Приезжая с торговли домой, сразу включала ящик – новости напоминали военные сводки. Народ вокруг по-прежнему мечтал, “чтоб как в Америке”, выжидал и безмолвствовал. На рынке я со своим мрачным “кликушеством” была в явном меньшинстве. Азербайджанец Ариф - негласный авторитет цветочных рядов, раздражённо цыкал, чтоб мы, “туземки”, не митинговали за прилавком:
- Вам тут что, базар, туды-растуды?
Он виртуозно матерился по-русски, используя немыслимые сочетания. Покупатели хихикали и ужасались. Обслуживал их Ариф тоже виртуозно – вырваться от него без покупки было невозможно. Да и я порой восхищённо наблюдала, как он химичил. Как, почтительно изогнувшись, выдёргивал одну за другой из вазы тщательно отобранные клиентом розы. Тот их крутил в пальцах, придвигал поближе к очкам, обнюхивал... Некоторые браковал – тогда Ариф безропотно бросал отвергнутую на прилавок.
Наконец, шикарный букет составлен и названа, как правило, фантастическая цена (“только тебе, как брату”). Пока покупатель отсчитывал деньги, Ариф отрывал кусок целлофана и проделывал свой коронный трюк. В результате чего бракованная пачка роз оказывалась в букете, а качественные, ровно в том же количестве – на прилавке.
При этом Ариф ещё умудрялся так распределить цветы в упаковке, что ничего не было заметно. Но арифова душа жаждала признания и аплодисментов, он обожал работать на публику. А тут обычно никому не было дела до его мастерства, все занимались своим товаром. Одна я помирала со смеху. Поймав мой восторженный взгляд, Ариф по-детски радовался, хвастал издали пачкой купюр.
Считал он в уме блистательно:
- Знаешь, откуда моё имя? От “арифметики”.
Ариф почти никогда не ошибался, сколько с кого можно запросить. Иногда кричал вслед покупателю: - За восемь бери! За четыре! За два – эй? Даром бери!. Клиент возвращался.
- Тебе сколько? Семью восемь – пятьдесят шесть, держи.
- Ты ж сказал: “по два”.
- Эй, шуток не понимаешь...Гляди, какая роза. Ну ладно, по шесть, как брату. Шестью семь, сорок два Сорок давай, на мелочь детям шоколадку купишь. Дети есть?
Меня Ариф уважал, хоть и пытался первое время зазвать “в холодильник” (холодильная камера была местом амурных дел – этакое секс-бистро в обеденный перерыв). Меня удивляла особенность этих южан не обращать ни малейшего внимания на возрастной ценз. Для них женщина, независимо от даты рождения в паспорте, оставалась таковой со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Я не знала, плакать или смеяться, когда азики бранились из-за места с седовласой и согбенной, под восемьдесят, но задиристой бабкой с комнатными цветами. Со стороны можно было подумать - речь идёт о девице с панели, нахально захватившей себе удобную позицию под красным фонарём.
В трезвом виде Ариф любил со мной поболтать на всякие философские темы, рассказывал об оставленных дома жене и детях, по которым очень скучал. Скучал и по домашней пище, поэтому я всегда старалась захватить для него из дома что-нибудь вкусненькое к чаю. Чай здесь гоняли постоянно, очень горячий и крепкий. “Гоняли” и водку, хотя большинство южан предпочитало травку, а некоторые втихую даже кололись. Лучше всего было этого в упор не видеть. Хотя “под кайфом” хозяева становились развесёлыми и покладистыми, но, перебрав, могли в злом кураже и на ноги плеснуть раскалённым чаем. Под все эти тонкости рыночного житья-бытья приходилось чутко подстраиваться, однако иного выхода не было. Посылали и за водкой в ближайший контейнер, и за глиняными горшочками с бозбашем, когда открыли на рынке своё кафе, и на улицу за жареными семечками. О политике, повторюсь, говорить избегали, но к оппозиционной прессе, которую я пролистывала в “мёртвые часы”, проявляли интерес. Особенно зачитывали до дыр статьи про разборки в родном Азербайджане.
Впрочем, тогда повсюду были разборки, особенно накалилась к осени обстановка в самой Москве. Вот как это описано почти документально в “Дремучих дверях”:
“Толпа, разделённая надвое шаткими заграждениями, милицией и небольшим пространством, ощерившись, стенка на стенку, грозно гудела, как два роя над одним ульем. Как две тучи с противоположными зарядами. Сближались, высекали молнии оскорблений, лозунгов, проклятий и снова откатывались друг от друга.
Белоголубые и краснокоричневые, демократы и оппозиция, новые и старые русские, “эти” и “наши”. Ещё недавно единый советский народ, а теперь враги непримиримые. Так это было по-русски - злобно, страшно, и вместе с тем как-то по-разбойничьи весело, с гиканьем и свистом. Русская рулетка, азартная смертельная игра над пропастью. Разница была в цвете флагов, в одежде – у “наших” беднее. В возрасте, в выражении лиц.
-Вот и я – злобная красная бабка, - подумала она, продираясь вперёд, поближе к заграждению, пряча лицо от вездесущих теле-видеокамер.
“Красная” бабка в куртке и платке (она обмотала лицо шарфом). “Наша”.
Может, и не целиком за этих, но наверняка против тех. Разрыв со своим классом или со своей “классовой прослойкой”, как учили в школе... Сжатая со всех сторон локтями, спинами, боками, она растворилась в толпе, в её злой, сдавленной хлипкими барьерчиками энергии, выплёскивающейся время от времени выкриками, свистом.
- В отставку!.. Под суд!.. Советский Союз!.. Вся власть Советам!..
Она вместе со всеми горланила. То со стадным болезненным наслаждением сливаясь с толпой, жаждущей выплеснуться через заграждение и обрушиться на тех – “торгашей, ублюдков, дерьмократов, продажных иуд”...То трезво сознавая, что, если это действительно произойдёт и толпа опрокинет заграждение, первые ряды будут наверняка затоптаны.
Неудержимая сила заставляла её вопреки инстинкту самосохранения пробираться всё ближе к составленным вместе барьерам. Туда, где так же плечом к плечу застыли омоновцы в камуфляже. Теперь она уже могла разглядеть в сумерках и противника – много молодёжи, почти все поддатые, есть и пенсионеры, как она. И тоже не боятся.
- Коммуняк на свалку истории! Мумию из мавзолея!
- Господи, мы все больны, - думала она, - Бесноватые. Нас отчитыавть надо, “Петра Могилу” над нами читать... Ну хотя бы эта, в седых кудряшках – её-то какой свободой соблазнили? Сын-коммерсант? Внук в загранколледже? Просто зомбирована сериалами?
- Ноннка с Пятницкой, - будто читая её мысли, сообщил сосед, дыхнув смесью перегара и лука. – “Роялем” торгует.
- Каким роялем?
- Да спиртом. Разбавляет и косит под водяру. Нары по ней плачут.
Юстас: “Умеете, но не хотите. То ли от презрения к читателю, то ли от любви к себе”.
Юлия: - Себя я не люблю. Люблю, выражаясь высоким штилем, сильных духом и телом фанатичных искателей Истины (не путать с земной “правдой”), для которых нет ничего невозможного – есть лишь слово “надо”.
Которые всё умеют, никого и ничего не боятся, но при том не лезут на рожон, просчитывая каждый ход, как шахматную партию. Которые хитры, мудры, однако при необходимости проламывают стену.
