БЫЛ МЕСЯЦ ДЕКАБРЬ
B БЕСЕДКЕ С: Александром и Генрихом Боровиком
Чтоб не отлетело колесо
Александр:
- Должна ли цена в Изании зависеть от соотношения спрос-предложение?
Единственный непонятный мне момент – будет ли цена зависеть от соотношения спрос-предложение или будет целиком подчинена Госплану.
А в остальном, всё в точности напоминает биржу, а никакой не “координирующий центр”.
Вот только одна из основных задач биржи – точно установить цену на продукт в данное время, несколько завуалирована.
Надеюсь, Юлия нам это прояснит.
Юлия:
- Цену на свои услуги и товары, повторяю, изанин устанавливает сам.
И, поскольку в развитой Изании в базе данных будет несколько, а то и не один десяток одинаковых предложений, то потребитель, естественно, получит возможность выбирать.
Так что завышение цен не пройдёт, равно как и халтура, из-за внутренней конкуренции.
А если цена у какого-то монополиста будет выше рыночной, то изанский потребитель, естественно, просто обратится на обычный рынок и монополист тоже прогорит.
Но мы, в отличие от биржи, именно “координирующий центр”. И вот почему.
Допустим, у нас в Московской области неурожай яблок, а в соседней Рязанской – изобилие.
Машины не у всех, энергия и инициатива – и подавно, рынки схвачены мафией. Так что яблоки в Рязани скармливаются свиньям или идут в компост.
В это время отдельные шустрики, как правило, кавказцы, скупают их за бесценок и везут на “биржу” в Москву. Где оптовые цены, естественно, завышены, а на рынках со всякими накрутками - и вовсе поднебесные.
Но зато в Московской области переизбыток предложений водителей со своим грузовым транспортом.
Поскольку Изания, по замыслу, представляет собой “единый организм”, то и нашим садоводам из Рязани, и любителям яблок из Москвы, и шофёрам, желающим не прогореть, достаточно кликнуть нашу базу данных и найти для себя оптимально выгодный вариант
То есть к рязанцам приедут простаивающие московские шофёры и отвезут яблоки в наши районные столы заказов, откуда их назавтра заберут счастливые изане.
А желающим и на дом доставят за дополнительную умеренную плату.
Также рязанцам в аварийной ситуации можно вызвать для сбора и сохранения урожая помощников с передвижным рефрижератором или мини-цехом по консервированию.
И никто при этом не пострадает, всем будут зачислены надлежащие иуе.
Ежели у нас перепроизводство преподавателей–компьютерщиков или строителей – перебрасываем их в те районы, где таковых нехватка.
Допустим, в живописные сельские края можно поехать на лето с семьёй отдохнуть. А заодно на практике обучить молодёжь строительной профессии, автоделу, организовать компьютерные классы.
Врачи различных профилей могут ездить по вызовам в краткосрочные командировки в отдалённые районы, давая консультации, проводя обследования и несложное лечение, а по необходимости направляя к нашим специалистам в центр.
Тоже всё без накруток и поборов, потому что счета в иуе на виду.
То есть Изания, в отличие от биржи, где каждый желает получить максимальную прибыль, пусть за счёт других, представляет собой гибкий единый организм связи всех “своих” со всеми, независимо от места жительства.
Имеющий возможность посылать рабочую силу, товары и услуги туда, где это необходимо, и по разумным, внутренне регулируемым ценам.
Изания, в отличие от биржи, оберегает своих членов от убытка и разорения.
Она кровно заинтересована в нормальном функционировании и благоденствии всех – в этом её отличие от рыночной экономики вообще.
Потому что для нас прибыль – не самоцель, не нажива, а возможность помочь друг другу реализоваться на максимуме духовно-творческого потенциала.
И чтоб у нас тоже были профессиональные кадры во всех областях жизнедеятельности, обеспеченные всем необходимым. Свои врачи, учителя, строители, садоводы, водители.
Потому что, если у кого-то в дороге отвалится колесо или разболятся недолеченные зубы, пострадает не только водитель или дантист, но и мы все по цепочке.
2002-12-24
* * *
Три истории, рассказанные Генрихом Боровиком
в передаче о Сталине
ИСТОРИЯ 1.
Шёл просмотр трилогии молодых режиссёров Козинцева и Трауберга о Максиме.
Козинцев очень волновался и не отрывал глаз от лица Сталина.
В какой-то момент вождь повернулся к соседу и явственно изрёк:
- Это никуда не годится.
Козинцеву стало плохо, он завалился на бок, задел какую-то аппаратуру и вырубил звук.
