(середина девяностых)

 

  В общем, оказалась я на поверку неисправимым “совком”.
Никакие собственные имения и владения не доставляли мне столько радости, сколько уход за этими злосчастными общественными прудами. Так или иначе обречёнными на погибель и поругание со стороны всяких там варваров и вандалов, почему-то направляющих свой гнев (иногда, впрочем, вполне справедливый) – ну совсем не по адресу.

Мусор, разбитые бутылки, просто свалка из домашних отходов у самого берега, полиэтиленовые пакеты с какой-то гниющей дрянью...
Тщетно сочиняла я всякие душеспасительные воззвания, развешивая по деревьям.
Над моими виршами рыдала только администрация. А сами потомки тимуровцев демонстративно разжигали ими свои костры да подтирали задницы.

  Ну а мы с Борисом, гуляя по утрам с Джином и делая спозаранку у ближнего или дальнего пруда гимнастику, всякий раз уносили с собой пакет с битым стеклом и бутылками.

Бросали на помойку полиэтилен и прочий мусор, сжигая вместе с кучами сухой листвы.   
Носили с собой для этого специальные деревянные грабли, которые мне смастерил ещё покойный Антон Васильевич.
  Народ к нашей “тимуровщине” относился по-разному. Одни говорили: “Вот молодцы!”, другие: “Бесполезно, завтра опять накидают”.
Третьи осторожно выпытывали, что нам за это положила или посулила администрация.
Но присоединиться никто ни разу желания не проявил.

  Мы не особенно горевали и не задумывались, как в том анекдоте: действительно ли жизнь прекрасна, или же мы просто мазохисты?

  И Джин наш был воспитан в славных совковых традициях.
Едва научившись плавать за палками, уже вытаскивал аж со середины пруда огромные брёвна, плавающие бутылки и всевозможный мусор.
  Вот кто вызывал у публики неподдельный восторг своим явным бескорыстием – никакой колбасы от нас он никогда в награду не получал.
Он просто был совком в натуре.

  В мае, когда в лесу подсохло, мы навестили дальний пруд.
Порадовались, что воды заметно прибавилось, хоть его практически так и не почистили.   
  Более того – чего там только ни всплыло... Начиная от сухих островов камыша и спутанных водорослей до останков рыбацких плотов, досок со ржавыми гвоздями, позеленевших пластиковых бутылок, размокших журналов и дохлых рыбёшек.

И всё это безобразие мы приводили по утрам в божеский вид.
Джин подгонял к берегу доски и брёвна. Затем они с Борисом их вытаскивали (намокшая древесина была тяжеленная, порой приходилось применять джинов поводок, зажимая петлёй край бревна).
Иногда Джину удавалось подогнать к берегу камышовый остров, который я затем цепляла граблями и выволакивала на траву, стараясь не повредить студенистые вкрапления лягушачьей икры.
  Особенно удачными оказывались те утренние рейды, когда ветер подгонял мусор к какому-то одному берегу, - тогда производительность труда резко возрастала.

  Первым рискнул войти в воду Борис.
Ноги сразу увязли в иле, вода взбаламутилась, запахло тухлятиной.
Мог ведь ещё и порезаться, но, слава Богу, обошлось.
Во всяком случае, он проплыл несколько метров без видимого вреда для здоровья.

Впоследствии объявились и другие смельчаки – они просто спускались в воду по корню прибрежного дерева, где грунт был потвёрже.

  Весь сезон, когда выдавалось свободное утро, мы обихаживали пруд, намереваясь к следующему году обязательно добиться у гор-бессовета настоящих восстановительно-очистных работ.
Но однажды пасшая в тех краях коров жительница сообщила мне, что там происходит нечто ужасное – то ли стройка, то ли вырубка леса. И у меня просто сил не хватило сходить и убедиться своими глазами, что всё было напрасно.

  Впрочем, нет, не напрасно.
И наша поездка на тракторе, и исчезающий под его гусеницами гибельный ручей, и Джин, волокущий к берегу неподъёмные брёвна, и кучи выловленного граблями сухого камыша, и пробный заплыв Бориса...
  И потом – хоть небольшая, но чистая, отвоёванная для купания гавань. Застывшие над поплавками рыбаки, вырезанная из сосновой коры лодочка под берестяным парусом, запутавшаяся в тине и так щемяще напомнившая послевоенное детство.

