместо настоящих ребят плодятся на нашей земле воры, жмоты, развратники, наркоманы и киллеры. Пусть я не знаю, как перевести Лунные часы на время Света, но всё равно буду до последнего вздоха ждать того, кто отыщет способ это сделать.
Я хотел сказать ей об этом, но Петрова, умница, всё поняла без слов, заявив, что я всегда был неисправимым дон-Кихотом, и именно за это она меня полюбила. Потом шепнула: "До встречи!", послала воздушный поцелуй. Солнечным отблеском скользнул её лик по брезенту палатки, по спящему Кериму, и упорхнул в южное небо.
А я снова проснулся в заколдованной неведомой стране, так похожей и непохожей на ту, нашу. В престижном доме на двенадцатом этаже, откуда видны кремлёвские часы на Спасской башне. Внизу, как обычно, веселился город - жевал, пил, играл, тусовался, ловил кайф и ночных бабочек, отстреливал конкурентов в тёмных подъездах и похрапывал. В шикарных спальнях и на вокзальных скамейках.
Я подумал, что однажды для каждого гостя, в самый разгар бала, они начнут бить двенадцать, и тогда его карета обернётся тыквой, кони - крысами, а бальный наряд - рубищем. И захлопнутся навсегда ворота дворца, а в стаканчике с мороженым окажется яд. И никаких тебе хрустальных туфелек.
И что никто, ни за какие мои обещанные нули, пока не знает, как их перевести. Пусть не для всех, но хотя бы...
Стрелки часов на Спасской неуклонно ползли к полуночи. Истекали ещё одни сутки лунного времени.
Где же ты, отзовись!..
Если тебе не нужны нули - вот моя жизнь. Только сделай это, не медли.
Ведь сейчас позже, чем кажется.
КОНЕЦ
1970, 2001 г
- Информация о материале
- Юлия Иванова
- Категория: Июльский веник
- Просмотров: 428
Мне снился ад...
Засохший сад,
Плоды там чёрные висят.
Пчёл нет. И птицы не поют.
В тоске все пробужденья ждут...
Там мёртвым сном царевна спит.
Принц не приедет.
Он убит.
Засохший сад,
Плоды там чёрные висят.
Пчёл нет. И птицы не поют.
В тоске все пробужденья ждут...
Там мёртвым сном царевна спит.
Принц не приедет.
Он убит.
- Информация о материале
- Юлия Иванова
- Категория: Дверь в потолке. Часть II
- Просмотров: 455
Рисунок автора.B БЕСЕДКЕ С: Александром Дугиным и поэтом Н. Боголюбовым
Александр Дугин: Великий Проект.
1. Агрессия эфемерного
“Мы настолько погружены в сиюминутное, в перипетии политических, экономических, психологических проблем, настолько страдательно воспринимаем гипнотический массив бытия, что постоянно упускаем из виду главное.
Главное, великое, дающее смысл, определяющее высшую цель – для нас сплошь и рядом лишь фраза, слоган, вербальная или эмоциональная конструкция.
Или просто прикрытие, внешнее украшение для того, что мы на практике утверждаем как основное и реальное, ощутимое, конкретное.
Так устроено наше гравитационное бытие, нас плющит к земле.
Те же чудаки, которые всерьёз, нарушая все условности и социальные конвенции, рвутся к иному, приемлются нами лишь тогда, когда облачены в отведённую им униформу академических учёных, художников в бархатных шапочках или торжественно неповоротливых попов.
На такую материализацию человечества огненные души сетовали всегда, укоряя, пробуждая, разоблачая, стыдя.
Но едва ли в древности были времена, когда гипноз обыденного действовал столь тотально и беззастенчиво, вооружённый могущественными массмедийными механизмами, верстающими эфемерную реальность – выдаваемую за единственную реальность – по своему усмотрению.
Тем более иллюзорно Общество Зрелищ, тем более реальным представляется тот момент настоящего, к которому оно прикладывает гигантскую силу своего внушения.
