B БЕСЕДКЕ С: Доброжелателем, Менеджером, Кругом,
Аркадием Павликом и Юстасом
Доброжелатель:
- Прочёл фактически на одном дыхании! Блестяще!
Не могли бы Вы подробнее рассказать, что навело Вас на мысль написать в те годы такую книгу?
(по поводу опубликованной повести “Последний эксперимент”).
2000-10-25
Юлия:
- Правда, ничего, кроме правды.
Устав от светски-советской жизни, я сидела в шезлонге на балконе дома творчества кинематографистов в Репино с авторучкой и пачкой листков. Твёрдо намереваясь “завязать с богемой и засесть за нетленку”.
Тогда у нас только заговорили (кажется, в “Литературке”) о возможности клонирования людей, и мне захотелось пофантазировать на эту тему.
Как-то сама собой выткалась первая фраза:
“Она должна прийти сегодня”.
Отложила листок, чтобы закурить. Тогда я ещё курила. Особенно много, когда сочиняла или играла в преферанс.
Но тут порывом ветра с залива мой листок унесло с балкона прямо под ноги небезызвестному и ныне здравствующему (в Америке) писателю Эдуарду Тополю. Который спустя много лет будет порицать еврейских олигархов за варварское отношение к России.
А тогда это был просто Эдик. И мы оба состояли в творческой мастерской у Александра Галича.
И никаких таких олигархов в помине не было.
Просто весна, Советский Союз. Прогулки с Александром Аркадьевичем на композиторские дачи, поездки по историческим местам, рассказы мэтра о встречах с Ахматовой.
Ну и, само собой, многочисленные мероприятия с настоящим армянским коньяком из местного буфета. Диссидентскими разговорами под гитару и ночными вызовами неотложки (у барда было слабое сердце, пить нельзя).
А кому можно?
В общем, худощавый спортивный Эдик подал мне листок, поглядел сочувственно на моё помятое лицо и спросил:
- Тебе не надоело?
И сходу предложил альтернативу – здоровый образ жизни с утренними пробежками до залива, гимнастикой, обтиранием ледяной водой и всё такое.
Я почему-то согласилась. Раздобыла кроссовки. И вот мы с Эдиком стали каждое утро совершать это самоистязание под двусмысленные ухмылочки и соответствующий комментарий братьев-киношников.
Вернувшись в Москву, поняла, что уже без этого “самоистязания” не могу.
Кружила по двору перед работой, иногда в Сокольниках. Потом пришлось снять “домик в деревне” и бросить курить.
Бегала уже по шесть километров – какое тут курение!
При первой возможности удирала с работы и от семьи. Мерила вёрсты по подмосковным “долинам и взгорьям”, купалась в ледяной Сетуни и сочиняла “Последний эксперимент”.
Первым моим критиком был Юрий Маркович Нагибин (тоже когда-то руководитель нашей мастерской на совещании молодых писателей).
Написал рецензию в “Совпис”:
“Книга Юлии Ивановой талантлива, умна, полна глубокого человеческого смысла и захватывающе интересна”.
Мне же сказал: “Не понимаю, Юля, как можно, живя в нашей стране и учась в советской школе, написать нечто такое... Ну совершенно “не наше”.
Разумеется, везде были отказы. (О дальнейшей судьбе повести, включая хлопоты тогда ещё “нашего” Евтушенко, подробно рассказано выше).
Её всё же удалось пробить Альберту Лиханову в “Смене” (1973г под названием “Земля спокойных”).
Затем - Болгария, Чехословакия, Венгрия, Польша (аж в 89-м году).
Потом - договор на Мосфильме на экранизацию, традиционно так и оставшийся договором.
Когда стало возможно опубликовать повесть самой, долго не решалась - книга всё-таки немного “языческая”.
Потом всё же рискнула.
Юлия - Доброжелателю:
- Насчёт “костров".
