Библиотека

B БЕСЕДКЕ С: Сама с собой (пока by.ru бай-бай)

  и свежей прессой

РАЗМЫШЛЕНИЯ О  ЦАРСТВЕ НЕБЕСНОМ

Юлия: Вот что мне открылось в процессе этих потусторонних раздумий.

Полагаю, не светит там избранникам ни сладостный покой, ни райские кущи с невиданными плодами и птицами, никакой такой вечный санаторий.

 То есть, всё это, конечно, сбудется, - “скиния Бога с человеками”, где “отрёт Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля ни болезни уже не будет; ибо прежнее прошло”.

И явится спасённым Новый Иерусалим, “который нисходит с неба от Бога”. “Не имеющий нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего; ибо слава Божия осветила его, и светильник его – Агнец.
И не войдёт в него ничто нечистое, ни никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни”.

Свято веря в это пророчество из Апокалипсиса, размышляла я о другом – что же будут делать избранники в этом “вечном блаженстве”?

 Ответ обычно однозначен: “блаженствовать и вечно славить за это Бога”.
 Некоторых он повергает в недоумение и сомнение своей неопределённостью.
 Однако пытающимся что-либо уточнить и прояснить духовники обычно советуют лучше с пользой для души подумать об аде и вечных муках, что для нас, грешных, куда как актуальнее.
 Может, честнЫе отцы и правы – хотя лично у меня и по аду не меньше вопросов.

И всё-таки дерзнула я помечтать о Царстве, где “ничего уже не будет проклятого; но престол Бога и Агнца будет в нём, и рабы Его будут служить Ему”.

Что может означать это “служение” в идеальном мире победившей Истины?

Бог – единственный источник и полнота бытия, - так рассуждала я, - Он - абсолют, любовь и самодостаточность (Святая Троица).

 Но Он же для сотворённого мира (или миров?) - путь, истина и жизнь.
То есть - вечное движение.

 Эта сущность Всевышнего проявляется в Его творчестве. Бог -Творец, пребывая в абсолютном блаженстве и самодостаточности, тем не менее Сам ревностно служит Своему замыслу о сотворённом Им мире Любви - вплоть до жертвенного спасения этого мира Кровью и смертными страданиями Бога-Сына.

 Но ведь и мы, человеки, созданные “по образу и подобию” - сотворцы Творцу, Который на седьмой день “почил от трудов” и поручил землю людям.
 Поручил возделывать её и преобразовывать, прокладывая тем самым дорогу в Царствие Небесное, которое, как известно, начинается уже здесь, “внутри нас”.

И тогда вот что подумалось: разве может Творец Небесный, пусть завершив в конце времён Страшным Судом Свой замысел относительно нашей земли, очистив её и присоединив к Царству Света, остановиться и вообще перестать творить?

 Неисповедимы пути Господни.
Но неужто весь смысл “оптимистической трагедии” исторического процесса – от грехопадения и изгнания прародителей из рая, утраты ими бессмертия и вынужденной мучительной смены поколений и цивилизаций с целью отбора “избранников” для Царства, - до крестного подвига Спасителя, - неужто все эти великие труды и страдания - лишь ради награждения отдельных счастливцев путёвками в вечный небесный санаторий?

Нет, ребята, полагаю, всё не так.
Безмятежное детство кончилось с Адамом и Евой.
 Не путёвки, а повестки получат, скорее всего, в награду избранники. Повестки на новый фронт.

Думается, что иоанново пророчество о Новом Иерусалиме, “скинии Бога с человеками” - это о судьбе преображённой земли, присоединённой к Царству.
 Но сколько ещё у Творца подобных “обителей” (миров), свободно развивающихся, уже созданных Им или едва задуманных – нам неведомо.

 “У Отца Моего Небесного обителей много”.
 Они непременно должны быть.
 Ибо иначе – стоп, остановка, мертвечина.

Потому что призвание творца, в том числе и Небесного, - творчество.
 Для человека же “по образу и подобию” смысл жизни – вечное восхождение к Богу-Творцу, которое невозможно без борьбы, препятствий, преодоления зла и тьмы – всего того, где “нет Бога”.