Кадры, когда Максим лезет на столб и произносит пламенную речь, прошли беззвучно.
Наконец, Траубергу удалось звук восстановить, фильм продолжался.
Потом началось обсуждение. Вождь спросил:
- Вот я не понял – к чему эти новации со звуком?
Трауберг дрожащим голосом объяснил, что в замысел немая сцена не входила. Просто Козинцеву стало плохо и он случайно отключил аппаратуру.
- А почему товарищу Козинцеву стало плохо?
Козинцев признался, что из-за слов “Это никуда не годится”.
Вождь помолчал и произнёс с усмешкой:
- Эти слова не имеют никакого отношения к хорошей картине товарищей Козинцева и Трауберга.
Все облегчённо зааплодировали, заулыбались. А Сталин добавил:
- Кстати, враги советской власти за рубежом ежедневно повторяют, что работа товарища Сталина никуда не годится. Но он от этого в обморок не падает.
ИСТОРИЯ 2.
Младший сын вождя Василий что-то нашкодил. Распекая его, отец сказал:
- Ты думаешь, что ты – Сталин. Но ты - не Сталин. Даже я – не Сталин.
Сталин – там.
И указал куда-то вверх.
ИСТОРИЯ 3.
У Сталина был друг по семинарии, священник, которого он как-то пригласил к себе. Священник долго думал, в какой одежде явиться к вождю, главе коммунистов-безбожников. Решил снять рясу и облачиться в гражданское.
Его проводили в кабинет. Сталин поднял голову от бумаг и укоризненно покачал головой, указав на небо:
- Его не боишься. Меня боишься.
Библиотека
- Информация о материале
- Юлия Иванова
- Категория: Последний эксперимент
- Просмотров: 651
* * *
Несколько месяцев назад агенту ВП номер 423 было приказано установить наблюдение за фокусником-иллюзионистом Дэвидом Гуром. О причинах и цели этого наблюдения агент информирован не был, да это его и не интересовало. Рита просто действовала согласно инструкции. Она работала. Задача прежде всего состояла в том, чтобы:
1. Познакомиться с объектом как можно ближе.
2. Суметь ему понравиться и стать его постоянной подружкой.
3. Воспользовавшись предыдущими пунктами, добиться доступа к профессиональным секретам иллюзиониста, главным образом, к так называемым "сеансам гипноза".
Рите пришлось нелегко. Гур слыл крайне странным и нелюдимым. Его ценили в цирке - выступления Дэвида Гура всегда обеспечивали аншлаг,- но там не было никого, кто мог бы похвастаться близким знакомством с иллюзионистом. Гур никогда не ходил в гости и никого не приглашал к себе, что объясняли вполне правдоподобно его ревностным отношением к некоторым своим профессиональным тайнам. Но были в его образе жизни и совсем уж необъяснимые моменты. Он не занимался спортом, хотя не только не имел неисправимых физических недостатков, но в юности даже удерживал несколько лет первенство Столицы по плаванию. Он не искал близости с женщинами, скорее наоборот, избегал их, хотя многие из его поклонниц находили его весьма интересным и буквально охотились за ним в те редкие часы, когда он выходил из дому.
Гур не бывал ни в ночных отелях, ни даже в ресторанах, довольствуясь домашней кухней, виллу его обслуживали исключительно роботы, а ассистентка была глухонемой.
Рита отнеслась к заданию со всей серьезностью. Были найдены и опрошены те немногие женщины, с которыми Гур когда-либо имел дело. Собраны весьма ценные сведения о его привычках, пристрастиях и вкусах, вплоть до того, какого цвета и покроя женские платья ему нравятся, какие духи, прически. Все данные были заложены в ЭВМ, обработаны, и вот 16 декабря прошлого года Рита, преображенная в полном соответствии с эталоном "подружки для объекта 17-Д", явилась на его представление и заняла место во втором ряду.
Она вызвалась принять участие в одном из его опытов. Шампанское, предложенное иллюзионистом, оказалось на вкус совершенно обычным, а что было потом, она не помнила, как не помнил этого ни один из "добровольцев" Гура. Назавтра Рита снова пришла и снова вызвалась "добровольцем", но Гур никогда не использовал дважды одного и того же зрителя - все попытки обмануть его ни к чему не привели. Она стала приходить каждый день, превратившись в одну из его поклонниц, преследуя его всюду, даже там, куда простым смертным доступа не было. У дочери Шефа ВП были некоторые преимущества перед другими. Кроме того, ведь она была эталоном "подружки для объекта 17-Д".