  Короче, невесть откуда взявшееся в кромешной тогдашней демонократии совковое счастье под названием “наш пруд”.
Не ничейный, не мой, а именно “наш”.
Как в пионерской песенке:

Это наш с тобою, всем нам дорогое –
Это наш, родной, родной любимый край...

Завтрак новоиспечённых помещиков. Юлия с Викой.

(1973 год)

       В конце зимы мы почти договорились о покупке садового домика за четыре тысячи рублей - неподалёку от совхоза “Первомайский” по Киевскому шоссе. Даже скрепили сделку, распив с хозяевами поллитровку.
 Но душа не лежала – природа там хоть и живописная, однако на электричке не подъедешь, да и с оформлением ненадёжно.

       Вернулись домой – свекровь сообщает, что звонила по объявлению какая-то старуха. Предлагает настоящую дачу в сорока километрах от Москвы и двенадцати минутах ходьбы от станции.
 Участок – десять соток, цена – восемь тысяч.
 И предупреждение: если намерены торговаться, пусть не приезжают – семь пятьсот ей уже дают.
       Какие там восемь – у нас и четырёх-то не было. Но съездить всё же решили.

 Место действительно хорошее – небольшой посёлок, кругом лес.
 Почти у самого леса ровно в двенадцати минутах ходьбы – искомая “дача”, представляющая собой одну большую комнату со шлакозасыпными стенами и странной узкой террасой, окружавшей её с трёх сторон. Причём часть террасы использовалась под кухню.

 Крутая лестница вела наверх, где тоже была каморка с предбанником. Вот и всё.
 Поразила нас большая русская печь с подтопком и плитой, на которой кипел чайник.
 В нижней комнате было тепло, в подтопке гудело пламя. Старуха сказала, что можно топить и русскую печь, но надо много дров.

       Участок был тоже не ахти – шесть соседей, какие-то отнюдь не плодовые кустики и деревца, а кругом – наполненные талой водой рытвины.
 Хозяйка пожаловалась, что участок долгое время был бесхозным, а злыдни-соседи снимали верхний слой почвы и тащили к себе.
Стало ясно, что бабка, получив участок, построила дом исключительно на продажу. Ей было уже за семьдесят, а родне дача не нужна.
 Хозяйка провела нас по окрестностям, показала лес – аж до Внукова, и пруд.
 Пруд – одно название, но зато лес замечательный – дубы, ели, сосны, липы, лиственницы, берёзки...

       Бабка вышла за дровами, а мы пили чай с вареньем и размышляли.
 С одной стороны – слеплено кое-как, сплошные прорехи, но с другой – почти все можно исправить, ничего катастрофического.
 Дом перестроить, огородить новым забором. Вырыть колодец, навезти земли, насажать яблонь и смородины...
В общем, есть, где силы приложить. Но что путного можно купить в хорошем месте, в сорока километрах от Москвы и двенадцати минутах ходьбы от станции за восемь тысяч?
Которых, кстати, у нас и не было.

       Покорила нас русская печь, из-за неё и сказали “да”.
 А бабке понравилось, что Борис – журналист и кандидат исторических наук, то есть сможет получить с работы соответствующие бумаги при оформлении. Мы договорились через несколько дней привезти тысячу рублей задатка.

       И всё же это была настоящая дача, на правах собственности, а не какой-то там садовый домик.
 Борис колебался, однако я инстинктивно чувствовала – надо брать.
 На следующий день было воскресенье, мы собирались куда-то в гости. Но я вдруг заволновалась, наскребла тысячу и решила рвануть к бабке. Борис отговаривал и наотрез отказался за компанию “мучиться дурью”.
 Тогда я уговорила прокатиться за город давнюю свою приятельницу Оксанку, лёгкую на подъём.
       Приехали – будто не уезжали. Всё так же сипел на плите чайник, сидела за столом старуха, алело в банке варенье. Деньгам она обрадовалась, тут же деловито нацарапала расписку и извлекла из буфета графинчик и миску солёных огурцов.