Как вы уже, наверное, догадались, люблю столь ненавистных вам “златовых”. Они практически вывелись, но без этой редкой породы ни одна положительная революция (а Изания по замыслу – революция, хоть и мирная) – невозможна. И мне остаётся только их сочинять в романах.
* * *
Отвечая Юстасу, я задумалась над тем, что вторая заповедь “Возлюби ближнего, как самого себя” может быть сформулирована гораздо точнее.
Во-первых, мы действительно не все себя любим, или любим “неправильно, разрушительно” (самоугодие), нанося себе вред. Вряд ли стоит так же любить ближнего, то есть его пороки. Господь заповедует нам для нашего же блага возлюбить в себе и ближнем светлую сторону, спасение для вечности, то есть “образ и подобие Божье”.
Поэтому я бы сформулировала так: “Возлюби Бога твоего превыще всего и Образ Его в ближнем твоём”.
Но продолжаю:
- Читателей своих я жалею (синоним слова “любовь” в русском языке) и от души хочу спасти. Иначе к чему мне морока с изанским ковчегом для ворчливых инертных пассажиров?
Сама себе я уже давно “Изания”. Совершенствовала бы алмазную прозу типа “прекрасная незнакомка в Булонском лесу” или штамповала захватывающие сериалы про олигархов-вампиров.
И совесть чиста, и в кармане не пусто. Однако дело в том, что проекту (который, как я считаю, вполне готов к запуску) нужны не только пассажиры, а прежде всего команда. Пусть не из златовых, но хоть в чём-то им подобных.
Для которых всё же главное, как и для меня – курс ковчега, высокая цель, а не удобства в каюте или обеденное меню. Вы, наверное, правы, упрекая “Изания-выход” в сумбурности, но этот текст - вовсе не рекламный ролик (пассажиров найдётся полный примус, как только объявим посадку).
Это, скорее, вопль, как в известном анекдоте: “А не построить ли нам, ребята, из колхозной фанеры дирижабль, и не улететь из этого дурдома подальше да повыше? Вот я тут накидала…”.
Смешно и нереально. Но вдруг какой-нибудь умелец, пролистав сумбурный текст, - хоть олигарх, хоть сантехник, крякнет, сверкнув очами: “А что, может попробовать?.. Тащите молотки, гвозди. Да керосинчику поболе”.
И ещё вспомнился “Колокол” из “Андрея Рублёва”. Мальчишка, которого играл Бурляев.
Изании нужен лидер. Пусть даже безо всяких там особых качеств и знаний, но с искрой Божьей, от которой сразу “возгорится пламя”.
Есть, не помню кем высказанное, определение творческого процесса: берётся каменная глыба и отсекается лишнее. Получается Галатея. Ежели вложить в процесс максимум вдохновения и любви, то камень оживёт. Вроде бы, всё ясно и красиво. Но возникает главный вопрос: кто определит это “лишнее”? Сам автор? Но он необъективен в любви к своему творению. К тому же, в данном случае, его “Галатея” – девушка из ОСВОДА, призванная спасать утопающих. Всех, кто орёт: “Помогите!”, невзирая на паспорт и толщину кошелька.
* * *
Юстас: “Пишешь для неимущих – это одно, пишешь для олигархов – это другое, пишешь для верующих – это третье. А угодить и первым, и вторым, и третьим в одном тексте – всё равно, что пытаться одной предвыборной речью понравиться и коммунистам, и демократам, и фашистам с исламистскими фундаменталистами”.
Юлия: - То есть автор должен изваять одновременно сотню-другую “галатей” - пусть каждая дама спасает свой персональный контингент. А потом, на берегу, один спасённый поведёт её в Лас-Вегас, другой – в коммуналку, третий – захватывать “Норд-Ост”, четвёртый – на демонстрацию в защиту абортов.
А бедному автору останется только умереть от тоски по своей клонированной, но так и не ожившей мечте.
Это я снова к тому, Юстас, что понятие “ненужного и лишнего” в данном случае субъективно. Эстетический аспект ещё более-менее может иногда оценить художественная элита (толпа с так называемым “рейтингом” не в счёт). Ну а как быть с научными, идейно-социальными и прочими проектами? Где критерий? Вам, наверное, знакома фраза: “Эта теория недостаточно безумна, чтобы быть верной”, что в библейском варианте звучит: “Мудрость века сего – безумие пред Богом”.
Теперь о моей “лени” в отношении предполагаемых “пассажиров”. Могу ли я одна схватить всех пускающих пузыри скопом за волосы и волочь в ковчег?
Даже если и решусь, невзирая на пенсионный возраст, - надо, по крайней мере, чтобы разношёрстные “утопающие” хотя бы гребли в одну сторону! Не отпихивали друг друга, не топили (ты, мол, “не наш”). Надо достичь хотя бы элементарного консенсуса. Перебрать десятки возможных вариантов.
Вот я и вывалила их на обсуждение – по методу “мозговых атак”. Кстати, материал “Как спастись олигарху?” сейчас звучит более чем актуально. Текст я по мере возможности раздаю разным людям – один экземпляр даже попросили разрешения увезти в Штаты.
А своим предложением “подключиться” хотела просто чётко прояснить для себя именно вашу персональную точку зрения. Мол, это главное, это – второстепенное, а это – вообще мне по барабану. Потому что вы - личность для меня интересная, загадочная и крайне противоречивая. Вот и все дела. Эскиз “Галатеи для Юстаса”.
А ещё обратилась именно к вам, потому что, хоть вы и полагаете, что от начала форума “ничего не изменилось”, только лично вами проведённая работа (присланные статьи, предложения и т.д.) – весьма внушительна. Потрудились и другие участники. Пусть пока наша Галатея из ОСВОДА лишь в формулах и чертежах, но разве этого мало?
И плевать, что “многие сбежали”. Если они внесли хоть какую-то лепту в дело, то можно считать, что “вошли в историю”. Потому что всё мало-мальски полезное и интересное, вся летопись нашего форума, Бог даст, зафиксирует моя новая книга (не менее пяти тысяч экземпляров). А рукописи, как известно, “не горят”. То есть нетленны, в отличие от участников форума. Шутка.
Ну ладно, пусть лично я эти три года “тюльку гнала” – но и вы добрых сто страниц ценных мыслей и предложений выложили на форум в полемике с автором. А пассажир, то бишь народ, всё равно безмолвствует и похрапывает. Или тоже “тюльку гонит”, и не только у нас. Как только предложишь мало-мальски конкретное задание – в кусты. Ждём-с, когда кто-то отольёт нам колокол или нарубит деревьев, как в фильме “Коммунист”.
Старая история – жатвы много, а делателей мало. Впереди у Юлии “работа адова” по кропотливому поиску этих “делателей” - лишь тогда пробьёт “час Изании”. Время работает на нас. Пожелайте автору не только дожить, но и сберечь силы.
С изанским приветом!
2003-10-30
* * *
Читательница с e-mail: - Спасибо за интересный материал. От души желаю Вам успехов в достижении цели. По части оценки окружающей обстановки во многом с вами солидарна, но полагаю, что рассчитывать на серьёзные перемены к лучшему, пока существует чиновничество и “ветхое сознание” народа – не приходится.
Юлия: - Изания как раз призвана изнутри это сознание постепенно переделать – стимул заинтересованности материальной заменить стимулом духовным (творческое осуществление и самоутверждение всего лучшего, что в тебе заложено).
Гнилые кирпичи заменить качственными.