То, что было вчера, какое там вчера, час назад, кажется глубокой древностью.
“Кто такой Ельцин, бабушка?” – спросит дитё, когда осинелая туша ещё только будет опускаться во влажную русскую землю.
“Что такое СССР?” - спрашивает меня сын, рождённый в социалистической империи в тот же год, когда меченая гадина воцарилась на советском престоле.
2. Либералы против Проекта
Человечество живёт только потому, что у него Проект.
Великий проект.
Именно удачи и неудачи на пути его исполнения составляют сущность исторического процесса.
Человеческая история есть история реализации Великого Проекта.
Конечно, это не просто.
Часто платят миллионами жизней, кровью, пытками, рваной болью, жгучим железом, безмерным страданием за выбор пути.
А он бывает и не верным.
Но снова и снова зализывает упрямое человечество раны, ветра развеивают дымы пепелищ, а лучи солнца разгоняют призраки войны.
И мы берёмся за новый Проект, зная в душе, что опять будем платить по полной, что всё может выйти и не так, как мы задумали.
Но что если мы перестанем ставить над собой высокую цель, мы перестанем быть людьми с нашим специфическим видовым достоинством, с нашей вертикальной походкой, с нашим дерзким и умным взором – вперёд и вверх.
Проект есть у всех. Малый или большой.
Но есть и определённый сектор человечества – брюзжащий, трусоватый, эгоистично замкнувшийся в своей корке – который хочет уничтожить Проект, хочет остановить историю, отменить героев, установить на земле царство “последних людей”.
“Что есть истина?” – спрашивают последние люди и моргают”
(Фридрих Ницше “Так говорил Заратустра”).
О “Конце истории” и “Последнем человеке” открыто учат идеологи нового мирового порядка – Карл Поппер, Дэниэл Бэлл, Фрэнсис Фукуяма, Джорж Сорос.
Для них “эра Проекта” окончилась. Они высчитали, что человечество платит слишком большой “налог на историю”.
Они объявили, что с концом советского государства цивилизация преодолела последний оплот Великого Проекта, который пал под давлением тлеющей массы обобщённой банальности.
Торговец не знает проекта.
Он стремится уйти от налога на реальность, от таксы за неотчуждённую жизнь и высокий, хотя подчас совершенно бессмысленный, подвиг.
Торговец ненавидит Героя.
И когда Герой терпит очередную катастрофу, - столь сладкую для него, столь вписанную в его лучезарно-трагичную, солярно-дионисийскую судьбу, - когда его разрывают собаки, титаны или вакханки, Торговец потирает руки.
И, дождавшись, переводит дыхание.
“Великий Проект в очередной раз отложен”.
Либеральная мразь сегодня замахнулась на большее.
“Великий проект пал навсегда”, - провозглашают последние люди, приступая к новому витку рыночных реформ.
“У общества не должно быть больше ни цели, ни сверхзадачи, ни регулирования. Всё это приводит лишь к насилию.
Оставьте людей в покое, не мешайте им делать, что они хотят, не вовлекайте их ни в какие исторические авантюры, не навязывайте им мифов и сакральных задач.
Пусть они будут тем, кто они есть. Маленькими людьми с маленькими проблемами.
Им нужен только рынок.
Нам слишком дорого обошёлся гальванизированный энтузиазм предшествующих экспериментов”.
Так, чавкая, пляшет в либеральном воздухе криворотая физиономия перевоплотившегося внука большого советского писателя, певца аскетической этики и высокого жёстко-блистательного юношеского героизма.
Всё, как в теории Вильфредо Парето:
“Деды – герои-революционеры; отцы – умеренные консерваторы; внуки – ублюдки и вырожденцы”.
Егор Гайдар – гнусная иллюстрация социологического “закона вырождения элит”.
(“Маленькие люди с маленькими проблемами” – прямой экскурс в “Легенду о Великом инквизиторе”. Божественное призвание и ничтожество “бегемота”, которому и в болоте непыльно. Без выхода в Небо данная проблема неразрешима – Ю.И.)
