Информация о материале

Юлия Иванова

Категория: Дверь в потолке. Часть I

14 сентября 2018

Просмотров: 533

СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ.

       Я всё ещё верю в принца в фиолетовой мантии Изании.
Который однажды свалится с небес мне на помощь в виде какого-либо политического, духовного, интеллектуального или хозяйственного лидера.
 Известного или только вылупившегося. Ближнего или из-за бугра. Спонсора или просто “юноши бледного”.

 Или вовсе не юноши, а лысого, седого, хромого и кривого. Но обязательно “со взором горящим”…
Который однажды позвонит – в дверь или по телефону. Или дотронется в толпе до плеча.

 Мол: - Наконец-то я вас нашёл, Юлия! Ваша Изания – супер. Вот вам моя рука и давайте завтра же – в бой.
 Согласны?
Тогда не завтра, прям сейчас…

       Ну а тем временем таскаю тяжеленные сумки с “Дверями” на реализацию. Непосредственно в издательство и в “патриотические” газетные киоски. Понемногу расходятся.
Дарю, выслушиваю отзывы. Чаще - лестные. Иногда негодующие, особенно по поводу Сталина. Случаются и восторженные.

Но никаких конкретных предложений.
Разве что вступить в Союз писателей России. Которое я с благодарностью принимаю и начинаю собирать рекомендации (может, новый статус сработает в пользу проекта)…

       А тем временем в разгаре лето 2000-го. Вместе с сумками книг таскаю на вокзал для продажи и ведра с цветами. Деньги нужны и на будущую Изанию, и на издание “Последнего эксперимента” (“Земля спокойных”). Той давней моей повести, которая в Союзе после долгих мучений прошла только в журнальном варианте (1973-й) и в сборнике Фантастики.

 Уже давно не могу отделаться от ощущения, что нынешние мои мытарства напоминают не только вопли Кассандры и “глас вопиющего в пустыне”, но и историю моей героини Ингрид Кейн. Страдающей под конец жизни от “пофигизма” спокойно-непробиваемых бетян.
 Перечитала повесть, которая тогда, в начале семидесятых, казалась ну совсем уж “не из  нашей жизни”.
И была ошеломлена:

       “- Чем они отличались от нас? (земляне от бетян – Ю.И.)
       - Способностью чувствовать.
       - Что ты имеешь в виду?
       - Во всяком случае, не те пять чувств и инстинкты, вроде инстинкта самосохранения, которыми обладают и животные.

 Я говорю о чувствах друг к другу. Можно назвать это совестью, общественным самосознанием – как угодно…

Наш рай убил человека, позволил ему убежать в себя.

 Тот человек знал и страдания – пусть! Но это заставляло искать выход, бороться, переделывать мир.

У них было искусство. У нас - искусность. Развлекать толпу и получать за это чеки.

 У равнодушных не может быть искусства. Человечество остановилось в развитии. Оно ничего не хочет и никуда не стремится.

 Земля спокойных, земля живых мертвецов.

       “Свободный мир” – так они (земляне – Ю.И.) называли себя. Найдены новые дешёвые способы получения энергии, всю неприятную и тяжёлую работу отныне поручают машинам.

 Но человеку всё хуже. Учащаются самоубийства, клиники переполнены душевнобольными, искусство всё мрачнее и безнадёжнее.

 Духовные страдания оказываются страшнее физических.

 Языки сливаются в один. Но говорящие на нём не понимают друг друга и даже не пытаются понять.
 В моде спокойствие и безразличие, культ отчуждения.

 Люди Земли-альфа словно подражают бетянам. А те, кому это не удаётся, прибегают к алкоголю и наркотикам, чтобы духовно и эмоционально отупеть, забыться в своём отчуждении.

 Бегство в себя от себя. Замкнутый круг. Тупик.

       Они мечтают об одиночестве и страдают от него.

 Потому что они другие, потому что им слишком многое дано.

 Но они не хотят этого "многого". Они находят во Вселенной рай, где можно быть одиноким и самому по себе, не страдая.

 И бегут туда. На планету Спокойных”.
 Конец первой цитаты.

*   *   *

       “Вода прибывала.
 Добравшиеся до верхнего ряда, не в силах выбраться через проход, пытались дотянуться до барьера – всего три метра отвесной стены.
 Если стать друг другу на плечи…

 Но это никому не приходило в голову. Равно как и у стоящих по ту сторону барьера – намерения помочь.
Каждый спасал себя. Каждый, оказавшись в безопасности, превращался в любопытствующего зрителя”...

       Тогда, в начале семидесятых, я нарисовала некую модель глобального общества. Грядущего и предсказанного в Апокалипсисе царства Зверя. Которое и в 2003-м, когда я пишу эти строки, ещё не наступило, хотя некоторые сбывшиеся приметы уже присутствуют в повести.

 Каждый имеет порядковый компьютерный номер и личную карту, служащую пропуском в собственные жилища, отели, пункты питания и развлечения, без которого ни шагу.