Подразумевается Джордано Бруно, костры из книг, устраиваемые Третьим рейхом, и подобные исторические прецеденты. Включая сожжение духовных книг бесноватыми атеистами.
Но кое в чём вы правы.
* * *
Менеджер:
- Раньше форум развивался плохо вопреки моим ранним оптимистическим надеждам.
Придя сегодня, вижу, что мои недавние пессимистические прогнозы тоже не оправдались. Читатель прибывает, причём интересный.
Наверное, Ваша статья в “Завтра” подействовала.
Меня статья впечатлила, но, главное, чтобы на неё запали потенциальные спонсоры. По-моему, должны среагировать.
Если бы вы в этой статье ещё интернет-адрес своего сайта дали – читателей тут было бы ещё больше. (В газете это поначалу сделать отказались – получалась реклама – Ю.И.)
Из моих советов осталось выполнить совет про Народное радио. И не останавливать газетной рекламы. (“Народное радио” как раз к тому времени прикрыли, а рекламу газета “Завтра”, спасибо им, давало регулярно” – Юлия).
И маленькое замечание: факты своей биографии Вы тут очень откровенно рассказываете. Из вашего специфического читательского контингента многие не поймут.
Успехов Вам и поддержки Свыше.
2000-10-28
* * *
Юлия - Кругу:
- Благодарю за присланные материалы дискуссии с форума Кара-Мурзы по поводу организации взаимной поддержки.
Сейчас разработан максимально дешёвый и упрощённый вариант “старта” (арендованное помещение, транспорт, компьютер и несколько энтузиастов).
Проблема в другом – рискнуть нам действовать самостоятельно или всё же искать поддержки и покровительства какой-либо конкретной политической силы (даже не в смысле финансовой помощи, а юридического и общественного статуса).
Конечно, сейчас раздрай даже в оппозиции и, опираясь на одних, мы как бы отсекаем других.
Поэтому лучше всего было бы действовать самостоятельно.
Но у нас пока нет ни юридического статуса, ни первоначального капитала, ни “кредита доверия”.
Изания похожа на деда Мороза с мешком подарков, которого по нынешним криминальным временам даже в квартиру никто не пустит.
(Сейчас на дворе конец 2003-го, а изанский дед Мороз с подарками по-прежнему одиноко ждёт своего часа – Юлия).
Очень не хотелось бы, чтобы идея Изании была выхолощена до обычного выживания. Революция сознания – успеть вернуть долги Небу, а не умножать их, хапая у других.
Некоторые участники дискуссии призывают вернуться к большой семье, общине.
Это было бы осуществимо, если б на практике семейно-общинные отношения не влекли за собой обособленность, клановость, а порой и кровную родовую месть.
Не говоря уже о национальных распрях, что особенно проявилось сейчас, после развала Союза.
Не община, а Союз.
Только не “республик свободных”, а “свободных личностей этих республик и нереспублик” через головы олигархов и правительств.
На духовно-идеологической основе приоритета закона Совести, когда совершенно необязательно селиться вместе. Просто наладить друг с другом современную связь по всему миру.
* * *
Аркадий Павлик:
- Законы должны быть просты, понятны и легко выполнимы.
Юлия:
- Уж чего проще – заставить себя полюбить клан Монтекки, чтобы не лишиться своей Джульетты.
А поди-ка, выполни!
Аркадий Павлик:
- Основной закон: от каждого по способностям, каждому по осознанным потребностям.
Юлия:
- Вот у господина Березовского вполне “осознанные потребности” - собственные замки в Туманном Альбионе. Во имя чего он готов всю страну по миру пустить.
“Хлеб насущный” – это “осознанные потребности”. Т.е. необходимое для осуществления твоего предназначения, призвания свыше.
Так точнее.
Аркадий Павлик:
- У капитализма есть один огромнейший минус – это конкуренция.
Юлия: - Согласна. Но и внутри Изании должна быть внутренняя конкуренция, иначе – застой.