       Едва успели разлить по рюмкам, как просигналила за окном машина и на дорожке показалась парочка – шикарная дама в длинной нутриевой шубе и такой же нутриевой шляпе. За ней - внушительного вида господин в дублёнке.
       - Опять явились торговаться, - злобно прошипела бабка, - Из-за пяти сотен удавятся, жмоты. Третий раз ездят.

       - Здравствуйте, Александра Николаевна, - заворковала с порога дама, - Вот видите, курочка по зёрнышку клюёт. Клевала я клевала, да и склонила Петра Антоныча на ваши условия. Две тысячи задатка привезли.

       У меня всё внутри оборвалось – что моя жалкая тысяча против их двух?
Но тут неожиданно оказалась на высоте хозяйка. В прямом смысле “на высоте” - потому что вдруг резко встала, грохнув табуреткой, и с торжествующей ненавистью хохотнула:
       - Сдохла ваша курочка, вот что. От жадности и сдохла. Вот она, новая хозяйка. Проторговались!

       И выстрелила в меня указующим перстом.
Оксанка потом со смехом живописала, каким заморышем я выглядела в своём видавшем виды свитере и с девчачьими хвостиками, перетянутыми за ушами черными аптекарскими резинками, под презрительно-негодующим взглядом ошарашенной дамы.
Я видела, как заливает её лицо и шею пунцовый румянец, как она передёргивает плечами, хватает накрашенным ртом воздух, подыскивая слова. Но не находит и вдруг совсем по-базарному обрушивается на мужа:
       - Ну, чего рот разинул? Пошли!

       Они идут по дорожке к машине, отчаянно переругиваясь. Хозяйка провожает их взглядом Петра с картины “Утро стрелецкой казни”. Похоже, они действительно её достали этими пятью сотнями.

       А у нас снова понеслось – деньги в долг (выручили мой дядя-атомщик, школьный учитель Бориса, мой отец и кое-кто из друзей).
 Затем – оформление со всевозможными справками и ходатайствами. И гонка - то за гонорарами на телевидении, то за богатенькими любителями антиквариата (кое-что пришлось реализовать – долги я терпеть не могла).
 Продала несколько картин и рабочий стол-паучок – всё в несколько раз дороже. Борис, который считал мои антикварные увлечения блажью, был ошеломлён.
 23 марта дача стала нашей.
 Я тут же написала заявление в “Экран” об уходе - на штатную работу уже не оставалось ни времени, ни сил.

       Немчиновская хозяйка Мария Кузьминична сказала Оксане:
 - Юлька-то всё в твоём сарафане бегала, щи из костей варила, и на тебе!

       Насчёт сарафана и щей – сущая правда. Всю жизнь меня увлекали глобальные сверхзадачи (не только по части приобретений), а уделять внимание нарядам и жратве казалось недостойным.
  Нет, я вовсе не была аскеткой – мы ходили и по гостям, и по ресторанам, и принимали друзей, - тогда всё это было доступно.
 И покупала понравившиеся тряпки, но так, по случаю.
 У меня на всё это уходил минимум времени, сил и средств.

БЫЛ МЕСЯЦ НОЯБРЬ

B БЕСЕДКЕ С: Юстасом, Иосифом Сталиным и свежей прессой

ВЕЗТИ ВОЗ ИЛИ ТРАХАТЬСЯ НА КЛАДБИЩЕ?

Юстас: “Объединение кошек, собак и голубей”.

“Из нравственного нас вообще заинтересует только одно - чтобы люди в компании были хорошие.
А будут они по утрам молиться на восход или по ночам на кладбище трахаться – нам без разницы”.

ЮЛИЯ:
- Тогда определите значение слова “хороший”.
 Продолжим смысловой ряд.
 “Молиться или трахаться по ночам на кладбище – нам без разницы”. Это как, на могилах?
 Соблазнив в склепе какую-нибудь безутешную “донну Анну?”

Или детишек обоих полов развращать по кладбищенским и окрестным кустам, а потом удавку на шейку, чтоб молчали?

 Где предел “хорошего человека” по Юстасу?

Ну ладно, хрен с ним, с кладбищем.
Допустим, подвожу я регулярно в сумерки на своей девятке некоего дядечку с чужими детишками на Хованский погост, дядечка честно проставляет в моей карточке: “заказ выполнен”.