При слове “Проект” рука либерала сама собой набирает номер ближайшего полицейского участка.
Самые честные и последовательные из них, догадываясь, что, убивая Проект, они убивают самого человека, намекают на то, что этот вид изжил себя как таковой.
В прибранных евро-ремонтных холлах выводят генные инженеры “нового мирового порядка” клонов с исправленным поведенческим кодом – человек – минус история, минус идеал, минус агрессия, минус героизм, минус Великий Проект (Замысел – Ю.И.).
Идеальный человек победившего мондиализма. Холостой вечно подростковый Космополит. Биокукла с идеальными зубами, отдраенными “Блендамедом”.
(Бетяне в “Последнем эксперименте” –Ю.И.)
Искусственное совершеннее природного. История отныне будет делаться в телемонтажках, а люди в пробирках.
3. Полуночный враг
Мы, “наши”, никогда не победим их, если не осознаем всего масштаба борьбы.
Мы переживаем самый драматический момент истории, где на карту поставлен Человек.
И драматизм этот только острее и напряжённее оттого, что внешне кажется, будто нет ничего банальнее, бессмысленнее и усреднённее, чем наше поганое, глупое время.
Когда ночь достигает критической черты, точки абсолютной Полуночи, память о свете солнца стирается настолько, что кажется, будто его никогда и не было.
И даже вечерняя боль от угасания последних лучей стирается в короткой человеческой памяти.
Когда есть только тьма, её не с чем и сравнивать, она перестаёт быть тьмой и вольна выдавать себя за что угодно.
“Что есть свет?” – спрашивают последние люди. И моргают.
За кучкой гадёнышей, захвативших власть над самым прекрасным и трогательным народом мира, над огромной, роскошной и вопросительной страной, стоит тень очень глубокого мирового процесса.
То, что они облезлы и хилы, что пугаются мышиных шорохов и мелко косят неумными глазками, путаются в телепроводах и запинаются на чиновничьих лестницах, не должно вводить нас в соблазн пренебрежения их могуществом.
Они мелки и жалки именно потому, что принадлежат к армии бойцов против всего возвышенного и великого, идеального и героического.
Это ландскнехты либерального похода против Великого Проекта.
Тот, кто стоит за ними, кто вознамерился положить конец истории, фигура более зловещая и серьёзная.
Сванидзе и Фукаяма, Березовский и Лебедь – лишь маски, которые Фантомас “нового мирового порядка” меняет для дивертисмента и трагикомического эффекта.
Есть два полюса, только два полюса, два лагеря.
Они и мы.
Они – против Проекта как такового.
Мы - за Проект, причём любой.
Лишь бы он был Великим и Ужасным.
Раньше всё было иначе. Было много проектов. Их паладины нещадно бились друг с другом, шли своими особыми путями, упорно добивались своего.
Но это было тогда, когда ещё была история.
Теперь всё иначе. И всех непокорных сместили в одно общее гетто.
Это гигантский кусок планеты, не вписывающийся в брезгливо-избирательные нормативы “богатого Севера”, это отбросы старых культур, идеологий и национальностей, не вошедшие в “золотой миллиард”.
У нас не оказалось паспорта в либеральный brave new world .
Кое-кто из нас, правда, сжёг его сознательно, в отместку за партбилет Марка Захарова.
4. Последнее русское дело
Вопреки всему, наплевав на все нормы и приличия, на все церемонии консенсуса и дипломатические формулы политической корректности, мы обязаны заявить о своей верности Великому Проекту.
Более того, мы должны взращивать, питать, лелеять, созидать наш Проект так, как если бы ничего не произошло.
Я совершенно убеждён: враги специально стремятся завлечь нас в конкретику момента, загипнотизировать сиюминутным, парализовать высокие творческие энергии магией тяжёлого мгновения.
Потом, когда орда их рассеется как дым, их уверенность и устойчивость рассыплется в прах, мы останемся в окружении зияющих постореформаторских бездн.