 Разумеется, Бог не создавал тьму и зло – только материю, время и пространство (кстати, говорят, десятимерное, а не трёхмерное, как у нас на земле).

А тьма и зло – следствие данной нам свободы отключать себя от Творца, единственного источника Света.
 То есть просто выдергивать вилку из штепселя и погружаться в смерть.

 Нам дана эта свобода, потому что не запрограммированных роботов-рабов задумал Творец Себе в наследники и помощники, но сынов и дочерей, собственной волей избравших и выстрадавших на земле Его замысел о Царствии Небесной Любви.

“Я сказал: вы – боги, и сыны Вышнего все вы”.

Поначалу сотворённая материя пребывала в хаосе, который сам по себе нейтрален, хотя, вроде бы, есть законы и у хаоса.

 Затем Творец стал этот хаос организовывать, отделяя свет от тьмы и сушу от воды.

Следующий этап - жизнетворение, что уже требует соблюдения основного Закона, Замысла о живом Целом, едином во взаимопомощи, согласии и Любви всех его частей – будь то растение, бабочка, медведь, человек или само человечество.

 Когда каждая составляющая живого организма добросовестно, а порой и самоотверженно работает на другие части, получая от этих “других” всё необходимо-недостающее для себя, то есть ЖИЗНЬ.

 Это и есть Закон Жизни (самоутверждение в Боге), который человек нарушил в результате грехопадения, заболев “самостью” (самоутверждение вне Бога, Его мира, Закона и Замысла).

 Возжелав, подобно безумной пушкинской старухе, подчинить себе всё и вся, включая саму Золотую Рыбку, и на финише рискуя оказаться у разбитого корыта.

Богу нужно, чтобы не из-за страха или расчёта человек избирал Закон, хотя и то, и другое часто стимулируют начало пути к Истине, а Спаситель по милости может “переплавить” каждого, взывающего к Нему.

 Но всё же главное условие: “Дай Мне, сыне, сердце твоё…”.
Как же быть нам, “теплохладным”?

 Остаётся лишь молить Создателя о чуде преображения нашей греховно-падшей изнанки, потому что “не раб, а сын наследует царство” и “должно нам родиться свыше”.

 Не казаться, а быть.

Человечество склонно приписывать Царству Небесному юридически-правовые и социальные нормы, а самому Творцу – едва ли не тщеславие, полагая, что Богу угодно от своих избранников лишь непрерывное славословие.

 Однако в Откровении сказано, что в Царствии они будут “служить”.
 Ну а “служить” Творцу, Который есть вечное движение, вечная Жизнь, можно лишь служением Его Делу, Замыслу, тем самым соучаствуя в Его творчестве.

Не означает ли это, что Господь избирает себе наследников по Любви и духу, помощников в преображении хаоса других первозданных миров и творению там жизни в русле Замысла?

Свободных сотворцов, состоявшихся “по образу и подобию”.
 Для которых именно такое наследство явится подлинным “блаженством в Боге” - ведь они избрали этот путь ещё на земле.

 Причём не имеет значения, строили они здесь города, выращивали хлеб, воспитывали детей, врачевали раны, писали картины или книги.

Критерий последнего Суда - в направлении вектора их земной деятельности: ради исполнения Закона Жизни или супротив него, то есть против Бога.
 Умножали они жатву Господню или сеяли в смерть, в тлен.

Творец в ходе исторического процесса отбирает себе верных воинов-добровольцев, а не расчётливых наёмников, которые струсят или предадут.

Для “сынов” Царствие Небесное – не вожделенная обитель вечного покоя, но непоколебимый “родительский дом”, откуда они, внесённые в “вечную память” небесного компьютера, насладившись недолгой встречей с любимым Отцом, снова и снова уходят на битву за его Дело.

 Отчий Дом – это “начало начал и надёжный причал”, как поётся в песне.
 Но “завтра снова будет бой”.
Бой в иных мирах по приказу Отца и собственного сердца.

 И кем там будут служить “дети Света” – ангелами ли хранителями для тамошних падших “человеков”, их ли музами-вдохновительницами в постижении и создании прекрасного, конструкторами ли невиданной флоры и фауны, а может, пророками Слова Божия или святыми мучениками вплоть до смерти крестной – сие нам неведомо.