* * *
БУДЕМ ОЖИВЛЯТЬ СТАТУЙ ИЛИ КАК?
Юстас: - Касательно Галатеи вы завернули так, что я не разобрался, что вы хотели сказать. Выбрали бы метафору попроще.
Это ваша главная ошибка. Проще надо с нами. С людями.
* * *
ЧУЖИЕ. ИЗ ЖИЗНИ ВАМПИРОВ (из газет)
“Рыночный фундаментализм – это бунт пищеварения, когда обслуживающие общество экономические структуры (прежде всего финансовые) вышли из-под контроля людей и их разума. Общественный желудок начал неудержимо разрастаться и уже бездумно поедает жизненно важные органы – оборону, науку, образование, здравоохранение и, наконец, самое здравый смысл.
Стоит лишний раз решиться на пешую прогулку внутри Садового кольца г. Москвы, как всякий раз охватывает чувство безрадостного изумления.
Всюду толкутся среди себе подобных блестящие лимузины стоимостью в свечной заводик каждый (эти предметы будущего металлолома означают реально закрытые и продано-пропитые заводы). Обитатели “заводов” закусывают в заведениях внеобщественного питания. Где стоимость будничного одноразового приёма пищи одним человеком значительно превосходит среднемесячную зарплату “дорогого россиянина”.
Ну что, что эти люди празднуют? Почему так смело демонстрируют украденное счастье? Откуда эта воровская гордость в глазах?
Что Господь охотнее слушает: крики раздавленной нуждой толпы или радостные песни раскормленной элиты, в массе своей увешанной увесистыми крестами?
Однако пока ещё никто публично не отрицает, что христианство лежит в основании западной цивилизации. Хотя борьба христианской этики любви с коварно-бездушной и претенциозно-бестолковой казуистикой талмудических установлений, столь характерная для западной цивилизации, теперь пришла и к нам в Россию. Сегодня, спустя две тысячи лет с рождества Христова, с новой силой звучат слова:
“Забота века сего и обольщение богатства заглушает слово”.
Люди наши, уже находясь в желудках улыбчивых капитанов большого бизнеса, восторженно кричат: - Да здравствует рыночная демократия!
Всё самое гадкое в душе человека спрятано в слове “бизнес”. В современном рыночно ориентированном обществе любая деятельность по овладению денежными ресурсами называется словом “бизнес”. Нелепая и запредельно бездушная обезличенная власть денег, совершенно противоположная самому русскому духу, надеюсь, никогда окончательно не приживётся у нас, пока мы живы.
Дело в том, что рыночный фундаментализм, основанный на иллюзии всё определяющего денежного расчёта, находится в неразрешимом противоречии с нетехнологизируемостью моральных установлений.
Несводимое к рациональным объяснениям фундаментальное очарование отношений любви и дружбы, захватывающий дух золотого века человечества, столь ясно ощущаемый в целом ряде выдающихся произведений искусства, несмотря на свою кажущуюся иллюзорность, удалить из души человека можно только тогда, когда умрёт последнее человеческое существо.
Управление людьми в обществе потребления достигается путём жёсткой привязки сознания человека к бытовым приспособлениям.
А также вообще к любым предметам и явлениям, имеющим особый капиталистический знак – денежную метку. А значит, полностью подчинены держателям крупного капитала.
Монетаризм тем самым является главным и всё определяющим способом организации современного “демократического” общества. Такой способ общественной жизни, распространяющий рыночный обмен практически на все стороны как политической, так и личной жизни принуждает весь мир обслуживать заблуждения акционеров западной экономики. Узкий круг заговорщиков, управляющих денежной системой Америки, Европы, а теперь и России”.
(Проект “Изании” позволит мирным путём из этой зависимости выйти – Юлия)
Я сидел в самом глубоком и мрачном подземелье, какое только нашлось в царстве Непроходимой Глупости. Здесь не было ни дней, ни ночей, ни времён года. Интересно, изменится ли что-нибудь, когда мы станем персонажами? Или всё так и останется - мрачные голые стены, сказочно тусклая лампочка под потолком и одинокий узник, пионер Олег Качалкин. Страдающий, но не сломленный.
Навсегда.
Хуже всего было то, что нас с Петровой посадили врозь - наши камеры разделяла толстенная стена, через которую мы перестукивались. Звук был слабый-слабый. Мы не знали Морзянки. Перестукивались просто, чтоб слышать друг друга.
А мне, как назло, именно сейчас необходимо было лично увидеть Петрову, чтобы сказать ей...Сколько важного хотелось сказать Петровой! Что я был гад и осёл, когда не подал ей руки и собирался от неё отречься, считая предательницей... Я вспоминал это её "Эх ты!" и прямо корчился, до того был сам себе противен. Она придумала такой замечательный план, чтобы перед всеми разоблачить Кривду, а я ничегошеньки не понял. Ясно, у неё не было возможности меня предупредить - вдруг нас подслушивают! Кроме того, она боялась, что я помешаю, - девчонки куда лучше умеют притворяться...
Всё правильно, но я-то, я! Сразу - "предательница"! Нечего сказать, хорош друг! Я бы на её месте со мной и перестукиваться не стал. Она вообще-то добрая, Петрова. Она замечательная, Петрова.
Как она обнаружила, что на царице - маска с париком? И давно догадалась. Я вспомнил, что она как-то странно усмехалась, когда речь заходила о красоте царицы. Или потому догадалась, что девчонка - их насчёт косметики не проведёшь.
Конечно же, ей сейчас хуже, чем мне, страшнее, потому что она - слабый пол. Подземелье - самое мрачное и глубокое, а Петрова - одна-одинёшенька. Небось, забилась в угол, и ревёт...А может, нет? Может, она и тут меня сильнее? Стоит себе у стены с гордо поднятой головой и горящим взглядом, как настоящая героиня.
Ведь не струсила же она разоблачить Кривду! Пусть ничего не вышло, пусть об её подвиге никто не узнает - всё равно Петрова - молодчина.
Почему она когда-то казалась мне необыкновенной девчонкой, когда совершенно ясно, что она самая что ни на есть необыкновенная? И всегда была необыкновенной - даже когда воровала у меня игрушки, ябедничала и выпросила у меня билет на Олега Попова. Почему-то никому бы ни отдал, а Петровой отдал!
Всё у Петровой необыкновенное: руки - необыкновенные, глаза - необыкновеные, лицо волосы... И щурится она необыкновенно. Всё необыкновенное, только я прежде почему-то этого не замечал. Когда я вспоминал, что когда-то даже дал Петровой тумака - просто мороз по коже. Как я мог!
И чем дольше я не видел Петрову, тем она мне представлялась прекраснее и необыкновеннее. Будто принцесса какая-нибудь, а не девчонка. У неё ведь и имя, как у принцессы - Василиса! Василиса Прекрасная!..Почему-то раньше оно мне не нравилось, казалось смешным, но теперь...
Ва-си-ли-са...Синее имя. Как музыка. Сказочное имя.
И чем необыкновеннее представлялась мне Петрова, тем ничтожнее казался себе я сам. Придумать ничего не могу, сделать ничего не могу. Не отыскать, не вернуть нам Тайны. Скоро мы станем персонажами и никогда не вернёмся в мир Людей. Ложь на Длинных Ногах наговорит про нас всякую напраслину, и все ей поверят, и будут стыдиться нас. И никогда не узнают правды.
А я только могу слушать, как стучит мне в стенку Петрова. И думать, какая она необыкновенная. И что я не в силах ее спасти.