Аркадий Павлик:
- И совсем необязательно ехать в деревню, в бараки. Можно и живя в городе показать эффективность коммунизма.
Именно коммунизма, а не социализма.
Юлия:
- Согласна. Социализм – более справедливое устроение “бытовухи, распределения материальных благ”.
Коммунизм же, подобно религии, рассматривает “справедливое устройство бытовухи” лишь как ступень к восхождению, к прорыву в качественно иное состояние.
Это – “вход к Богу с чёрного хода”.
Для социалиста будущее – сытое, а для коммуниста – светлое.
Аркадий Павлик:
- Речь-то идёт фактически о формировании параллельного социума со всей системой жизнеобеспечивающих измерений.
Юлия:
- Правильно. Только “своя экономика” нам нужна тоже не как самоцель, а как средство постепенного преодоления и вытеснения Вампирии.
То же можно сказать и о “личном обогащении”.
Иначе у нас получится благоустроенная шлюпка для избранных, благополучно дрейфующая вблизи гибнущего Титаника под вопли тонущих.
Аркадий Павлик: “ О “своём правительстве”.
Юлия:
- А зачем?
Не лучше ли, отдавая в рамках государственной системы “кесарю кесарево”, иметь просто свои отряды сменных лидеров и специалистов в разных областях деятельности Изании?
С единственной привилегией – быть локомотивом, пока хватит умения и сил.
Должен быть некий центральный штаб и региональные штабы. Одновременно как бы и самостоятельные, но при необходимости решения тех или иных вопросов входящие друг в друга по принципу “матрёшек”.
Изания должна ассоциироваться не только со словом “спасаться”, но и “спасать”. Хотя бы потому, что Закон Неба утверждает собственное спасение только через спасение других (вспомним подвиг Христа).
Аркадий Павлик:
- Задача подумать, как сознательным людям организоваться в такой социум. Создать общество, ограждённое от внешней энтропии.
Задача на практике архисложная. Но это главное и почти единственное из того, что у нас остаётся – сорганизоваться сознательному меньшинству. Не дожидаясь, пока “дурик прозреет”.
Как это делают КПРФ и незабвенный Геннадий Андреевич.
Юлия:
- Давно пора. А пока что “Васька слушает да ест””.
Причём не курчонка, а нас с вами.
Где вы, деятели, ау!
(Мой глас вопиющего в пустыне эхом будет нестись через все эти четыре года.
Ох уж эта дверь в потолке!
Чтоб выйти туда, в желанно-блаженную голубизну, надо или умереть праведницей, или стать друг другу на плечи.
И бросить все дела. Дом, в котором муж окончательно сопьётся с соседями, где что-то загорится, что-то затопит, сломается, как уже неоднократно случалось.
И всё же я не оставляю отчаянные попытки время от времени с кем-то связаться.
Отдельные лидеры, малоизвестные молодёжные группы, вроде ребят Ричарда Косолапова, какие-то компании и личности.
Я прекрасно понимала, что одна не смогу построить этот ковчег, и всё же имела план на крайний случай, когда проект Изании будет теоретически готов.
Но об этом ниже).
* * *
Юлия - Кругу:
- Храни Вас Господь и всех авторов присланных Вами посланий.
Молитесь за меня, чтобы дал Господь “силы изменить то, что возможно, терпения и мужества – вынести то, что не в моей власти изменить, и мудрости отличать одно от другого”.
2000-10-25
Юстас:
- Вас изумляет у материалистов отстаивание смертности как великого блага.
Мы отстаиваем истину. Пусть горькую.
Но трезво и ясно видеть, что жизнь твоя коротка (и оттого особенно ценна) лучше, чем пребывать в жалкой пьяной эйфории верующих, одурманенных сладкими обещаниями.
Юлия:
- Ну, по поводу “истины”, как я уже говорила в прошлый раз – недоказуемо.