 Да это и не столь важно, важно иное.
 Ведь суть блаженства вечного творчества в Боге – именно в возможности таких свободных “походов” за пределы идеального Отчего Дома - ради вечного боя с тьмой и смертью за Его Дело в Его новорожденных мирах.

 Важно это великое доверие, признание твоей божественной сущности, твоего “сыновства”. Мобилизация свыше.
 Вечное восхождение к Отцу, а не вечный сон, пусть и блаженный.

Что может быть отраднее такой награды для тех, “кому Господь дозволил взгляд в то сокровенное горнило, где первообразы кипят, трепещут творческие силы!” – воскликнул А.К.Толстой почти полтора века назад.

Приглашаю всех заинтересованных поучаствовать в обсуждении этой хоть и потусторонней, но весьма насущной темы.
 Потому что разобраться в ней – значит ответить на три весьма актуальных на текущий момент вопроса:
 “Кто мы?”?
“ Зачем мы?” и
“Что же нам всё-таки делать?”

2003-07-10

*   *   *

 

ТАК ПОХОЖЕ НА ИЗАНИЮ…

(из газет)

“Экспериментальные комплексы из объединённых а одну структуру сельских школ, домов культуры, библиотек и спортзалов созданы в Подмосковье.

Федеральный эксперимент по реконструкции сельских школ воплотился в жизнь в Серпуховском районе.
Во-первых, в деревне Турово и селе Липицы созданы так называемые социо-культурные комплексы: всё культурное достояние, имеющееся в распоряжении этих культурных единиц, отдано детям: взаимопомощь друг другу обязаны оказывать школы, библиотеки, спортивно-оздоровительные комплексы и культурные центры, ставшие одной организацией.

 Причём в первом случае создано новое юридическое лицо, а во второй части комплекса взаимодействуют на основе договоров, потому что в их структуру входит ещё и фельдшерский пункт.
 В посёлке “Большое Грызлово”, как альтернатива детским садам, на базе школы начали работать дошкольные отделения.
 Детишки проводят там целый день: играют, занимаются с воспитателями, спят и кушают.
А в посёлке Данки под крылом общеобразовательной школы удалось собрать малокомплектные образовательные учреждения.

 Благодаря тому, что педагоги этих школ теперь стали “общими”, дети постигают азы всех наук, предусмотренных образовательной программой.
 К тому же здесь добавлены новые ставки логопеда, социального педагога и психолога”.

2003-07-10

*   *   *


У меня был трудный день.
 Утром продала цветы, привезла в киоск на реализацию книги, зашла к секретарю главного Татьяне – за свежими газетами и почтой.
 Она вопреки обыкновению была не слишком занята, пригласила попить чайку.

 Я ей поведала о своих “потусторонних размышлениях”, которые только что отвезла на дискете на свой сайт.
Татьяна сказала, что я “очень умная” – не знаю, искренне или в насмешку – всё равно было приятно.
 В этот момент раздался телефонный звонок – помощник Зюганова из Думы пытался связаться с Нефёдовым, а у того (в здании неподалёку) номер был всё время занят…

Я вызвалась сбегать и предупредить, чтоб положили трубку.
 Татьяна с благодарностью кивнула.
 Абоненты благополучно соединились, а редактор Володя тоже предложил мне чаю.
 Я опять согласилась (“только некрепкий”) и вновь завела пластинку про “Царство Небесное”.
 Как говорится, у “ кого чего болит”…

Тут Володя неожиданно предложил:
 - Давай дискету – напечатаем. Я серьёзно.
Завтра утром привезёшь – успеем в следующий номер.

Помчалась домой, размышляя о превратностях судьбы. Вот не останься я пить у Татьяны чай, не заговори о “райских кущах”, не позвони в ту минуту Поздняков Нефёдову, а нефёдовский номер не был бы занят…

 Не предложи я “сбегать”, не предложи мне Винников чаю (могла б и отказаться, сколько можно воду хлебать!), не заговори я опять про нездешние проблемы (могла бы и про “здешние” – вон у Володи шестеро детей. (сейчас уже семеро – Ю.И.)
 Да и мало ли чего в мире происходило в июле 2003-го, не говоря уж об иных временах!) – так и не напечатаны были бы мои “Размышления”.