 Я пожимаю “хорошему человеку” на прощанье руку, а что дети бесследно исчезают и милиция с ног сбилась – “это наше личное и даже где-то интимное дело, и болтать на эту тему нечего.
 Тем более, нотации читать”
 Или я не так поняла, или ваше кредо:
 вытворяй, что хочешь и где хочешь, только будь честным партнёром в общем бизнесе.

Юстас:
 - А хорошо сказано! И точно, так и есть.
Если человек честен в бизнесе, отсюда вытекает, что и вытворять он будет вещи более-менее честные.
Т.е., если и будет трахаться на кладбище, то по согласию. А на кладбище потому, что ему там забавнее.

Если он в бизнесе честен, что редкостно, значит, у него есть принципы.

Юлия:
 - Это “принципы” типа – не жульничай в казино, а то морду набьют и больше играть не пустят.
 В Изании, кстати, на первой ступени это качество и проверяется – жулик или нет.

А в дальнейшем, если у человека какие-то иные “закидоны”, цель Изании – развить в нём лучшую, светлую сторону, подавив тем самым “звериное”.
Но с условием “грех а карантин!”.
То есть он должен воспринимать свою “дурь”, как болезнь и не заражать ею других.
 Иначе нечего было вступать в Изанию – вокруг злачных мест полный примус.

Юстас:
 - Значение слова “хороший” – нормальный, добрый. И что-то мне подсказывает, что при личном знакомстве с Чикатилло, вы и я вряд ли оценили бы его как “хорошего” человека. Человек замкнутый, с закидонами.

Юлия:
- Следователи, кажется, утверждали обратное.
Желаю вам, чтобы при вторичном знакомстве ваше приятное впечатление от такого “хорошего партнёра” не было омрачено целлофановым пакетом на голову.

*   *   *

Юстас: “Зачем нам чужие идеи. Мы своих генерИм сколько хочешь и по своим живём”.

Юлия:
- Это вы про заповеди?
Если начисто отвергнуть “родство душ”, разные там нравственные принципы и убеждения, останется, как вы предлагаете, лишь “Изания по Юстасу”.

 Но должно же быть у “лебедя, рака и щуки”, претендующих на некую взаимопомощь в сдвигании с места воза - хоть что-то общее, объединяющее, а?
 Какой-то единый пункт назначения – иначе зачем вместе впрягаться?

Юстас:
 - А никто и не впрягается. Это вы такими категориями всё мыслите, по своим павло-корчагинским привычкам.

Живут, работают со вкусом, на взаимовыгодных условиях хорошие люди.
 Чего вам ещё надо? (Ну что ему, предложить “Экклезиаст” прочесть? Ведь пару лет назад пел совсем иное…- Ю.И.)

 Чего вы всё их заорганизовываете, как старший пионервожатый.
 Ваша задача - сделать удобно. А направление народ выберет сам.
 Хочешь – картошку расти, хочешь – рубашки шей.
 Куда “впрягаться”?
 Вы же сами вопили многократно, что Изания распрягает людей, высвобождает время для жизни и творчества.

Юлия:
 - В творчество и “впрягаться”, дорогой Юстас.
Сюда, кстати, относится и шитьё рубашек, и выращивание картошки, если это – твоё призвание.
 А не шляться по кладбищам.

*   *   *

Юстас: “Написать только, безо всяких вампиров, что Изания создаётся для того, чтоб человек нашёл средства и реализовал свою жизнь в том достойном деле, в котором он сам захочет.
Чтоб у него на это время высвободилось, и чтоб сознавал он, что он человек, а не винтик в чужой машине”.

Юлия:
 - Но я вам могу назвать не один десяток величайших злодеев, жуликов и негодяев, убеждённых, что реализовали или реализуют свою жизнь в самом что ни на есть “достойном деле”.
 Однако не дай Бог им в этом помогать.

Да и как обойтись без общего направления?
 У лебедя “достойное дело” по призванию – “рваться в облака”, у рака – “пятиться назад”, у щуки – “тянуть в воду”.

 А объединяет этих водоплавающих, дорогой Юстас, пресловутый общий “воз”, который они вместе взялись везти, понимая, что в одиночку его не сдвинуть с места.