И эти же визгливые орды спросят с нас:
“Ну что?! И где же-таки ваши идеи, идеалы, цели? Что растратились на борьбу с нами? А мы лишь полуночные призраки, кишшуф. И ничего более”.
Как в замечательном фильме 30-х “Диббук” зашагают полупрозрачные полутелесные привидения по кривому еврейскому кладбищу.
А у нас будет растерянный и глупый вид.
Победители пустоты, поддавшиеся на сиюминутные уловки изощрённых гипнотизёров.
Блестящие тактики позиционных маневров, провоевавшие с тенями.
Великий Проект должен рождаться здесь и сейчас. Вопреки политической конъюнктуре. Отметая эфемерные императивы борьбы.
Мы должны очнуться после шока.
Да, предшествующая форма Великого Проекта рухнула.
Но надо всё восстановить заново, всё переосмыслить, всё востребовать опять...
И снова, как и раньше, “никто не даст нам избавленья”.
Всё зависит только от нас.
В нём, в будущем великом Проекте, уже изначально можно различить основные силовые линии.
Либерализм, Запад, капитализм, новый мировой порядок, мондиализм, обывательский материализм, индивидуализм – зло.
Это враги Великого Проекта.
Приходит наш час. Преступно проспать его”.
* * *
Н.Боголюбов:
Носится дух над распахнутой бездной,
Ищет Идея достойных людей.
Бог крестил нас в огненной купели -
Притяженье тьмы преодолеть.
Подкатегории
Дремучие двери
Роман-мистерия Юлии Ивановой "Дpемучие двеpи" стал сенсацией в литеpатуpном миpе еще в pукописном ваpианте, пpивлекая пpежде всего нетpадиционным осмыслением с pелигиозно-духовных позиций - pоли Иосифа Сталина в отечественной и миpовой истоpии.
Не был ли Иосиф Гpозный, "тиpан всех вpемен и наpодов", напpавляющим и спасительным "жезлом железным" в pуке Твоpца? Адвокат Иосифа, его Ангел-Хранитель, собирает свидетельства, готовясь защищать "тирана всех времён и народов" на Высшем Суде. Сюда, в Преддверие, попадает и Иоанна, ценой собственной жизни спасающая от киллеров Лидера, противостоящего Новому Мировому Порядку грядущего Антихриста. Здесь, на грани жизни и смерти, она получает шанс вернуться в прошлое, повторив путь от детства до седин, переоценить не только личную судьбу, но и постичь глубину трагедии своей страны, совершивший величайший в истории человечества прорыв из тисков цивилизации потребления, а ныне вновь задыхающейся в мире, "знающем цену всему, но не видящем ни в чём ценности"...
Книга Юлии Ивановой пpивлечет не только интеpесующихся личностью Сталина, одной из самых таинственных в миpовой истоpии, не только любителей остpых сюжетных повоpотов, любовных коллизий и мистики - все это сеть в pомане. Но написан он пpежде всего для тех, кто, как и геpои книги, напpяженно ищет Истину, пытаясь выбpаться из лабиpинта "дpемучих двеpей" бессмысленного суетного бытия.
Скачать роман в формате электронной книги fb2: Том I Том II
Дверь в потолке. Часть I
Книга "Дверь в потолке" - история жизни русской советской писательницы Юлии Ивановой, а также – обсуждение ее романа-мистерии "Дремучие двери" в Интернете.
Авторские монологи чередуются с диалогами между участниками Форума о книге "Дремучие двери", уже изданной в бумажном варианте и размещенной на сайте, а так же о союзе взаимопомощи "Изания" и путях его создания
О себе автор пишет, выворачивая душу наизнанку. Роман охватывает всю жизнь героини от рождения до момента сдачи рукописи в печать. Юлия Иванова ничего не утаивает от читателя. Это: "ошибки молодости", увлечение "светской советской жизнью", вещизмом, антиквариатом, азартными играми, проблемы с близкими, сотрудниками по работе и соседями, метания в поисках Истины, бегство из Москвы и труд на земле, хождение по мукам с мистерией "Дремучие двери" к политическим и общественным деятелям. И так далее…
Единственное, что по-прежнему остается табу для Юлии, - это "государственные тайны", связанные с определенной стороной ее деятельности. А также интимная жизнь известных людей, с которыми ее сталкивала судьба.