 Безо всяких усилий, под чаёк, исключительно самим Промыслом.

И именно в очередном номере, что характерно…

*   *   *

 

B БЕСЕДКЕ С: Композитором и Андреем

В СМЕЛОСТИ ВАМ НЕ ОТКАЖЕШЬ…

Композитор:
 - В смелости вам не откажешь - то Сталина реабилитируете, то неисповедимые пути Господни берётесь исповедовать.
 Я не в смысле осуждения, скорее, в смысле зависти к Вашим деяниям.

Очень интересно, примерно и я так думаю.

Раз уж начали, спрошу ещё, введу вас в искушение…

Возникает вопрос о тех, кто не оправдал Великое доверие и в ад попадёт. Как с ними дальше?
 Неужели вечно им там мучиться.
 Или там понятия времени нет, не работает.
 Интересно узнать ваши ощущения, как с этим.

И второй вопрос – участвующие в Изании получат больший шанс на райские кущи.- Вы на это намекаете?

Андрей (он атеист – Ю.И.): “И второй вопрос – участвующие в Изании получат больший шанс на райские кущи?”

- По логике вещей, в Изании будут участвовать люди осмысленные, творческие, стремящиеся себя реализовать.
 Т.е. и сами по себе достойные скорее рая, чем ада.

А Изания добавит к этому дополнительные возможности – человек сможет успешнее реализовать себя, и тем самым лучше выполнить свой долг на земле.

И вообще смысл Изании не в получении райского блаженства, а в практическом улучшении жизни людей.
Религия здесь – мерило того, что хорошо, что плохо, что нравственно, что нет.

Несмотря на все эти катаклизмы, на личном фронте всё у нас было вроде безоблачно.

  Родственники опасались, что у воцерковлённого Бориса будут неприятности по службе (он был, к тому же, партийным).
 Но Господь хранил.
Как-то мы поехали перед чистым четвергом собороваться на квартиру к одной из духовных чад отца Владимира.
Народу было много. Помогали батюшке ещё отец Димитрий Смирнов (он сейчас тоже знаменитость, часто мелькает на ТВ) и отец Аркадий.
Закончилось всё очень поздно, метро закрылось, и мы предложили развезти батюшек по домам на нашей машине.
Искушения начались сразу же, как только Борис, не вняв совету отца Владимира не ехать через Центр, помчался по площади Дзержинского.
Как раз у того самого  здания на Лубянке раздался милицейский свисток.

- Вот к чему приводит непослушание, - сокрушенно вздохнул отец Владимир, готовясь к худшему.
Но ничего не произошло – Борис переговорил с инспектором и вернулся.
Оказалось, свистели вовсе не ему.

Двинулись дальше.
Отца Владимира благополучно доставили домой, но затем в машине стало что-то погромыхивать и потрескивать.
С грехом пополам отвезли и отца Аркадия.
Ну а уж на Ленинском проспекте, по дороге к дому отца Димитрия, машина и вовсе словно взбесилась.
Под оглушительный треск и лязганье отец Димитрий выскочил из неё, замахал руками на наши уговоры, что “может, исправим”, и помчался ловить такси.

- Тут стоять не положено.

Мы объяснили инспектору, что сломались – мотор даже не заводился.
Он помог откатить машину в переулок, посочувствовал и ушёл.
Что делать? – мы ведь собирались на дачу.
Воззвали к небу и в последний раз попытались завестись.
И вдруг, о чудо, поехали, как ни в чём не бывало - никакого лязга, треска.
На место прибыли уже без всяких приключений.

Потом выяснится, что в тормозной барабан попала открутившаяся гайка.
Этот случай я описала в “Дремучих дверях”.

Но там нет про Сашку, который снова объявится – как всегда без документов, в каком-то рванье и зверски голодный.
Поев, отогревшись и отмывшись, порадует, что за ним опять охотится милиция.

- Вот завтра туда и пойдём, - сказала я.

- Не, уж лучше под электричку, чем в камеру.

- А мы помолимся.

Надо сказать, что в экстремальных ситуациях я снова и снова убеждалась в волшебной силе молитвы. Расскажу лишь о нескольких случаях.