 То есть вся твоя жизнь под постоянным колпаком у власти.

 А власть – это ВП. Верховная Пирамида.

 Верховный Правитель и его клонированная “Семья”, генетически хранящие качества ревностных слуг тьмы под маской “спасителей человечества”.

       Клонирование, о котором в семидесятые ещё слыхом не слыхивали.

 “Семья”!.. Даже это сокращённое “ ВП"...

 Количество странных предвидений убедило меня в актуальности повести именно сейчас, в начале миллениума, и я начала готовить её к печати.

 Кстати, “В.П.” сбылось позже, а тогда ещё правил “Б.Е.”.

       Мотаться по издательствам не было ни времени, ни сил, ни нервов. Поэтому я решила рискнуть и доверилась всё той же Наташе из “Палеи”, которая как раз собиралась оформить соответствующую лицензию и “отпочковаться”.

 Получилось не слишком дорого. Обложку сделал Вася Проханов, старший сын Александра Андреевича.
И всё бы ничего, если б не одна оплошность. Следствие моего длительного “затвора”.

       Дело в том, что Наташа пожелала напечатать на обложке несколько слов об авторе и чей-либо впечатляющий отзыв о повести.

 А самым “впечатляющим” было давнее письмо Евтушенко своему влиятельному другу Володе (кажется, “Сякину”):
 “На мой взгляд, это замечательная книга, и вообще она, Юлия Иванова, может стать одним из лучших русских писателей”.

Откуда было мне, после двадцатилетнего “затвора”, знать про идеологическую и имущественную “Сталинградскую битву” в литературном мире в октябре 93-го?

 В результате которой в оппозиционном стане фамилию Евтушенко даже произносить стало опасно, не то чтоб печатать его отзывы.
До сих пор загадка, почему Василий, автор обложки, промолчал. Он-то наверняка знал эти тонкости!
А может, вообще не прочёл?
       Короче, обложка так и вышла: рисунок Проханова, слова Евтушенко.
 Бальзам-ополаскиватель и кондиционер в одном флаконе.

 Александр Андреевич, которому я подарила экземпляр, долго негодовал по этому поводу.

 Напрасно я оправдывалась, что тот Евгений времён “Братской ГЭС” и нынешний Евгений Александрович – две большие разницы...
Моя оплошность очень повредила, как теперь сказали бы, “маркетингу”.

Рекламировать повесть “Завтра” не стало, в “патриотическом” киоске продавать отказались.

 Правда, потом предложили компромисс – вымарать “Евтушенко” специальным чёрным фломастером, который раздобыл по этому случаю всё тот же Вася.

 Несколько экземпляров я изуродовала. Потом устыдилась и усмотрела в запрете перст Божий – не торговать "словом".

 Зарабатывать надо цветами, трудясь на земле. А книги – дарить.

*   *   *

       “Я хочу взорвать ваш рай, вашу сонность, ваше мёртвое спокойствие. Ценой жизни Ингрид Кейн.
 Что меня заставляет?
 Не ненависть, не презрение, не злоба.

       Да, как ни странно, я их любила.
 Не их настоящее, а будущее, в котором меня уже не будет.
 Но в котором я всё-таки останусь.
 Я не умру, покуда живо человечество. Те, кто помог людям стать лучше, кто учил человека быть Человеком.
       Как всё просто – ощутить себя частью, звеном великого целого.
 Бетяне умирают, люди остаются.

       Фиолетовое облако поднимается и тает над скалами. Небо становится чёрным, и над Землёй-бета проносится вихрь.
 Всего несколько секунд”.

       Фиолетовый – цвет Изании!
 Сплав алого и синего цветов. Крови и неба.

 Опять совпадение?

Информация о материале

Юлия Иванова

Категория: Дверь в потолке. Часть I

21 сентября 2018

Просмотров: 500

Информация о материале

Юлия Иванова

Категория: Июльский веник

22 октября 2018

Просмотров: 503

Информация о материале

Администратор

Категория: Верни Тайну!

12 сентября 2022

Просмотров: 182

*   *   *

"ДУРАКАМ ЗАКОН НЕ ПИСАН", - висело над зданием Суда.
  В приёмной - четверо посетителей. У каждого в руках ворочались и блеяли завёрнутые в бумажку барашки-взятки. Иначе судья с тобой и разговаривать не станет.
 - А где же пятый баран? - спросил очередь Суховодов.
          - Какой-такой пятый?
          - Так ведь справа от меня на скамье сидят двое, слева от меня сидят двое, а дважды два, как известно...
          - Пять! - хором сказали Дураки.
          - Значит, Дураков здесь пять, а барашков четыре. Так где же пятый баран?
    Дураки растерянно молчали.
          - Или, может, дважды два - не пять?
          - Пять! Пять! - испуганно замахали руками Дураки.
    - Тогда отдавайте мне пятого барана, или я доложу, куда надо...