Но тем не менее Рите пришлось изрядно потрудиться, прежде" чем Гур согласился наконец посетить с ней бассейн с морской водой неподалеку от его виллы. Рита потратила полдня на выбор шапочки и купальника, а он даже не взглянул в ее сторону. Он резвился в воде, как помешанный на плавании юнец, испытывая настолько очевидное удовольствие, что Рита сделала вполне определенный вывод: существует какая-то причина, не позволяющая объекту 17-Д жить так, как он хочет. В частности, регулярно посещать бассейн, как все приверженцы плавания.
Все-таки ей удалось еще пару раз заманить его бассейном, откуда до его виллы рукой подать, и, наконец, напроситься в гости, где он не смог устоять перед чарами своего "эталона". После этого события стали развиваться быстрее. Рита стала "постоянной подружкой" Гура, хотя сведений о нем, во всяком случае интересующих ВП, почти не прибавилось. В своих отчетах она с утомительной подробностью описывала его "вкусы, пристрастия и привычки", повторяя почти во всем своих предшественниц.
Обычно они встречались днем, за несколько часов до начала представления, и проводили время либо в бассейне, либо на вилле Гура. Затем он на своей машине подвозил Риту до города. Все ее попытки повидать его в другое время ни к чему не привели.
Почти целая лента была посвящена сложнейшей шпионской аппаратуре, которой Рита с профессиональной ловкостью буквально наводнила виллу. Но и аппаратура, как ни странно, почти не помогла. Магнитофоны воспроизводили лишь шум шагов, звяканье посуды и подобные ничего не значащие звуки. Да и с кем было разговаривать Гуру, если гости к нему не ходили, роботы были из самой "молчаливой" серии, а ассистентка - глухонемой.
Каждый вечер после представления он ужинал, потом около часа в одиночестве гулял по саду, а затем скрывался в своем кабинете и выходил оттуда лишь под утро. Не было сомнений, что весь реквизит иллюзионист хранил именно там, но доступа в кабинет не было никому, включая ассистентку. Как ни изощрялась Рита, исследуя тяжелую герметическую дверь кабинета, она не смогла обнаружить на ней никаких признаков механизма, при помощи которого Гур ее открывал. Тщательный анализ кадров, зафиксировавших на микропленке этот момент, также ни к чему не привел. Ни слова. Ни одного лишнего движения. Похоже, дверь открывалась сама собой. Или это тоже был один из трюков знаменитого иллюзиониста?
Но Рита продолжала действовать. В один прекрасный день бесследно исчезла ассистентка Гура, и тот после некоторых колебаний согласился взять Риту на ее место. Это была крупная победа. Рита получила возможность бывать на вилле каждый день. Как и предшественница, она приходила теперь к двенадцати - к этому времени Гур уже обычно просыпался. Они вместе завтракали и приступали к репетиции в специально оборудованном помещении вблизи кабинета. Рита узнала секреты многих его трюков, кое-каким научилась сама, однако то главное, что интересовало ВП, по-прежнему оставалось загадкой.
Чем объяснить странное поведение "добровольцев", во время сеанса гипноза?
Были обследованы десятки зрителей - ни у одного из них не было обнаружено после сеанса каких-либо изменений в организме, равно как и в их поведении. Шампанское для опытов Рита заказывала сама и установила совершенно точно, что Гур откупоривает бутылку лишь во время сеанса на глазах у публики. Однако специальная кинокамера, нацеленная на его руки, зафиксировала нечто интересное. Всего лишь лишнее движение, повторяющееся от сеанса к сеансу. Похоже, что Гур, наполняя шампанским очередной бокал, что-то незаметно вливал туда или подсыпал.
Если это так, то каким образом заполучить хотя бы миллиграмм этого "что-то"?
Несомненно было одно: Гур хранит "это" в кабинете, иначе Рита давно бы все выяснила. И она заметила, что каждый раз перед представлением иллюзионист без всякой видимой причины заходил на несколько минут в кабинет, а когда возвращался, манжет левого рукава его рубашки чуть заметно оттопыривался. Как-то в пути их аэрокар качнуло, Рита будто бы случайно схватила Гура за левую руку выше кисти и действительно нащупала небольшой округлый предмет, видимо, прикрепленный к цепочке от часов.
Действовать чрезвычайно осторожно, чтобы не вызвать у объекта 17-Д ни малейших подозрений,-таково было строгое указание Шефа. Несколько предложенных Ритой планов были напрочь забракованы, но вот, наконец, один из них показался приемлемым - весьма грубоватый, примитивный, но зато отвечающий основному требованию - конспирации.