Вечером 17 июля, накануне Сергиева дня, поехала я в Лавру. Исповедалась, подала записки.
Хотела приложиться к раке, но народу битком, шла служба, в июльскую жарищу дышать было нечем.
Боялась упасть в обморок, но терпела, пульс частил.
Какая-то бабуля милостиво подвинулась, освободив мне место у открытого окна.

- Что, дочка, худо? Ничего... Преподобный милостив, сподОбит приложиться. Я сама только из больницы. Сказывали, инфаркт.

  Я взяла её сухую коричневую руку, с трудом нащупала пульс.
В жизни не слыхала ничего подобного!
Тук. Тук-тут-тук. Тук-тук. Долгая пауза. Тук-ту-тук. Ту-тук. Опять пауза...
Похоже, мерцательная аритмия.

  - Бабуль, давай я тебе валокординчику…

  Сама –то я уже не раз приложилась к пузырьку. Прямо из горлышка, без воды.

  Бабуля отмахнулась, чтоб я ей не мешала слушать службу.
Оглядевшись, я устыдилась – кругом было полно таких же немощных телом, но сильных духом прихожан. И все молились усердно, и объединяла их одна цель – приложиться с последним “аминь” к животворящей раке Преподобного.

И плевать им было на пульсы, давление и прочие инфаркты-инсульты. Их уж если выносили из храма, то замертво, как рядовых с поля боя.

  Наконец, очередь двинулась к раке.
Бабуля с предынфарктным пульсом прокладывала мне дорогу.
Я прикоснулась губами к влажному от сотен губ стеклу, вышла из храма, окунувшись с наслаждением в благодатную вечернюю прохладу догорающего Сергиева дня. И действительно ощутила себя усталым солдатом на привале.

Но расслабляться было нельзя.
Заглянув в расписание поездов, обнаружила, что если не успею на электричку, отходящую с нашего вокзала в 23-40, то следующая будет далеко за полночь, придётся идти одной от станции.
А в те времена лютовал в наших краях какой-то маньяк…

- Святой Сергий, помогай! – взмолилась я и рванула к вокзалу.
Едва успела вскочить в десятичасовую Александровскую электричку, отдышалась, стала подсчитывать.
На Ярославский прибываем в одиннадцать минут двенадцатого...Там – по платформе, вниз в метро по эскалатору, проехать пять остановок. Затем вверх по одному, другому эскалатору...
Нет, не успеть. Разве что чудо…

   И чудо несло меня, преодолевая время и земное притяжение – мимо подмосковных платформ, расступающихся пассажиров, сквозь толпу которых я петляла, как плывущий уж.   
  Затем вниз по эскалатору, будто на санках – аж ветер в ушах.
На Комсомольской секунда в секунду успеваю вскочить в сдвигающиеся двери. Несёмся по кольцу...
До сих пор помню это дивное ощущение невесомости, полёта, когда до отхода электрички оставалась одна минута, а я бежала вверх по двум эскалаторам – некое существо без тела и возраста.
По вестибюлю метро, по платформе к ждущей меня электричке.
Я уже не сомневалась – она ждёт именно меня, потому что часы показывали сорок две минуты двенадцатого, и светофор был зелёный.

- Осторожно, двери закрываются, - грянуло из того другого, реального мира.

- Святой Сергий, святой Сергий!.. – молила я, приближаясь к вожделенной двери между двумя измерениями. В которую вонзилась стрелой, и которая сразу же намертво за мною сомкнулась.

  Я даже не запыхалась.
Вагон был почти пустой, пассажиры оглядывались на меня, но мне было плевать.
Сидела на каком-то неудобном месте, среди чужих мешков, и всхлипывала, промокая щёки краем косынки.

 

Недосват, Недобрат,
Недовер и Недодел -
Учинили передел.

Недобратьям не до счастья,
Не до дел и соучастья.
Их преследуют ненастья
Катаклизмы да несчастья -
Вот что значит - недовластье...

Недоцарь, недопремьер,
Недомер и недомэр,
Недоумки, недоверы...
Ну и прочие химеры -
Недомысли Высшей Сферы...

Вот и нам в своей Отчизне -
Не до жизни. Как на тризне.
Мы с тобою -
Недожизни...