Что остаётся неделя.
Два дня.
Сутки.
Пять часов.
Час.
Полчаса.
Пятнадцать минут.
Минута.
Всё.
Часы Мальчиша показывали, что мы пробыли на Куличках шестьдесят лет - ровно земной час. Ничего не произошло, только мы с Петровой навеки стали персонажами. Я хватил часы об стену, упал на холодный пол и заплакал, как девчонка. Впервые, сколько себя помню. Никто не мог видеть моего позора и отчаяния, и наревелся я всласть за все разы, когда крепился и был мужчиной.
А потом, наверное, заснул, потому что вначале мне показалось, что она мне снится - прекрасная высокая женщина в белом. Её лицо и руки словно светились изнутри, а когда она двигалась, по стенам скользили тёплые золотистые блики. Один из бликов упал мне на глаза. Я зажмурился и понял, что не сплю.
- Ну, Качалкин, вставай. Нам пора.
- Кто вы? Откуда меня знаете?
- Я - Правда. Сама Истина приказала мне разыскать вас и спасти.
- Правда,..Истина, - разве это не одно и то же?
- О нет, Качалкин, Правда только служит Истине. Правда знает, что дважды два - четыре и что на неделе лишь одна пятница, а Истина знает Тайну. Истину невозможно постичь до конца, хотя и необходимо вечно к этому стремиться, а Правда вполне доступна. Каждый зрячий отличит чёрное от белого, но не всякий хочет быть зрячим, вот в чём проблема.
- Значит, вы поможет нам вернуть Тайну?
Правда грустно покачала головой.
- Ваше время кончилось, Качалкин. Вы наделали массу ошибок, но и пострадали за Истину. А кто страдает за Истину, того Она всегда спасёт - на любых Куличках, из самого глубокого и мрачного подземелья.
- Но...Разве мы уже не стали персонажами?
- Пока нет, по милости Истины. Просто волшебные часы, которые ты пытался разбить, отсчитывают теперь не ваши земные минуты, а годы.
- Не понимаю.
- Потом поймёшь. Надо торопиться, Качалкин, - Истина подарила вам всего полчаса.
Правда протянула мне руку. Стена вдруг сама собой раздвинулась, как дверь в метро, и мы очутились в камере у Петровой. Петрова не стояла у стены с гордо поднятой головой и горящими глазами, как полагается героине, - она всхлипывала, забившись в угол, как обыкновенная девчонка.
- Алик! - кинулась она мне на шею, так что я едва не упал, - Я же знала --ты придёшь! Ты обязательно что-нибудь придумаешь...Я так ждала, Алик!
Она так это сказала, что я просто не мог признаться, что я тут не при чём. Не мог, и всё. И Правда промолчала, только улыбнулась, подала Петровой другую руку, и мы пошли втроём, и стены раздвигались перед нами, как двери в метро.
На разные голоса завыли вдруг сирены - обнаружили наше исчезновение. Путь нам преградил водопад - лавина бурлящей ревущей воды.
- Не бойтесь, Правда в воде не тонет!
Мы прошли сквозь водопад, будто сквозь дождик - нас едва забрызгало. А впереди новое препятствие - огненная стена. Душит дымом, пышет жаром.
- Смелее - Правда не горит в огне!
Мы прошли сквозь бушующее пламя, и оно оказалось чуть тёплым и совсем не страшным, как бенгальский огонь.
Выбрались из подземелья. Чёрный город, Виловодная площадь со статуей, мимо дворца сквозь кольцо Стражников, которые в страхе расступились. Их стрелы нам вослед превращались в разноцветных неведомых птиц.
- Правду нельзя убить!
Во дворцовом саду перед будкой сидел на цепи наш Волк и тосковал о свободе, усатремив грустный взгляд в сторону невидимого Леса. Вокруг валялись недоеденные куски мяса.
- Можно мы возьмём его с собой? - попросила Петрова, - И отпустим на свободу?
Правда кивнула.
Улица "Крайняя глупость", где у всех хата с краю, неприступная стена с бойницами - мы перелетели через неё, как птицы.
А у стены нас ждали...Суховодов, Варвара и Бедный Макар!
Прощайте, дорогие наши верные друзья! Мы молча обнялись. Даже Варвара не проронила ни слова.
И вот Царство Непроходимой Глупости позади. Тишина, ночь, сказочное небо с крупными, как над нашей палаткой, в горах мира Людей, звёздами. Неужели мы вернёмся? Светятся лицо и руки Правды, освещая путь. Мы проносимся мимо полей, рек, деревень, мимо неведомых царств и городов. Будто во сне, когда едва коснёшься ногой земли, оттолкнёшься и плавно паришь себе в воздухе.
- Можно вас спросить? - это говорю я, - Почему они, Дураки, молчали, когда Петрова вывела Кривду на чистую воду? Почему они ничего не хотят знать? И вообще, раз вы - Правда, раз вы сильнее всех и ничего не боитесь, и служите самой Истине - взяли бы да установили везде на Куличках справедливость! Не позволяли бы царствовать всяким там Шкафам и Золотым Удочкам, Лени, Страху, Глупости, Эгоизму...
- Смешной мальчик...Ты что же, предлагаешь уничтожить весь отрицательный опыт человечества, накопленный десятками поколений? Ведь Кулички - кладовая этого опыта, своего рода музей. И если люди его лишатся, они станут повторять ошибки своих прабабушек и прадедушек. Зло на Куличках для того и хранится неприкосновенным, чтобы люди всегда о нём помнили и не наступали по сто раз на одни и те же грабли. Понятно?
Чего тут было не понять - ясней ясного. Мне даже стыдно стало, что сам не догадался. А Правда вздохнула:
- Только они всё равно наступают и попадают. И на грабли, и во всякие жуткие истории...
И вот, наконец, перед нами Лес. Настоящий сказочный Лес, точь-в- точь как на картинах Васнецова. С ветвей мрачных елей седыми космами свисает лишийник, в Лесу что-то ухает, стонет, хохочет, вспыхивают то тут, то там злыми зелёными огоньками волчьи глаза.
Я снял с нашего Волка ошейник.
- Иди. Теперь ты свободен.
Волк растерянно поглядел на меня, на Петрову, и ни с места.
- Что же ты, иди! Там свобода. Больше тебе не придётся сидеть на цепи как домашнему псу и ждать подачки. Иди же, иди, - Петрова подталкивала Волка к Лесу, а тот упирался всеми четырьмя лапами, отворачивался и скулил, - Вот глупый, не понимает!
- Всё он прекрасно понимает, - усмехнулась Правда, - Не теряй зря времени. Просто ему эта свобода до лампочки. Ему мясо подавай через каждые три часа, а не свободу.
- Но ведь он так мечтал...
- А почему б не помечтать, когда брюхо набито, не поиграть в страдальца? Пусть, мол, пожалеют, посочувствуют, ещё мясца подкинут...Ах ты наш несчастненький, свободолюбивенький...Вот тебе настоящая свобода, серый, иди! Что, не хочешь?
Пристыженный Волк поджал хвост и пустился наутёк, прочь от Леса. Я не удержался и свистнул ему вдогонку.
- Как же он теперь? - жалостно вздохнула Петрова.
- Ну, за него не беспокойся. Всегда найдутся персонажи, которые поверят, пожалеют, будут пусть сами недоедать, но кормить мясом. Быстрей, мы опаздываем. Теперь я могу вам передать послание Истины.