Информация о материале

Юлия Иванова

Категория: Дверь в потолке. Часть II

02 октября 2018

Просмотров: 507

(1998 год)

  В тот погожий августовский день 98-го я, как всегда, стояла с ведрами букетов у вокзала.
 Спиной к солнцу, лицом к табло обменника напротив, где обычно выставлялся курс валют.
Уже много месяцев и дней давали за доллар шесть с копейками. И вдруг...
Шесть пятьдесят, шесть семьдесят, семь пятьдесят...

Я протёрла глаза.

- Девки, гляньте, что с долларом!

- Что с ним может быть?

- Да скачет!

- Ну и пусть себе. У меня их сроду не было.

  Буркнув в ответ что-то вроде “клухами родились, клухами помрёте”, я сплавила спекулянткам оставшиеся букеты и помчалась домой, где у меня хранилась энная сумма в рублях.
Растолкала традиционно спящего Бориса. Велела снарядить пару тачек с пустыми коробками, велосипед с корзинкой сзади и побольше мешков и наволочек.

- Да в чём дело?

- Потом объясню.

  Я ещё сама толком не знала, в чём. Просто почуяла опасность, что было, в общем-то, естественно.
Забавно другое – действия мои были чёткими и последовательными на каком-то подсознательно-генетическом уровне – все эти мешки, тележки.
  И потом в ближайшем местном гастрономе, где стояла тишь да гладь... Несколько покупателей, берущие по полкило конфет и риса да по бутылке постного масла, зевающие от жары и безделья продавщицы, - куда мы диссонансом ворвались – всклокоченные, запыхавшиеся.
Но главное – размах.

- Мешок песку, мешок риса. Гречки, пшена, лапши, - сыпьте в наволочки.

- Сколько?

- Сколько войдёт. А ещё соли пачек двадцать. Коробку бульонных кубиков, приправы, зелёного горошка, томатной пасты. Три коробки постного масла...
Что там ещё у вас?
Да, муку забыли – десять пакетов…

  То ли глубинная память военных лет сказалась, то ли ещё что, но при следующей ездке мы набрали уже в промтоварах стирального порошка, хозяйственного и туалетного мыла, каких-то белил и красок, кремов и даже электролампочек.
  Продавцы даже не поинтересовались, почему такой базар – мало ли какие у людей проблемы...

- Рубль падает, - проинформировала я их и очередь по собственной инициативе.

- Куда падает?

- По отношению к доллару.

В очереди облегчённо засмеялись. Мол, у нас и рублей-то нет. От получки до получки.

Я покрутила пальцем у виска.

  Паника начнётся на следующий день. А сегодня, и в нашу вторую, и в третью ездку будут всё те же сонные продавщицы и редкие “полукилограммовые” покупатели.

  Истратив почти все наличные, я брошусь информировать посёлок.
Соседи - Игорь с Женькой, как всегда, керосинили.
Игорь отмахнулся, что никаких денег у него нет. А Женька сказал, что давно откладывает пенсию на специальный счёт, с которого ни копейки снимать нельзя, потому что пропадут проценты.

- Немедленно забери и купи баксы, балда.

Он посмотрел на меня, как на агента международного империализма, и предложил выпить.

  Из всех знакомых, кого мне удалось застать дома и предупредить, только один врубился и помчался в Москву.
  Потом долго благодарил.
  А у Женьки, по сути, обесценилась накопленная на автомобиль сумма.
Не лучше обстояло дело и с моими приятельницами по цветочной торговле, которых я на следующий день уговаривала немедленно забрать наличность из банка и перевести в доллары.

У обменников уже росли очереди, за доллар давали около восьми рублей.
Некую Зину я вроде бы сагитировала, она поехала в банк. Но впоследствии плакалась, что кассирша так страстно уговаривала её “не делать глупостей и не поддаваться панике”, так сладко пела опять же про утерянные проценты, что бедная Зина сдалась и тоже в результате погорела.
Потом она робко интересовалась, в каких верхах у меня такие осведомлённые знакомые. И чтоб в следующий раз я её непременно предупредила согласно их информации, - мол, уж тогда она обязательно послушается…

  Затем была бойкая торговля накануне первого сентября, рубль продолжал падать.

Помню, как на вырученные деньги купила портативный телевизор на аккумуляторах, турецкую кожаную шубу, несколько пар кроссовок, ещё какую-то необходимую ерунду.
Бегство от рубля.

Последнее, что отпечаталось в памяти – свалка у оптовых ларьков, торгующих блоками сигарет, кофе, чаем и плитками шоколада.
Попросила приглядеть за букетами, побежала через улицу узнать, в чём дело.
Народ расхватывал пакеты с арабикой в зёрнах и банки растворимого кофе.
Постояла в очереди, набрала кофейных банок и пакетов полные руки. Не хватило рубля.

  - Сейчас принесу.

  Рубль нашёлся не сразу – у продавца лотерейных билетиков.
  А окошко кофейно-сигаретного киоска было уже закрыто, народ рассосался.
Парень от моего рубля брезгливо отмахнулся – он спешно менял ценники в два-три раза подорожавшего товара.