И ещё шла речь о том, что смерть полная и окончательная была бы для большинства верующих скорее благом.
Потому что, страшась ада, даже великий Гоголь отрёкся от своих произведений, а Константин Леонтьев принял схиму.
Юстас:
- Бегство от действительности. От той действительности, которая лично мне нравится., может быть, поменьше Вашего.
Ваша религия – это болезнь. И больны сами – не заражайте других.
Юлия:
- Ну уж в “бегстве от действительности” вы меня вряд ли сможете упрекнуть – живу, что называется , “на полную катушку”.
А по поводу “болезни” – так ведь сама заразилась от других.
И публика вроде бы приличная – всякие там лермонтовы, пушкины, толстые, достоевские, гончаровы... Иваны павловы да димитрии менделеевы...
Пироговы да войно-ясенецкие и прочие эйнштейны... Вот пообщалась с ними неосторожно и тоже “заболела”.
“Веленью Божию, о муза, будь послушна” – это ведь не я придумала.
И это не я, а Николай Гумилёв:
Я не прожил, я протомился половину жизни земной,
И Господь, вот Ты мне явился невозможной такой мечтой.
Вижу свет на горе Фаворе и безумно тоскую я,
Что взлюбил и сушу, и море, весь дремучий сон бытия.
С души как бремя скатится сомненье далеко –
И верится, и плачется, и так легко, легко...
- И это не я, к сожалению, а Михаил Юрьевич (“Молитва”).
Ежели “болеть религией” так отрадно и даже почётно, если данный “недуг” поражает лучших, великих и благороднейших, - может, что-то во всём этом есть?
Юстас:
- Когда я пью – мне хорошо. Пусть всегда будет хорошо. Не хочу знать неприятного.
И не взять на себя ответственность, а переложить её на Бога удобно.
Я напьюсь, а, когда протрезвею, трудности будут уже позади.
Бегство от действительности.
От той действительности, которая лично мне нравится, может быть, поменьше Вашего.
Но я тут следую Вашему “казаться или быть – вот в чём вопрос”.
В пользу “быть”.
Юлия:
- И я тоже в пользу “быть”.
Как известно “молчанием предаётся Бог”. Поэтому, если не получается “быть”, то хотя бы нельзя молчать.
Я ни в коем случае не хочу “перекладывать ответственность на Бога и бежать от действительности”.
И, если плохо исполняю своё предназначение – мне и ответ держать.
Юстас:
- В пропасть идёт поезд.
А Вы ему (пассажиру) говорите: сиди смирно в уголке, нечего в окно глазеть и радоваться жизни. Займи башку молитвой и руками давай чисти нужник, умерщвляй плоть...
Юлия:
- Ничего подобного в моей книге нет.
Вот кредо Егорки Златова. Извините за столь ненавистный вам “высокий штиль”, но ведь это программная речь на празднике:
“Мы принимаем вашу эстафету – делатели , подвижники и сеятели. Товарищи и братья всех времён и народов.
Мы просим Небо дать нам силы сплестись корнями, прорасти, прорваться сквозь асфальт падшего Вавилона...
Мир будет, как во все времена, попирать нас, топтать, чернить, пытаться вырвать в бессильной злобе…
Но никакой зиме не справиться с тягой травы к солнцу.
Мы прорвёмся. Дети разных народов, но единого Неба. Прорастём в любой Вампирии, в какую бы шкуру она ни рядилась.
Их тьма, а нас – свет. Изане всех стран, соединяйтесь!”
Ну, где вы тут усмотрели “пассивное сидение у окна”?
Уж не буду перечислять практические дела Изании, чтобы вас не утомлять. Приведу лишь кредо:
Свобода – в добровольном служении Делу на своём месте. В исполнении личного Предназначения. В том, чтобы построить общий дом Будущего Века, а не хапнуть кусок пожирней и сбежать.
В преодолении своей падшей звериной природы.