Правда подняла руку, и на тёмном небе выткались огненные слова:
ВЫХОД ЧЕРЕЗ ТАЙНУ, ЗАРЫТУЮ ПОД ДУБОМ МУДРОСТИ ЗА СЕМЬЮ ПЕЧАТЯМИ. ВАШЕ ВРЕМЯ ИСТЕЧЁТ, КОГДА ТУЧА ЗАКРОЕТ ЛУНУ.
Правда вела нас по сказочному дремучему Лесу, мимо избушки на курьих ножках, мимо озера с хохочущими Русалками, и неприступная чаща расступалась, спутанные ветви раздвигались:
- Дорогу Правде!
- Здесь, - Правда остановилась перед большим дубом, - Тайна здесь. Могу лишь открыть вам, что это - Вечная Книга Жизни. Жизни по солнечным часам Света, в которой нет места жадности, себялюбию, лжи, лени, трусости и предательству. Здесь у каждого - своя страница, есть и про Качалкина с Петровой, надо только найти. Во времена Кибальчиша и в другие огненные вехи истории Тайна была доступна даже мальчишкам, но потом о ней вспоминали всё реже... И вот однажды Плохиш разыскал единственную в стране копию книги в букинистическом магазине на Арбате и утащил в мешке на Кулички. Подлинник же хранится у самой Истины, и тот из людей, кто оставит свою страницу пустой, не вдохнёт в неё вечную жизнь добрых дел, будет просто вычеркнут - там всё окончательно, и обжалованию не подлежит. Здесь же зарыта та самая копия с Арбата. За семью печатями, закованная в кандалы и опутанная Корнями Зла - вот ведь как боятся её на Куличках! Даже копии боятся.
В дупле - лопаты, спешите, ребята. Больше я ничем не могу вам помочь. Правда лишь указывает путь. Мол, белое - это белое, дважды два - четыре, а вырваться из Куличкек можно лишь через свои страницы Жизни. Теперь всё зависит от вас... Вы должны успеть, пока тьма не закроет Луну. Прощайте.
Правда исчезла, и сразу стало темно. Вокруг нас угрожающе сомкнулись деревья, сплели сети из веток. Опять засверкали в этой сети злющие волчьи глаза, собрались сказочные лесные персонажи, пытаясь дотянуться до нас сухими, корявыми, похожими на ветви руками. И большеглазый Страх таращил свои глаза-тарелки, лязгал зубами.
Едва мы обрубили корни зла, лопаты уткнулись в плиту, на которой было выгравировано:
ЗДЕСЬ ЗАРЫТА СОБАКА!
Послышалось из-под плиты грозное рычание. Этого ещё не хватало!
Но нам с Петровой не до какой-то Собаки и не до Страха - мы должны успеть, прежде чем тьма закроет Луну.
Миновали первую печать.
Летели из-под наших лопат комья земли, глубже, глубже..
Вторая печать.
Закачалась над головой Золотая Удочка, призывно загудели неподалёку мои машины:
- К нам! К нам!
Но мы копаем. Третья печать. Вот край чёрной тучи дотянулся до Луны. Быстрей, Качалкин! Все силы моей жизни, которые я однажды собирался обрушить на Гламура... Все, до последней капли. Я спасаю не только себя, но и Петрову.
Из-под земли выпрыгнуло что-то большое, лохматое - лижется, виляет хвостом. В самом деле, - собака! Как она сюда попала? Небось, Плохиш зарыл для устрашения, чтоб охраняла Тайну. И чтоб сбить нас с толку. Только какая ж она злая?
- Радуется, что мы её освободили! - воскликнула Петрова, - Сиди тут заживо под землёй одна-одинёшенька, и всем на тебя плевать. Смотри, она нам помогает!
Собака яростно принялась рыть лапами - теперь мы копали втроём.
Тьма доползла до половины Луны. Четвёртая печать.
- Алик, мы не успеем. Ой, больше не могу...
- Ты отдохни, я сам.
И тут же, будто мираж, возник за сетью дремучих ветвей сонный остров Матушки Лени, заплескалась прохладная молочная река - кисельные берега. Отдохните, голубчики, отдохните, родимые! Отдохни, Петрова...
Но Петрова яростно мотнула головой, из последних сил заработала лопатой.
Пятая печать. Весёлые аттракционы Убитого Времени, подносы со сказочно вкусными пирогами - видения за сетью сменяли друг друга, будто в кино. Все злые Кулички словно сговорились помешать нам успеть. Быстрее! Быстрей!
Шестая печать. Тьма закрыла Луну на три четверти. И тут моя лопата стукнулась о что-то твёрдое.
Вот она, старинная книга в кожаном переплёте, закованная в чугунные кандалы, которые невозможно распилить даже за несколько дней. Эх, если б они у нас были в запасе, эти дни!
- Луна исчезает! - закричала Петрова.
Мы разом вцепились в тяжёлый кожаный переплёт, запечатанный последней, седьмой печатью. Он скрипел, не поддавался, и вдруг распахнулся сам собой где-то на середине Книги.
Последний луч Луны упал на страницу. Лишь три слова: "Олег плюс Василиса". И пустота. У меня сердце оборвалось - неужели нет у нас никаких добрых дел? Потом вспомнил, что нам по двенадцать, всё впереди.
А берестяной лист свернулся воронкой, и уже в кромешной тьме в центре воронки огненно вспыхнуло:
ИДИТЕ!
Земля дрогнула. Взвизгнув, отскочила Собака - прочь от бешено раскручивающейся спирали, куда нас неудержимо втягивало вместе с поглотившей всё тьмой.
Искатель: - А откуда именно эта цитата? Очень интересно, если Маркс так думал о пролетариате, то почему считал его способным построить новый мир на принципах гуманизма?
Юлия: - В своё время я составила полный список библиографии к “Дремучим дверям”, но издатель экономил деньги и сказал, что в художественном произведении это не обязательно.
Но я Вам найду в архиве, если хотите. Не думаю, что Маркс грезил о “новом мире, построенном на принципах гуманизма”. Он мечтал руками пролетариата разрушить старый мир, насильственно установить социальную справедливость, а уж затем “воспитывать” пролетариат руками революционной элиты. 2002-01-21
* * *
Юстас: “Как начислять ИУЕ”. - А на типовые услуги легко сделать тарифную сетку.
Юлия: - Можно и так – на типовые услуги. А кто захочет – пусть назначает свою цену. И не только за работу, но и за какие-то вещи, бытовую технику, предметы первой необходимости, которые мы можем друг другу реализовать.
Это очень удобно – каждый, имеющий доступ к нашей базе данных, может выбрать себе в соответствующем разделе любой предмет, комнату в наём, дачу на лето и т.д. В порядке обмена на свои вещи или услуги с соответствующей доплатой в иуе или баш на баш. Или за нал, который фиксируется на счету в иуе и тут же идёт в оплату срочных заявок.
Всё же “свободные цены” с естественным отсеиванием “рвачей” удобнее. У нас есть один потенциальный изанин – реставратор антиквариата. Ну какая тут может быть “сетка”, когда каждая вещь – индивидуальна? Я могу сфотографировать свою разбитую чашку, передать изображение в наш соответствующий компьютерный раздел с комментариями и получить предложения по её ремонту – с указанием цены услуги. И выбрать приемлемый вариант.