 Но, кроме мышечных усилий, для успеха необходима ещё и общность направления, наличие устраивающего все стороны пункта.
 Соблюдая каждый свой интерес, заключённый в этом “возе”, участникам необходимо волей-неволей “стать винтиками в одной машине”.
 В басне эта машина-воз – коллективная собственность героев.

 Нас же нынче вообще впрягают в воз чужой. И задача Изании, как вы её ни редактируйте, - перезагрузить телегу своей поклажей и помочь друг другу доставить к некой одновременно и собственной, и общей цели.

 А для этого, хошь не хошь, придётся каждому тянуть в нужную и одну для всех сторону. И с одинаковым рвением, и безо всяких там “кладбищенских оргий”.

Воз крыловских кооператоров, не нашедших общего языка в направлении движения, как известно, “и ныне там”.
Мораль – очень жаль.

То есть, разумеется, “кошка, гуляющая сама по себе” вполне может с обоюдной пользой сотрудничать с Изанией.
 Например, приобретать у неё на общих основаниях одноразовые продуктовые, медицинские карты или пользоваться ремонтными мастерскими.
 Но в мире очень мало учреждений, безразличных к нравственности сотрудников. Разве что стрипбары.
 Даже в обычных объявлениях о найме жилья указывается: “сдам тихим, порядочным, без вредных привычек”. А то и требуют свидетельство о браке.

К тому же, в Изании подразумевается некая “круговая порука” – например, покупать продукты, лечиться, проживать, снимать дачи только у “своих”, отсекая таким образом “вампиров”, о которых вы даже упоминать запрещаете.

 А ежели кто-то надумает самоутвердиться, построив казино, бордель или наркопритон, пусть втридорога заплатив за это изанским строителям?
 Неужто соблазнимся, оставим “своих” без крыши над головой?
 А другой попросит кредит в Изан-банке на издание какой-нибудь “Лолиты”?

Лично я, при всём моём уважении к литературному мастерству Набокова, в такой общий “воз” не впрягусь.
 Да мало ли, повторяю, кто на какой телеге грезит въехать в историю!
 Свяжешься – не отмоешься.

Юстас:
 - А кто проконтролирует?

Юлия:
 - Вот видите!
 Вы говорите: “не навязывайте мне, Юлия, свои идеи, - что хочу, то и ворочу”.

 Да ведь я и не навязывала, специально попросила вас прочесть по совершенно конкретному вопросу конкретный параграф, чтобы лишний раз не дразнить гусей.
 А вы зачем-то углубились в предназначенный для совсем другой аудитории текст, завелись, и теперь отрицаете за инакомыслящими право даже прочесть то, от чего лично вас “тошнит”.

 Откуда такая нетерпимость, свободолюбивый вы наш?
 Мол, “не родился ещё человек, который это прочтёт по своей воле”.
 Ну и хрен с ним, не родившимся, пусть я ему за чтение ящик “Клинского” поставила. Даже в ларёк сбегала, как “самая умная” – вам-то что - люди-то мы все при этом “хорошие”…

 Ан нет – коли щуку тянет в воду, то лебедь про небо и читать не моги.
 Да и нет никакого неба - это всё иванОвская блажь.
 Коли щук от чего-то “тошнит”, то и прочие водоплавающие обязаны два пальца в рот…

Это я без обиды.
 Вы вообще, по-моему, как “Юстас-Штирлиц” – порой не тот, кем хотите казаться.

 Многоликий Юстас. Двойной, а то и тройной агент.
 Или, может, сами запутались, на кого работаете.
 Ну да ладно, так даже интереснее. Для Изании, во всяком случае, вы всегда дорогой гость, хоть и любите наезжать не по делу.

Просто я опять к тому, что не стоит сетовать, что изанский воз пока без локомотива – лучше уж семь раз отмерить, чем в канаву или под откос.
 Уповаю на Вечность в запасе и Промысел – час Изании обязательно пробьёт, дождёмся птицы-тройки.
Хорошо бы, конечно, при жизни.

Помните? “И мчится, вся вдохновлённая Богом…”
 А вовсе не “зерном, мясом и валерьянкой”.

Ну да ладно, а то ещё и на Николая Васильевича наедете.

С изанским приветом.