В восхождении “к солнцу от червя”.
2000-10-26
Аркадием Павликом и Юстасом
Доброжелатель:
- Прочёл фактически на одном дыхании! Блестяще!
Не могли бы Вы подробнее рассказать, что навело Вас на мысль написать в те годы такую книгу?
(по поводу опубликованной повести “Последний эксперимент”).
2000-10-25
Юлия:
- Правда, ничего, кроме правды.
Устав от светски-советской жизни, я сидела в шезлонге на балконе дома творчества кинематографистов в Репино с авторучкой и пачкой листков. Твёрдо намереваясь “завязать с богемой и засесть за нетленку”.
Тогда у нас только заговорили (кажется, в “Литературке”) о возможности клонирования людей, и мне захотелось пофантазировать на эту тему.
Как-то сама собой выткалась первая фраза:
“Она должна прийти сегодня”.
Отложила листок, чтобы закурить. Тогда я ещё курила. Особенно много, когда сочиняла или играла в преферанс.
Но тут порывом ветра с залива мой листок унесло с балкона прямо под ноги небезызвестному и ныне здравствующему (в Америке) писателю Эдуарду Тополю. Который спустя много лет будет порицать еврейских олигархов за варварское отношение к России.
А тогда это был просто Эдик. И мы оба состояли в творческой мастерской у Александра Галича.
И никаких таких олигархов в помине не было.
Просто весна, Советский Союз. Прогулки с Александром Аркадьевичем на композиторские дачи, поездки по историческим местам, рассказы мэтра о встречах с Ахматовой.
Ну и, само собой, многочисленные мероприятия с настоящим армянским коньяком из местного буфета. Диссидентскими разговорами под гитару и ночными вызовами неотложки (у барда было слабое сердце, пить нельзя).
А кому можно?
В общем, худощавый спортивный Эдик подал мне листок, поглядел сочувственно на моё помятое лицо и спросил:
- Тебе не надоело?
И сходу предложил альтернативу – здоровый образ жизни с утренними пробежками до залива, гимнастикой, обтиранием ледяной водой и всё такое.
Я почему-то согласилась. Раздобыла кроссовки. И вот мы с Эдиком стали каждое утро совершать это самоистязание под двусмысленные ухмылочки и соответствующий комментарий братьев-киношников.
Вернувшись в Москву, поняла, что уже без этого “самоистязания” не могу.
Кружила по двору перед работой, иногда в Сокольниках. Потом пришлось снять “домик в деревне” и бросить курить.
Бегала уже по шесть километров – какое тут курение!
При первой возможности удирала с работы и от семьи. Мерила вёрсты по подмосковным “долинам и взгорьям”, купалась в ледяной Сетуни и сочиняла “Последний эксперимент”.
Первым моим критиком был Юрий Маркович Нагибин (тоже когда-то руководитель нашей мастерской на совещании молодых писателей).
Написал рецензию в “Совпис”:
“Книга Юлии Ивановой талантлива, умна, полна глубокого человеческого смысла и захватывающе интересна”.
Мне же сказал: “Не понимаю, Юля, как можно, живя в нашей стране и учась в советской школе, написать нечто такое... Ну совершенно “не наше”.
Разумеется, везде были отказы. (О дальнейшей судьбе повести, включая хлопоты тогда ещё “нашего” Евтушенко, подробно рассказано выше).
Её всё же удалось пробить Альберту Лиханову в “Смене” (1973г под названием “Земля спокойных”).
Затем - Болгария, Чехословакия, Венгрия, Польша (аж в 89-м году).
Потом - договор на Мосфильме на экранизацию, традиционно так и оставшийся договором.
Когда стало возможно опубликовать повесть самой, долго не решалась - книга всё-таки немного “языческая”.
Потом всё же рискнула.
Юлия - Доброжелателю:
- Насчёт “костров".