Одно очень важное принципиальное соображение – наша система должна быть закрытой. В Изании цены доступны потому, что мы за них взаимно обслуживаем друг друга. Как только кто-то посторонний к нам внедряется – всё летит кувырком. Переманиваются мастера, начинаются наезды, кражи, преступления.
Изания должна гарантировать надёжность, честность и безопасность своей структуры. А то получится – сбежали от вампиров и опять их у себя развели. Большая просьба ко всем, не только к Юстасу – продумать прежде всего степени защиты – как нашей электронной базы данных (диспетчерской), так и какого-либо местного пункта Изании с обычной картотекой. Это очень важно. Обо всём, что услышите нового в этой области, – сообщайте.
И ещё, повторяю, мы должны покупать преимущественно друг у друга, пользоваться услугами только друг друга (исключения лишь подтверждают правило) – тогда дело пойдёт.
Это вовсе не означает, что кто-то со стороны не может обратиться в Изанию за помощью или услугой. Но именно обратиться официально в её соответствующую службу, а не иметь к ней свободный доступ. И ещё правило – нал не должен попадать кому-то в руки или простаивать. То есть нам не следует попасть под ярлык “коммерческая деятельность” со всеми вытекающими отсюда последствиями. Если кто-то со стороны хочет получить нашу услугу за деньги и администрация выдаёт соответствующую санкцию, деньги при этом поступят в нашу кассу взаимопомощи на специальный счёт, открытый налоговикам. Может быть, оформить это как “пожертвование”, и тут же пустить на текущие нужды?
Конечно, не исключено, что заказчик попытается наличными переманить мастера, да и многие будут совмещать членство в Изании с основной работой. Но думается, что гарантированные заказы, быстрое и дешёвое решение всех жизненных проблем, социальная защищённость и надёжность нашей системы начнёт постепенно вытеснять народ из Вампирии к нам.
О приёме в Изанию. Вы правы – должен быть “испытательный срок”. Некое “чистилище”, где человек становится сначала “кандидатом”, затем получает членскую книжку первой ступени с доступом к кассе взаимопомощи; затем - членство во второй ступени с доступом к инвестиционной кассе.
И, наконец, третья ступень, где, возможно уже встанет вопрос о нашем активном участии в идейно-социальной борьбе со “злым миром”. В некоем социально-духовном “прорыве”.
Юстас: - Если я сделал работу качественно, я получу стандартную оплату и ко мне обратятся другие заказчики. Если я сделал работу плохо, я всё равно получу стандартную оплату, но только один раз.
Юлия: - Иногда качество работы проверяется весьма нескоро. Допустим, кровельщик покрыл одному-другому крышу без видимых недостатков, нахватал ещё заказов по полной стоимости. А через месяц пошли дожди, всё у всех потекло...А он уже на свои иуе успел нахапать товаров и услуг. Увольнять – уйдёт. Но с кого спрашивать?
Юстас: - Вот и от Изании, мне кажется, не нужно требовать, чтобы она заменила собой государство и стала источником долларов.
Юлия: - Во-первых, государство отнюдь не для всех является “источником долларов”. А вот мы как раз можем эту ситуацию изменить. Особенно на второй ступени, если своими силами осуществим ряд перспективных проектов, получив прибыль “в зелени”. Которую тут же пустим на новые проекты, связанные с инвестированием в возрождение страны. Тогда властям не к чему будет придраться.
Юстас: - Боюсь, что наличные доллары не позволят работать схеме Изании автоматически, т.к. слишком много будет соблазнов “взламывать”.
Юлия: - Правильно боитесь. Не позволит, кстати, любой нал, который тоже можно обменять на доллары. Поэтому поступающие к нам живые деньги лишь фиксируются в иуе на соответствующих счетах до “часа пик” и уплывают по назначению на неотложные расходы (например, продукты питания). А когда наступит “час пик”, Изания гарантированно обналичит иуе и с тех счетов.
То есть всё в работе, никакого ростовщичества. А иуе пусть “взламывают”– они для внутреннего пользования и продублированы на личных чековых картах.
Юстас: “Но в таком клубе и при такой газете отпадает уход от налички, который возможно имеет и свою прелесть и принципиально важен для Юлии”.
Юлия: - Для меня принципиально важна закрытость и защищённость Изании от Вампирии. А наличкой, повторяю, мы будем оперировать. Но только через кассу взаимопомощи для немедленной оплаты насущных заявок (без выдачи на руки). Кстати, становясь коммерческим предприятием, мы сразу же попадаем под контроль всевозможных органов и с водой выплёскиваем ребёнка.
* * *
Юстас: - Кроме того, в Изании предполагается, или, если быть точнее, пока туманно грезится, поскольку никто его не описал, некий фильтр, который пропустит в Изанию людей моральных, творческих и в хорошем смысле порядочных. Вот это уже близко лично мне, и я бы такое общество всячески приветствовал.
Юлия: - Таким обществом мне “туманно грезится” вторая ступень Изании. А фильтром послужит первая ступень плюс “кандидатский срок” или “чистилище”, о чём шла речь выше.
Юстас: “Что вы лозунгами-то шпарите?”
Юлия: - Шпарю не Вам, а гостю, который нас ещё не посещал в прошлом году и не в курсе наших лозунгов. Которые, кстати, штука полезная в период выбора направления пути. И хорошо, что они у нас не меняются от смены президентов. Вон Пушкин – тот вообще не лозунгами, а гимнами шпарил... Помните: “Я гимны прежние пою...”
Юстас: “Человек вас спрашивает, чем уберечься от того, что к власти в Изании придёт не светлая личность, а корыстный лицемер на манер политиков”.
Юлия: - А где Вы вообще её видели, “светлую личность”? Едва дорвётся до власти – сразу темнеет и оборачивается “корыстным лицемером”. И вообще, как вампир, света не выносит. Вспомните Руцкого и прочих, не к ночи будет сказано. Защита – сама система Изании, которую мы должны выстроить таким образом, чтобы все возможные лазейки, куда могли бы проникнуть “корыстные лицемеры” были перекрыты. Давайте обсудим вместе варианты ухищрений с их стороны и способы защиты. Привлечём специалистов, чтобы поменьше потом обжигаться на практике.
Конкретный пример работы системы. Я хочу сделать ремонт квартиры и обращаюсь в нашу диспетчерскую. Я должна знать свой пароль и номер счёта. Диспетчер всё проверяет и выдаёт мне информацию о мастерах, стоимости обоев, краски и расценках работ. Я выбираю подходящий вариант и прошу составить смету. Снова кликаю диспетчерскую и окончательно утверждаю смету и сроки исполнения. Деньги на клей, краску и обои берутся из наличных, поступивших на данный момент а нашу кассу взаимопомощи, а с моего счёта снимается соответствующая сумма в иуе.
В назначенный срок приезжают мастера. Мы предъявляем друг другу членские электронные карты и начинается работа. Все возникающие споры и сложности решаются через диспетчерскую. Когда работа завершена, бригадир предлагает мне проставить в расчётной книжке каждого стоимость выполненной работы (плюсы), заверенную моей личной печатью, (это - хорошая идея), а он мне соответственно проставляет минусы. Дебит с кредитом должны сходиться. После этого мы сообщаем сведения в диспетчерскую, где всё проставляется на наших счетах в иуе и сверяются данные. Где тут лазейка для “корыстных лицемеров”?
Юстас: - Допустим, я договариваюсь со своей любимой тётей, что мы с ней обмениваемся услугами. Я ей чищу унитаз за тыщу иуе (она согласная). И вот я получил 1000 за операцию, которая от силы стоит 5 иуе.