2003-11-05

*   *   *

ИНСТРУКЦИЯ ДЛЯ ПОЛУДОХЛЫХ ШВАРЦЕНЕГГЕРОВ

Юстас:
 - Будете ли рассчитывать на материализацию сочинённых Златовых-Шварценеггеров или будете ориентироваться на обычных нефанатичных и полудохлых людей, которые составляют наше окружение, и из них (и для них) составлять Изанию?

Юлия:
 - Конечно, в первую очередь, на “полудохлых” – отсюда и моя метафора с “оживлением Галатеи”.
 “Статуй”, в данном случае, - “полудохлый материал” из разрозненных кусков разнопородной глины.
А Златовы-Шварценеггеры – только скУльпторы.
 Однако без них – и не туды, и не сюды.

 Разве разобщённые “осколки” смогут сами по себе, без “организующей и вдохновляющей”, по-терминаторски сползтись и самовосстановиться в живой монолит?

 Тогда и Изания была бы ни к чему.

Чтобы сварганить “Галатею”, “пигмалиону-златову” необходимо:

1. Отобрать из общей кучи более-менее подходящие заготовки для будущего тела (глаз-ушей, рук-ног и прочих жизненноважных органов).
 Органам этим вовсе не обязательно быть “идеальными” – они могут и болеть, и давать сбои, и даже ломаться.
 Единственное, что они все должны добровольно принять – так эту самую “инструкцию” (закон, заповедь), без которой никакое воссоединение, тем более, оживление, невозможны.

 По которой каждая часть живого целого добросовестно, а порой и самоотверженно, обязуется служить каждому и всем здоровым и “заболевшим”. А также вправе рассчитывать на такое же отношение к себе.

 Круговая порука. Помните, кажется, вы сами прислали на наш сайт материал о Дарвине и амёбах, которые выжили в истории именно потому, что сумели сплотиться в единую колонию согласно пресловутой “инструкции”?

2. Отсеять в процессе испытаний лишние и примазавшиеся элементы (халявщиков, накрутчиков, посредников-чиновников и всевозможное жульё).
 Составить предварительно-необходимую базу данных по всем программам жизнеобеспечения.

3. Определить по взаимной договорённости примерную долю и обязанность каждого участника в общем деле.

4. Решить демократическим путём, но, не отступая от “инструкции”, организационные вопросы: устава, помещения, компьютерного и прочего обеспечения (например, системы дежурств) членских взносов. Экономические и юридические рамки будущей деятельности.

 А Златов-Пигмалион в данном случае явится как бы “хранителем Инструкции”, подобно “хранителю Ковчега” в древности.

5. И теперь самое главное – вдохнуть в “Галатею” душу.
 Запустить систему, сделать её жизнеспособной по инструкции: “все за одного, один за всех”.
 Без оной даже на биологическом уровне “оживить” статУй невозможно, тем более, одушевить (придать индивидуальность, способность мыслить).

 Ну а уж одухотворить “по образу и подобию” – и вовсе задача невыполнимая без участия всяких там Высших Сил.
Или, в крайнем случае, их представителей в лице каких-либо товарищей типа Пигмалионов-Златовых.

6. Управлять нами “пигмалионам” придётся по призванию –
“Слуга Царю (Небесному), отец – солдатам (нам)”.
Прочих “начальствующих” просим не беспокоиться.

Средств поставить “инструкцию” во главе угла не так уж много.

А) Заставить при помощи штата управленцев.
 Проходили, не подходит, - вы правы. Пререрождаются, гады.
 Советский Союз из-за этого рухнул, как только разделился на вампиров и доноров.

В) Уповать на нравственность, веру в Бога, совесть и т.д.
 Иногда можно, но только иногда.

С) Уповать на разум (разумный эгоизм). Мол, качество жизни – не в рвачестве, а в согласии и взаимопомощи всех её составляющих.
 Здесь обычно убеждает практика.

D) Уповать на “Основной инстинкт”.
 Под ним я подразумеваю не “плодитесь, размножайтесь” и даже не “траханье на кладбище”, а самоутверждение высшего порядка.
 Оправдание собственного бытия (“что-то в жизни совершить”).
 Веру в бессмертие и прочие высокие материи.

Лично для меня “фишка” Изании – в двух последних пунктах.
 Но может, и пункт “В” кого-то оживит.