Подразумевается Джордано Бруно, костры из книг, устраиваемые Третьим рейхом, и подобные исторические прецеденты. Включая сожжение духовных книг бесноватыми атеистами.
Но кое в чём вы правы.
* * *
Менеджер:
- Раньше форум развивался плохо вопреки моим ранним оптимистическим надеждам.
Придя сегодня, вижу, что мои недавние пессимистические прогнозы тоже не оправдались. Читатель прибывает, причём интересный.
Наверное, Ваша статья в “Завтра” подействовала.
Меня статья впечатлила, но, главное, чтобы на неё запали потенциальные спонсоры. По-моему, должны среагировать.
Если бы вы в этой статье ещё интернет-адрес своего сайта дали – читателей тут было бы ещё больше. (В газете это поначалу сделать отказались – получалась реклама – Ю.И.)
Из моих советов осталось выполнить совет про Народное радио. И не останавливать газетной рекламы. (“Народное радио” как раз к тому времени прикрыли, а рекламу газета “Завтра”, спасибо им, давало регулярно” – Юлия).
И маленькое замечание: факты своей биографии Вы тут очень откровенно рассказываете. Из вашего специфического читательского контингента многие не поймут.
Успехов Вам и поддержки Свыше.
2000-10-28
* * *
Юлия - Кругу:
- Благодарю за присланные материалы дискуссии с форума Кара-Мурзы по поводу организации взаимной поддержки.
Сейчас разработан максимально дешёвый и упрощённый вариант “старта” (арендованное помещение, транспорт, компьютер и несколько энтузиастов).
Проблема в другом – рискнуть нам действовать самостоятельно или всё же искать поддержки и покровительства какой-либо конкретной политической силы (даже не в смысле финансовой помощи, а юридического и общественного статуса).
Конечно, сейчас раздрай даже в оппозиции и, опираясь на одних, мы как бы отсекаем других.
Поэтому лучше всего было бы действовать самостоятельно.
Но у нас пока нет ни юридического статуса, ни первоначального капитала, ни “кредита доверия”.
Изания похожа на деда Мороза с мешком подарков, которого по нынешним криминальным временам даже в квартиру никто не пустит.
(Сейчас на дворе конец 2003-го, а изанский дед Мороз с подарками по-прежнему одиноко ждёт своего часа – Юлия).
Очень не хотелось бы, чтобы идея Изании была выхолощена до обычного выживания. Революция сознания – успеть вернуть долги Небу, а не умножать их, хапая у других.
Некоторые участники дискуссии призывают вернуться к большой семье, общине.
Это было бы осуществимо, если б на практике семейно-общинные отношения не влекли за собой обособленность, клановость, а порой и кровную родовую месть.
Не говоря уже о национальных распрях, что особенно проявилось сейчас, после развала Союза.
Не община, а Союз.
Только не “республик свободных”, а “свободных личностей этих республик и нереспублик” через головы олигархов и правительств.
На духовно-идеологической основе приоритета закона Совести, когда совершенно необязательно селиться вместе. Просто наладить друг с другом современную связь по всему миру.
* * *
Аркадий Павлик:
- Законы должны быть просты, понятны и легко выполнимы.
Юлия:
- Уж чего проще – заставить себя полюбить клан Монтекки, чтобы не лишиться своей Джульетты.
А поди-ка, выполни!
Аркадий Павлик:
- Основной закон: от каждого по способностям, каждому по осознанным потребностям.
Юлия:
- Вот у господина Березовского вполне “осознанные потребности” - собственные замки в Туманном Альбионе. Во имя чего он готов всю страну по миру пустить.
“Хлеб насущный” – это “осознанные потребности”. Т.е. необходимое для осуществления твоего предназначения, призвания свыше.
Так точнее.
Аркадий Павлик:
- У капитализма есть один огромнейший минус – это конкуренция.
Юлия: - Согласна. Но и внутри Изании должна быть внутренняя конкуренция, иначе – застой.