Юлия: - Не пройдёт. Вы подаёте заявку в диспетчерскую, где будет оговорено: “стоимость ремонта унитаза – 1000 иуе”. Сразу же контроль не пропустит. Если же вы укажете сумму в пять иуе, а на ваш счёт любимая тётя переведёт 1000, заверив собственной печатью, то вы ведь тоже будете обязаны все сведения об исполненной работе передать в диспетчерскую. Где несоответствующая договору сумма сразу же вызовет подозрение. К тому же вам придётся любимой тёте на её расчётном счету поставить минус 1000 иуе, что ей тоже не шибко понравится.
Вот и давайте вместе думать – на каком этапе тут возможны жульничество, взломы и как от них уберечься.
Кроме того, к нам на вторую ступень пойдёт народ, цель которого не хапнуть, а “исполнить долг, завещанный от Бога” - (лозунг Александра Сергеевича). Рвачи просто окажутся на виду. Да и власти в Изании, как таковой, не будет. Будет регулирующая администрация – несколько специалистов в различных областях: хозяйственной, компьютерной, юридической, финансовой, культурной, молодёжной, транспортной, охрана и т.д. У каждой местной изании будет своя администрация, изании будут входить друг в друга по принципу матрёшек. Но это будут уровни разрешения насущных вопросов, а не властная иерархия.
Чтобы не раздражать Вас “лозунгами”, скажу лично о себе. На определённом этапе жизни возник страх, что уже “едешь с ярмарки”, но не исполнил того, что должен. Ощущение внутренних возможностей, некой сверхзадачи. Это проще всего можно сравнить по-женски с нерождённым ребёнком, который пока что жив, зреет в тебе, но может так и не увидеть света. Хоть Вы и мужчина, но, надеюсь, поймёте. Тогда внезапно начинаешь ценить время, силы, здоровье и становится по-настоящему страшно – не успеть “родить”. Совершенно меняется психология. И думаю, что не одна же я такая - сколько их, фанатов своего дела, своего “не рождённого ребёнка”! Будь то какой-нибудь космический “Буран”, несыгранная роль, непоставленный фильм или спектакль. Не доведённая до конца серия опытов по созданию вакцины от рака. Эти “психи” и составят контингент изан “второй ступени”.
Причём я говорю не только об интеллектуальной, культурной или духовной элите. Стать причастным к высокому и грандиозному проекту в Изании сможет при желании любой человек самой скромной профессии, если у него есть на счету иуе. Грубо говоря, разве тот, кто кормил, одевал, обустраивал, лечил, финансировал чайковских, репиных, королёвых и прочих туполевых – не соучаствовал по сути в их свершениях? В Изании просто это будет яснее проявляться.
Вон Королёва неудачно прооперировали – и нет Королёва.
Это и есть та самая “единая система кровообращения” или “взаимное отпущение долгов”. Все органы друг другу должны, потому что соучаствуют в жизни друг друга. Но никто никому не платит, потому что награда для всех – Жизнь. Качество жизни. Кто это поймёт – с нами.
Юстас: “Банкнота обеспечивается картошкой и капустой”. “Вообще я вижу два пути”.
Юлия: - Давайте обсудим. Но помните главное – необходимость замкнутости структуры Изании. Сатурн, окружённый хотя бы парой колец. А дальше – “Добро пожаловать, но посторонним вход воспрещён!”.
Приближалось моё тридцатилетие, дочка уже училась в третьем классе, каждый год вырастая из прежних нарядов. Деньги за сценарий быстро ушли, и стало ясно, что “на вольных хлебах” мне не высидеть, надо устраиваться на работу. Борис через свои связи на радио вышел на Мамедова, тогдашнего главу Радиокомитета. Я собрала документы, свои напечатанные работы и отзывы и отправилась в назначенный день к Энверу Назимовичу. Он сидел в кресле за столом и смотрел на меня. Эдакий супермен - красивый, высокий, элегантный – скорее похожий на героя - любовника, чем на номенклатурщика. Долго изучал мои бумаги и поднял на меня глаза. Я уставилась в пол – на красавцев у меня была то ли аллергия, то ли фобия, которой ещё не придумали названия. - Интересно, вот ты такая одарённая, судя по всему, - что ты забыла у нас на радио? У тебя совсем другой жанр. Или дети по лавкам плачут? Или в карты проигралась? Если б он знал, как недалёк от истины! Я промямлила, что да, свекровь на пенсии, мужниной зарплаты не хватает...
- Ладно, тогда вот что. Сейчас организуется Останкинский телецентр, там нужны кадры. Что-нибудь подыщем. Позвони секретарю через пару дней.
Через пару дней секретарь сказала, что мне предлагают должность “старшего специалиста по организации Останкинского телецентра”. Что-то инженерное. Я вежливо отказалась. - Вы бы хоть спросили, какой оклад. Сто шестьдесят плюс премии для начала устроят? Сумма по тем временам действительно была внушительная. Позвонив на другой день, я поблагодарила и согласилась. Была не была, стану “специалистом” ОТЦ.
Размещалась наша “работа” то в районе Шуховской башни, то в телетеатре. Сочиняли мы какие-то дурацкие и бесполезные трактаты о формировании творческого объединения “Экран”, всевозможных отделов, в том числе и сценарного, и т.д. “Мы” – это Васса Петровна Войтехова, высокая молодящаяся дама, известная тем, что являлась супругой небезызвестного в номенклатурных кругах Войтехова, в прошлом одного из мужей Людмилы Целиковской. Вторым был неудачник-актёр Павел Семёнович Самарин, спец по театральной среде, вечно брюзжащий и ворчащий. Третьей – совсем уж неприметная тихая жена какого-то влиятельного мужа. И я.
Мы буквально изнывали от безделья и необходимости изображать кипучую деятельность. Васса Петровна была строга чрезвычайно и всё время внушала мне, что я должна держаться за штатную работу двумя руками, потому что, когда пойду на пенсию, у меня едва-едва получится стаж, не то что у них с Павлом Семёновичем. И демонстрировала свою внушительную трудовую книжку… До пенсии оба не доживут, Царство им Небесное.
Единственным развлечением был обед в знаменитой столовой Радиокомитета, куда мы ездили каждый день на трамвае. Туда пришёл тогда руководить бывший комсомольский секретарь Месяцев и организовал потрясающую столовую. Помню домашние пельмени, блинчики с орехами, медовый квас, взбитые сливки – всё необыкновенно вкусно и дёшево. И шашлычные на каждом этаже. Говорили, что он в несколько раз сократил штат обычных поваров и взял ресторанных за пятикратную зарплату.
Когда наступило лето, мы ещё успевали заехать по дороге на Даниловский рынок и купить клубники, которую в столовой обильно поливали взбитыми сливками и поглощали на десерт. Такая вот “тюрьма народов”. Правда, став на весы, я порадовалась, что клубничный сезон кончился.
По выходным продолжались пьянки-гулянки. Однажды, устав от спиртного, я дала себе слово пить в гостях только кофе, о вреде которого тогда не слыхивала. Кофе был хороший, бразильский, потом мы с Борисом ещё пробежали до метро, и на эскалаторе мне стало плохо. Сердцебиение, страх, всё плывёт, воздуха не хватает. Кое-как добрались до дома, вызвали неотложку. - Оклемаешься, - сказал врач, - Просто ты сердце стегнула кнутом. Оно поскакало, а ты испугалась. Поосторожней на поворотах – уже не девочка.