Личность героини резко противостоит окружающему миру. Причина этого – страх не реализоваться, не исполнить Предназначения. В результате родилась пронзительная по искренности книга о поиске смысла жизни, Павке Корчагине в юбке, который жертвует собой ради других.
Дверь в потолке. Часть II
Книга "Дверь в потолке" - история жизни русской советской писательницы Юлии Ивановой, а также – обсуждение ее романа-мистерии "Дремучие двери" в Интернете.
Авторские монологи чередуются с диалогами между участниками Форума о книге "Дремучие двери", уже изданной в бумажном варианте и размещенной на сайте, а так же о союзе взаимопомощи "Изания" и путях его создания
О себе автор пишет, выворачивая душу наизнанку. Роман охватывает всю жизнь героини от рождения до момента сдачи рукописи в печать. Юлия Иванова ничего не утаивает от читателя. Это: "ошибки молодости", увлечение "светской советской жизнью", вещизмом, антиквариатом, азартными играми, проблемы с близкими, сотрудниками по работе и соседями, метания в поисках Истины, бегство из Москвы и труд на земле, хождение по мукам с мистерией "Дремучие двери" к политическим и общественным деятелям. И так далее…
Единственное, что по-прежнему остается табу для Юлии, - это "государственные тайны", связанные с определенной стороной ее деятельности. А также интимная жизнь известных людей, с которыми ее сталкивала судьба.
Личность героини резко противостоит окружающему миру. Причина этого – страх не реализоваться, не исполнить Предназначения. В результате родилась пронзительная по искренности книга о поиске смысла жизни, Павке Корчагине в юбке, который жертвует собой ради других.
Последний эксперимент
Экстренный выпуск!
Сенсационное сообщение из Космического центра! Наконец-то удалось установить связь со звездолетом "Ахиллес-087", который уже считался погибшим. Капитан корабля Барри Ф. Кеннан сообщил, что экипаж находится на неизвестной планете, не только пригодной для жизни, но и как две капли воды похожей на нашу Землю. И что они там прекрасно себя чувствуют.
А МОЖЕТ, ВПРАВДУ НАЙДЕН РАЙ?
Скачать повесть в формате электронной книги fb2
Скачать архив аудиокниги
Верни Тайну!
* * *
Получена срочная депеша:
«Тревога! Украдена наша Тайна!»
Не какая-нибудь там сверхсекретная и недоступная – но близкая каждому сердцу – даже дети её знали, хранили,
и с ней наша страна всегда побеждала врагов.
Однако предателю Плохишу удалось похитить святыню и продать за бочку варенья и корзину печенья в сказочное царство Тьмы, где злые силы спрятали Её за семью печатями.
Теперь всей стране грозит опасность.
Тайну надо найти и вернуть. Но как?
Ведь царство Тьмы находится в сказочном измерении.
На Куличках у того самого, кого и поминать нельзя.
Отважный Мальчиш-Кибальчиш разведал, что высоко в горах есть таинственные Лунные часы, отсчитывающие минуты ночного мрака. Когда они бьют, образуется пролом во времени, через который можно попасть в подземное царство.
Сам погибший Мальчиш бессилен – его время давно кончилось. Но...
Слышите звук трубы?
Это его боевая Дудка-Побудка зовёт добровольцев спуститься в подземелье и вернуть нашу Тайну.
Волшебная Дудка пробуждает в человеке чувство дороги, не давая остановиться и порасти мхом. Но и она поможет в пути лишь несколько раз.
Торопитесь – пролом во времени закрывается!..