Аркадий Павлик:
- И совсем необязательно ехать в деревню, в бараки. Можно и живя в городе показать эффективность коммунизма.
Именно коммунизма, а не социализма.
Юлия:
- Согласна. Социализм – более справедливое устроение “бытовухи, распределения материальных благ”.
Коммунизм же, подобно религии, рассматривает “справедливое устройство бытовухи” лишь как ступень к восхождению, к прорыву в качественно иное состояние.
Это – “вход к Богу с чёрного хода”.
Для социалиста будущее – сытое, а для коммуниста – светлое.
Аркадий Павлик:
- Речь-то идёт фактически о формировании параллельного социума со всей системой жизнеобеспечивающих измерений.
Юлия:
- Правильно. Только “своя экономика” нам нужна тоже не как самоцель, а как средство постепенного преодоления и вытеснения Вампирии.
То же можно сказать и о “личном обогащении”.
Иначе у нас получится благоустроенная шлюпка для избранных, благополучно дрейфующая вблизи гибнущего Титаника под вопли тонущих.
Аркадий Павлик: “ О “своём правительстве”.
Юлия:
- А зачем?
Не лучше ли, отдавая в рамках государственной системы “кесарю кесарево”, иметь просто свои отряды сменных лидеров и специалистов в разных областях деятельности Изании?
С единственной привилегией – быть локомотивом, пока хватит умения и сил.
Должен быть некий центральный штаб и региональные штабы. Одновременно как бы и самостоятельные, но при необходимости решения тех или иных вопросов входящие друг в друга по принципу “матрёшек”.
Изания должна ассоциироваться не только со словом “спасаться”, но и “спасать”. Хотя бы потому, что Закон Неба утверждает собственное спасение только через спасение других (вспомним подвиг Христа).
Аркадий Павлик:
- Задача подумать, как сознательным людям организоваться в такой социум. Создать общество, ограждённое от внешней энтропии.
Задача на практике архисложная. Но это главное и почти единственное из того, что у нас остаётся – сорганизоваться сознательному меньшинству. Не дожидаясь, пока “дурик прозреет”.
Как это делают КПРФ и незабвенный Геннадий Андреевич.
Юлия:
- Давно пора. А пока что “Васька слушает да ест””.
Причём не курчонка, а нас с вами.
Где вы, деятели, ау!
(Мой глас вопиющего в пустыне эхом будет нестись через все эти четыре года.
Ох уж эта дверь в потолке!
Чтоб выйти туда, в желанно-блаженную голубизну, надо или умереть праведницей, или стать друг другу на плечи.
И бросить все дела. Дом, в котором муж окончательно сопьётся с соседями, где что-то загорится, что-то затопит, сломается, как уже неоднократно случалось.
И всё же я не оставляю отчаянные попытки время от времени с кем-то связаться.
Отдельные лидеры, малоизвестные молодёжные группы, вроде ребят Ричарда Косолапова, какие-то компании и личности.
Я прекрасно понимала, что одна не смогу построить этот ковчег, и всё же имела план на крайний случай, когда проект Изании будет теоретически готов.
Но об этом ниже).
* * *
Юлия - Кругу:
- Храни Вас Господь и всех авторов присланных Вами посланий.
Молитесь за меня, чтобы дал Господь “силы изменить то, что возможно, терпения и мужества – вынести то, что не в моей власти изменить, и мудрости отличать одно от другого”.
2000-10-25
Юстас:
- Вас изумляет у материалистов отстаивание смертности как великого блага.
Мы отстаиваем истину. Пусть горькую.
Но трезво и ясно видеть, что жизнь твоя коротка (и оттого особенно ценна) лучше, чем пребывать в жалкой пьяной эйфории верующих, одурманенных сладкими обещаниями.
Юлия:
- Ну, по поводу “истины”, как я уже говорила в прошлый раз – недоказуемо.
И ещё шла речь о том, что смерть полная и окончательная была бы для большинства верующих скорее благом.