Да, уже не девочка...Всю ночь я “оклёмывалась” и молилась, чтоб Господь сохранил мне жизнь. Помереть вот так, “специалистом по организации Останкинского телецентра”, пусть старшим, было страшно. И вдруг я поняла, что услышана - сердце успокоилось, и я уснула. Потом долго не могла пить ни кофе, ни спиртное - сделаю глоток и прислушиваюсь к себе, пульс считаю.
Сразу изменилось мироощущение. Народ вокруг веселится, пляшет, гуляет на полную катушку, а я пребываю в изумлении: боже, ну что их так разбирает? Сплошной дурдом – неужели и я такая была? И весь этот жизненный кайф – всего лишь зелье от перегонки перебродивших фруктов или ягод с сахаром. А то и просто сахара. Или даже нефти... Нет зелья – и кончен волшебный бал. Лишь пошлости, глупости, кривлянье и...непомерная скука.
Роман-мистерия Юлии Ивановой "Дpемучие двеpи" стал сенсацией в литеpатуpном миpе еще в pукописном ваpианте, пpивлекая пpежде всего нетpадиционным осмыслением с pелигиозно-духовных позиций - pоли Иосифа Сталина в отечественной и миpовой истоpии.
Не был ли Иосиф Гpозный, "тиpан всех вpемен и наpодов", напpавляющим и спасительным "жезлом железным" в pуке Твоpца? Адвокат Иосифа, его Ангел-Хранитель, собирает свидетельства, готовясь защищать "тирана всех времён и народов" на Высшем Суде. Сюда, в Преддверие, попадает и Иоанна, ценой собственной жизни спасающая от киллеров Лидера, противостоящего Новому Мировому Порядку грядущего Антихриста. Здесь, на грани жизни и смерти, она получает шанс вернуться в прошлое, повторив путь от детства до седин, переоценить не только личную судьбу, но и постичь глубину трагедии своей страны, совершивший величайший в истории человечества прорыв из тисков цивилизации потребления, а ныне вновь задыхающейся в мире, "знающем цену всему, но не видящем ни в чём ценности"...
Книга Юлии Ивановой пpивлечет не только интеpесующихся личностью Сталина, одной из самых таинственных в миpовой истоpии, не только любителей остpых сюжетных повоpотов, любовных коллизий и мистики - все это сеть в pомане. Но написан он пpежде всего для тех, кто, как и геpои книги, напpяженно ищет Истину, пытаясь выбpаться из лабиpинта "дpемучих двеpей" бессмысленного суетного бытия.
Скачать роман в формате электронной книги fb2: Том IТом II
Книга "Дверь в потолке" - история жизни русской советской писательницы Юлии Ивановой, а также – обсуждение ее романа-мистерии "Дремучие двери" в Интернете.
Авторские монологи чередуются с диалогами между участниками Форума о книге "Дремучие двери", уже изданной в бумажном варианте и размещенной на сайте, а так же о союзе взаимопомощи "Изания" и путях его создания
О себе автор пишет, выворачивая душу наизнанку. Роман охватывает всю жизнь героини от рождения до момента сдачи рукописи в печать. Юлия Иванова ничего не утаивает от читателя. Это: "ошибки молодости", увлечение "светской советской жизнью", вещизмом, антиквариатом, азартными играми, проблемы с близкими, сотрудниками по работе и соседями, метания в поисках Истины, бегство из Москвы и труд на земле, хождение по мукам с мистерией "Дремучие двери" к политическим и общественным деятелям. И так далее…
Единственное, что по-прежнему остается табу для Юлии, - это "государственные тайны", связанные с определенной стороной ее деятельности. А также интимная жизнь известных людей, с которыми ее сталкивала судьба.
Личность героини резко противостоит окружающему миру. Причина этого – страх не реализоваться, не исполнить Предназначения. В результате родилась пронзительная по искренности книга о поиске смысла жизни, Павке Корчагине в юбке, который жертвует собой ради других.
Книга "Дверь в потолке" - история жизни русской советской писательницы Юлии Ивановой, а также – обсуждение ее романа-мистерии "Дремучие двери" в Интернете.
Авторские монологи чередуются с диалогами между участниками Форума о книге "Дремучие двери", уже изданной в бумажном варианте и размещенной на сайте, а так же о союзе взаимопомощи "Изания" и путях его создания
О себе автор пишет, выворачивая душу наизнанку. Роман охватывает всю жизнь героини от рождения до момента сдачи рукописи в печать. Юлия Иванова ничего не утаивает от читателя. Это: "ошибки молодости", увлечение "светской советской жизнью", вещизмом, антиквариатом, азартными играми, проблемы с близкими, сотрудниками по работе и соседями, метания в поисках Истины, бегство из Москвы и труд на земле, хождение по мукам с мистерией "Дремучие двери" к политическим и общественным деятелям. И так далее…
Единственное, что по-прежнему остается табу для Юлии, - это "государственные тайны", связанные с определенной стороной ее деятельности. А также интимная жизнь известных людей, с которыми ее сталкивала судьба.
Личность героини резко противостоит окружающему миру. Причина этого – страх не реализоваться, не исполнить Предназначения. В результате родилась пронзительная по искренности книга о поиске смысла жизни, Павке Корчагине в юбке, который жертвует собой ради других.
Экстренный выпуск! Сенсационное сообщение из Космического центра! Наконец-то удалось установить связь со звездолетом "Ахиллес-087", который уже считался погибшим. Капитан корабля Барри Ф. Кеннан сообщил, что экипаж находится на неизвестной планете, не только пригодной для жизни, но и как две капли воды похожей на нашу Землю. И что они там прекрасно себя чувствуют.
Получена срочная депеша: «Тревога! Украдена наша Тайна!» Не какая-нибудь там сверхсекретная и недоступная – но близкая каждому сердцу – даже дети её знали, хранили, и с ней наша страна всегда побеждала врагов. Однако предателю Плохишу удалось похитить святыню и продать за бочку варенья и корзину печенья в сказочное царство Тьмы, где злые силы спрятали Её за семью печатями. Теперь всей стране грозит опасность. Тайну надо найти и вернуть. Но как? Ведь царство Тьмы находится в сказочном измерении. На Куличках у того самого, кого и поминать нельзя. Отважный Мальчиш-Кибальчиш разведал, что высоко в горах есть таинственные Лунные часы, отсчитывающие минуты ночного мрака. Когда они бьют, образуется пролом во времени, через который можно попасть в подземное царство. Сам погибший Мальчиш бессилен – его время давно кончилось. Но... Слышите звук трубы? Это его боевая Дудка-Побудка зовёт добровольцев спуститься в подземелье и вернуть нашу Тайну. Волшебная Дудка пробуждает в человеке чувство дороги, не давая остановиться и порасти мхом. Но и она поможет в пути лишь несколько раз. Торопитесь – пролом во времени закрывается!..
На снимке - цветочница Юлия
Роман-мистерия Юлии Ивановой "Дpемучие двеpи" стал сенсацией в литеpатуpном миpе еще в pукописном ваpианте, пpивлекая пpежде всего нетpадиционным осмыслением с pелигиозно-духовных позиций - pоли Иосифа Сталина в отечественной и миpовой истоpии.
Книга "Дверь в потолке" - история жизни русской советской писательницы Юлии Ивановой, а также – обсуждение ее романа-мистерии "Дремучие двери" в Интернете.