Дэвиду Гуру исполнилось лишь тридцать восемь и на здоровье он не жаловался, разве что совершенно не переносил духоты. Рита не раз замечала, как болезненно он реагировал на малейший недостаток кислорода в помещении. Его лицо бледнело, лоб покрывался испариной, и он спешил на воздух, опасаясь обморока, что с ним уже не раз случалось - в этом он сам как-то признался Рите.
И вот однажды Гур, как обычно, зашел в кабинет перед тем как ехать в цирк, но тут же выскочил оттуда и позвал Риту.
- Что с кондиционером? Там дышать нечем.
- Видимо, испорчен. Вызвать ремонтника?
- Некогда, и так опаздываем. Включи этот на полную мощь.
Конечно, для ремонтника времени не оставалось - все было продумано заранее до мельчайших деталей. Даже то обстоятельство, что в кабинете не было окон, должно было сыграть на этот раз свою положительную роль. Рита послушно включила кондиционер в смежной комнате, и Гур, услышав его гудение, снова ушел в кабинет, оставив дверь приоткрытой. Откуда ему было знать, что вместо кондиционера работает мощный насос, выкачивая воздух?
Рита сама начала задыхаться, спрятала под язык кислородную таблетку. Наконец, из-за двери кабинета послышался шум, будто упало что-то тяжелое. Пока все шло как надо. Рита выключила "кондиционер" и быстро вошла в кабинет - сейчас ее появление там выглядело естественным.
Как она и предполагала, иллюзионист лежал на полу без сознания. Рита мельком оглядела помещение-обычная, с деловитой строгостью обставленная комната. Никакого таинственного реквизита и вообще ничего такого, что бросилось бы в глаза, привлекло внимание с точки зрения ее профессии. Правда, она тут же подумала, что именно факт отсутствия этого "таинственного реквизита" весьма подозрителен.
Но для более детального осмотра не оставалось времени - на обморок Гура было отпущено по плану не более пяти минут. Рита склонилась над ним. На левой руке Гура, на цепочке от часов, болтался, как брелок, небольшой флакон. Рита осмотрела его, слегка нажала на пробку, и тяжелая бледно-желтая капля со слабым запахом хвои упала на дно подставленной капсулы. Одно незаметное движение - одна капля в бокал. Цвет совпадает с цветом шампанского...
Рита выдавила из флакона всего несколько капель - больше было рискованно - и запечатала капсулу. Теперь оставалось только отправить ее по месту назначения с механическим "почтовым голубем", который дежурил снаружи перед окном смежной комнаты. Прошло три минуты. Рита перевела часы Гура на пять минут назад - днем, когда часы лежали в спальне на туалетном столике, она перевела их на столько же вперед. Затем быстро прошла в смежную комнату, открыла окно. Поймав "голубя", отомкнула его "багажник", собираясь вложить туда капсулу, но услышала голос Шефа, руководящего операцией из Центра:
- Стой, что-то не так. Приборы показывают, что капсула пуста.
Рита распечатала капсулу и не поверила своим глазам. Там ничего не было!
Раздумывать над этим непредвиденным обстоятельством было некогда - свежий воздух из открытого окна наполнял помещение, и Гур мог очнуться в любую минуту. Рита вернулась в кабинет. Еще раньше она заметила на столе пузатую колбу. Догадка подтвердилась - в колбе тяжело плескалась загадочная жидкость. Видимо, из нее-то и наполнял Гур каждый вечер маленький флакон. Пробка легко отвинчивалась. Рита капнула жидкость на ладонь, и тут же на ее глазах капля испарилась, исчезла. Видимо, таким же образом жидкость испарялась из обычной посуды, сохраняясь лишь в специальных сосудах Гура. И она удерживалась в организме человека, оказывая на него определенное действие. Пусть недолгое, но ведь в каждый бокал Гур добавлял всего одну каплю! А если дозу увеличить?
Так рассудили в Центре, и Рита немедленно получила новый приказ: прижав горлышко к губам, она сделала несколько глотков. Вкуса так и не почувствовала, только остался во рту слабый запах хвои, комната качнулась - границы ее будто раздвинулись на секунду, расплылись, и тут же снова определились, еще более резко и четко.
И все. Быстрей отсюда! Рита зорко оглядела комнату. Ничего такого, что могло бы вызвать подозрения Гура. Если даже он и заметит, что жидкости в колбе стало меньше, то наверняка решит, что, почувствовав себя плохо, недостаточно завинтил пробку или же случайно пролил жидкость на пол.
Рита включила кондиционер в смежной комнате, на этот раз настоящий, распахнула все окна. Только бы он быстрей очнулся! Она несколько раз громко его окликнула.