Потому что, страшась ада, даже великий Гоголь отрёкся от своих произведений, а Константин Леонтьев принял схиму.
Юстас:
- Бегство от действительности. От той действительности, которая лично мне нравится., может быть, поменьше Вашего.
Ваша религия – это болезнь. И больны сами – не заражайте других.
Юлия:
- Ну уж в “бегстве от действительности” вы меня вряд ли сможете упрекнуть – живу, что называется , “на полную катушку”.
А по поводу “болезни” – так ведь сама заразилась от других.
И публика вроде бы приличная – всякие там лермонтовы, пушкины, толстые, достоевские, гончаровы... Иваны павловы да димитрии менделеевы...
Пироговы да войно-ясенецкие и прочие эйнштейны... Вот пообщалась с ними неосторожно и тоже “заболела”.
“Веленью Божию, о муза, будь послушна” – это ведь не я придумала.
И это не я, а Николай Гумилёв:
Я не прожил, я протомился половину жизни земной,
И Господь, вот Ты мне явился невозможной такой мечтой.
Вижу свет на горе Фаворе и безумно тоскую я,
Что взлюбил и сушу, и море, весь дремучий сон бытия.
С души как бремя скатится сомненье далеко –
И верится, и плачется, и так легко, легко...
- И это не я, к сожалению, а Михаил Юрьевич (“Молитва”).
Ежели “болеть религией” так отрадно и даже почётно, если данный “недуг” поражает лучших, великих и благороднейших, - может, что-то во всём этом есть?
Юстас:
- Когда я пью – мне хорошо. Пусть всегда будет хорошо. Не хочу знать неприятного.
И не взять на себя ответственность, а переложить её на Бога удобно.
Я напьюсь, а, когда протрезвею, трудности будут уже позади.
Бегство от действительности.
От той действительности, которая лично мне нравится, может быть, поменьше Вашего.
Но я тут следую Вашему “казаться или быть – вот в чём вопрос”.
В пользу “быть”.
Юлия:
- И я тоже в пользу “быть”.
Как известно “молчанием предаётся Бог”. Поэтому, если не получается “быть”, то хотя бы нельзя молчать.
Я ни в коем случае не хочу “перекладывать ответственность на Бога и бежать от действительности”.
И, если плохо исполняю своё предназначение – мне и ответ держать.
Юстас:
- В пропасть идёт поезд.
А Вы ему (пассажиру) говорите: сиди смирно в уголке, нечего в окно глазеть и радоваться жизни. Займи башку молитвой и руками давай чисти нужник, умерщвляй плоть...
Юлия:
- Ничего подобного в моей книге нет.
Вот кредо Егорки Златова. Извините за столь ненавистный вам “высокий штиль”, но ведь это программная речь на празднике:
“Мы принимаем вашу эстафету – делатели , подвижники и сеятели. Товарищи и братья всех времён и народов.
Мы просим Небо дать нам силы сплестись корнями, прорасти, прорваться сквозь асфальт падшего Вавилона...
Мир будет, как во все времена, попирать нас, топтать, чернить, пытаться вырвать в бессильной злобе…
Но никакой зиме не справиться с тягой травы к солнцу.
Мы прорвёмся. Дети разных народов, но единого Неба. Прорастём в любой Вампирии, в какую бы шкуру она ни рядилась.
Их тьма, а нас – свет. Изане всех стран, соединяйтесь!”
Ну, где вы тут усмотрели “пассивное сидение у окна”?
Уж не буду перечислять практические дела Изании, чтобы вас не утомлять. Приведу лишь кредо:
Свобода – в добровольном служении Делу на своём месте. В исполнении личного Предназначения. В том, чтобы построить общий дом Будущего Века, а не хапнуть кусок пожирней и сбежать.
В преодолении своей падшей звериной природы.
В восхождении “к солнцу от червя”.
2000-10-26