*   *   *

Юстас: - КАК БУДЕТ ИЗАНИЯ УПРАВЛЯТЬСЯ ?

Юлия:
 - В основном, изнутри. Этой самой инструкцией, данной нам Творцом или, по-вашему, матушкой-Природой.
 Как управляется всякая живая система, в том числе, и ваш организм?
 Законом о взаимопомощи и согласованности как основе всякой жизни, по которому из-за порезанного мизинца начинает болеть и температурить всё тело.
 Что-то ведь здесь срабатывает!
 Так вот, это “что-то” обязательно должно срабатывать в каждом захудалом изанине.

“Тоталитарно, наверное, не получится” – вы правы. Тут уж даже не Златов потребуется, а Иосиф Виссарионович, Царствие ему Небесное.

Юстас:
 - “Демократически” – дать всем денег на баб и наркотики. Статую придётся лепить из г.”.

Юлия:
 - Нетушки. Пусть господа- демократы сами себя лепят, сами спасают.
К тому же “г”, как известно, не тонет.

С изанским приветом.

2003-11-18

*   *   *

 ТАК ПОХОЖЕ НА ИЗАНИЮ...

(из газет)

“Летучие” ремонтные отряды, призванные при возникновении внештатных ситуаций помогать членам товариществ собственников жилья и жилищно-строительных кооперативов, вскоре появятся в Москве.

Как сообщили “МК” в Комплексе городского хозяйства, ремонтные бригады будут включать от двух до восьми человек в зависимости от сложности проводимых работ.

 В них будут входить слесарь-сантехник, плотник, кровельщик, электрик.

Все бригады объединит единая диспетчерская служба, которая станет оперативно принимать заявки о разного рода неполадках и тут же высылать на место отряд “спасателей”.

 Ремонтники смогут переложить, к примеру, участок трубопровода, починить электропроводку, залатать теплосеть, поменять батареи и произвести другие некрупные работы.
 Бригады будут ездить на автомобилях с логотипом, где изображён рабочий с гаечным ключом. Сейчас для “летучих” ремонтных отрядов разрабатывается специальная опознавательная экипировка.

Создать единую ремонтную службу для ТСЖ и ЖСК решено не случайно.

 Сейчас же для того, чтобы произвести ремонт в таких домах, (а только ТСЖ в Москве насчитывается несколько сотен), управляющая компания должна в каждом конкретном случае искать исполнителя заказа (фирм, осуществляющих такие работы, также сотни), что совсем не оперативно и дорого для жильцов.
Ремонтом же в муниципальных домах по-прежнему будут заведовать ДЭЗы”.

*   *   *

 ВПОЛНЕ ИЗАНСКИЙ ТОСТ ВОЖДЯ.

“Как основа держит вершину…”

“На приёме Сталин произнёс тост:

- Не думайте, что я скажу что-нибудь необычайное.
У меня самый простой, обыкновенный тост.

 Я бы хотел выпить за здоровье людей, у которых чинов мало и звание незавидное.
 За людей, которых считают “винтиками” великого государственного механизма.
 Но без которых все мы – маршалы и командующие фронтами и армиями, говоря грубо, ни черта не стоим.

Какой-либо “винтик” разладится – и кончено.

 Я поднимаю тост за людей простых, обычных, скромных.
 За “винтики”, которые держат в состоянии активности наш великий государственный механизм во всех отраслях науки, хозяйства и военного дела.

 Их очень много, имя им легион, потому что это десятки миллионов людей.
 Никто о них ничего не пишет, звания у них нет, чинов мало.
Но это – люди, которые держат нас, как основа держит вершину.
 Я пью за здоровье этих людей, наших уважаемых товарищей”.

Торжественный приём в Кремле в честь Победы.

Июнь, 1945 г.

 

    БЫЛ МЕСЯЦ ФЕВРАЛЬ
(статья в газете "Завтра")

       “Принято считать, что Интернет – забава обеспеченных, молодых полуанглоязычных “новейших” русских. Только им по силам освоить головоломную азбуку обращения с компьютером и “браузером”. Только им по карману оплатить “провайдера”...
 На самом деле, конечно же, всё не так.

       Освоить компьютер на уровне “пользователя” значительно проще, чем освоить швейную машинку или циркулярную пилу. А услуги провайдера (при рациональном подходе и минимальной кооперации с товарищем) могут обойтись в два-три рубля в час.
А подержанный скромный компьютер+ монитор+модем – не дороже нового телевизора...

 Так что трудно понять, что заставляет интеллигентного советского человека тратить долгие зимние вечера на просмотр третьесортной телепродукции вместо того, чтобы делиться своими соображениями с сотнями собеседников, разбросанными по всему свету.
 Или публиковать в электронном виде свои сочинения, публикации которых обычным (“бумажным”) способом невозможна.

       Но есть и отрадные исключения.
 На http://www.izania.narod.ru/ размещены романы замечательной русской писательницы Юлии Ивановой.
       Сайт сделан, что называется, “на коленке”: ни графики, ни анимации – только текст.
 (Общеизвестно, что количество этих виртуальных побрякушек, от которых рябит в глазах на либеральных сайтах, обычно обратно пропорционально идейной и интеллектуальной состоятельности).

       На таких аскетичных сайтах, как правило, самое интересное – форумы и гостевые.
 Сайт Ю.Ивановой – не исключение.
 Кроме вполне естественного для писательского сайта обсуждения её книг (среди читателей, высказывающих своё мнение о её прозе, можно встретить, например, бывшего министра обороны СССР маршала Язова), основной темой, волнующей посетителей, является реализация проекта ИЗАНИЯ...

       “Изания – объединение свободных личностей “через головы правительств” во имя высшего Закона. Когда эти правительства не желают соблюдать Закон Неба, обрекая народ на смерть физическую и духовную...

       Изания – это бескровный переворот в умах, революция сознания, победа верной шкалы ценностей над хаосом...

       Изания – добровольное соединение по всему миру врачей, учителей, строителей, фермеров, поваров, воспитателей, охранников, учёных, писателей. Уборщиц, художников, предпринимателей. Где каждый делает то, что умеет и любит, получая прочее необходимое от других...”
       (из форума Ю.Ивановой “Июльская беседка”)

       Мысль о возможности самостоятельной организации жизни на основе предоставления бесплатной помощи друг другу впервые прозвучала в мистерии Ю.Ивановой “Дремучие двери”.

Люди, живущие как угодно далеко друг от друга, связываясь, например, с помощью Интернета, обмениваются информацией об имеющихся у них материальных излишках (продукты питания, одежда, свободная комната и пр). И предоставляют их друг другу, получая (или, наоборот, тратя) за это условные “очки”.
 “Очки”, полученные за лишний мешок картошки, можно потратить на занятия с репетитором по математике для ребёнка или наоборот.
 Деньги при этом не нужны.

       “Над советскими людьми насмехались, что они делали всё практически бесплатно. А зря! Именно этим “бесплатным трудом” укреплялось наше похожее на осаждённую крепость государство. Жильё, учёба, здравоохранение, отдых, спокойствие за будущее наших детей и достойную старость – всё это мы получали тоже бесплатно...”

       Носящая характер христианской социалистической утопии, идея эта в контексте резко активизировавшихся сейчас глобализационных процессов представляется удивительно злободневной.
 Иванова и подавляющее большинство посетителей её форума не обольщаются относительно настойчивых попыток налогового ведомства принудить нас к электронной идентификации, ясно видят их зловещую подоплёку.
       Нетрудно догадаться, как тяжело в ближайшем будущем придётся “отказникам” даже в самых ничтожных бытовых мелочах. Привычные же к взаимопомощи “изанцы” окажутся значительно менее уязвимы.

       То, что в России с глобализмом борются исключительно священники и прихожане православных храмов, наверное, не совсем правильно. В других странах этим занимаются люди любых взглядов и убеждений, представители всех социальных групп.
 Следовало бы нарушить “монополию” Московской Патриархии на право олицетворять собой народный протест против цифровой идентификации.
 В конце концов, эта беда коснётся всех.

       Но, чтобы эффективно противостоять ползущей на нас с Запада страшной опасности, необходимо обладать полной и объективной информацией и иметь возможность найти единомышленников.
 А это значит, что пришло время всем нам отправляться в Интернет...
 ПОКА НЕ ПОЗДНО...

 02-2001