Наконец он отозвался. Теперь все было в порядке. Если он взглянет на часы, то увидит, что обморок длился не более минуты.
- Мы опаздываем,- напомнила Рита.
Вскоре он вышел, такой же, как всегда, разве что бледнее обычного. Проходя мимо, пристально глянул на девушку, и тут Рита почувствовала...
"Мне вдруг захотелось опустить глаза. Или закрыть их. Или отвернуться. Очень странно. Мне не хотелось, чтобы он на меня смотрел. Стало жарко, участился пульс. Но потом все прошло. Мы поехали в цирк. Сейчас самочувствие нормальное. Думаю, что действие жидкости кончилось..."
Но Рита ошиблась, хотя скрупулезное медицинское обследование не зафиксировало в организме девушки никаких физиологических изменений, разве что некоторую повышенную возбудимость нервной системы. Только сама Рита могла рассказать о том, что оставалось скрытым для приборов. Теперь она сама превратилась в важнейший "объект наблюдений" и в последующих отчетах добросовестно пыталась разобраться в том, что с ней происходило. Но это удавалось ей плохо. Путаный, бессвязный лепет не имел ничего общего с конкретным анализом, которого ждали от нее в Центре. Ее мучило какое-то неосознанное беспокойство, непонятные нелепые желания, кое-какое представление о которых давали странные фразы вроде:
"Хотелось, чтобы кто-то сидел рядом и гладил меня по щеке. И чтоб его рука была теплая". Или: "Хотелось, чтоб все ушли, а я осталась сама с собой и думала как в школе над задачей... не знаю о чем", или наоборот: "Захотелось, чтобы когда я войду, все на меня смотрели, чтобы все знали, что я пришла. Хоть что-нибудь спросили. Для этого я крикнула. Теперь они смотрели, но не так..."
Вначале Рита просто бойко перечисляла свои странности, сама удивленно посмеиваясь над ними, потом, видимо, начала их анализировать, затем они стали беспокоить и мучить ее, она пыталась от них отделаться, критически осмыслить свое состояние, но не смогла. И наконец "болезнь Гура" завладела Ритой целиком.
Пока ее состояние не внушало ВП опасений, девушка по-прежнему работала у Гура. Его имя звучало в ее отчетах все чаще, но уже не само по себе, а в связи с симптомами ее болезни. Симптомы эти постепенно конкретизировались - теперь это были не просто нелепые хаотические желания. Все они так или иначе, как компасные стрелки, тянулись к одному полюсу - к Дэвиду Гуру.
Они были следствием непонятной власти, которую он вдруг обрел над нею.
Болезнь прогрессировала. Со стороны казалось, что служебное рвение Риты дошло до абсурда. Она буквально преследовала Гура, заполняя отчеты ничего не значащими бесполезными сведениями. Казалось, ей просто нужно болтать о Гуре. Что угодно, лишь бы о нем. Когда он прогонял ее, она вопреки всякому здравому смыслу караулила его на улице перед виллой. Видимо, это Гуру надоело, и Рите была дана отставка. Наверное, в ВП тоже пришли к выводу, что дальнейшее использование Риты в роли агента нецелесообразно и может принести лишь вред.
Последний отчет был сделан девушкой спустя три недели после того, как ей запретили видеть Гура,
Настроение у Риты было отличное. Она сообщила, что болезнь ее, по всей видимости, проходит, странных нелепых желаний она почти не испытывает, о Гуре не думает совершенно и с удовольствием возвращается к нормальному образу жизни...
Вот все, что мне удалось узнать. Дальнейшее я знала сама.
Что же произошло потом? Внезапный рецидив? Мне вспомнилось ее лицо в то утро.
- Если вы мне не поможете, я брошусь с крыши. Или с моста...
Я просмотрела телевизионные программки. Никаких пометок со времени последнего отчета. А ведь в те дни проходили Большие соревнования в честь открытия весенне-летнего сезона, за которыми следила даже я. Непохоже, чтобы Рите возвратилась к "нормальному образу жизни".
Я еще раз прослушала последний отчет. Бодрый, оживленный голосок. Пожалуй, даже слишком оживленный...
Стоп! Пленка с красной кассетой! Последний отчет был фальшивым. Рита каким-то образом записала голос отца, чтобы открыть "яйцо" и стереть "настоящий" отчет, в котором, видимо, наговорила лишнего. Возможно, это были мысли о смерти. Во всяком случае, нечто такое, что она решила скрыть от ВП. Она уничтожила правду и заменила ее фальшивкой, рассчитанной не то, чтобы сбить ВП с толку. Рита нарушила свой долг - невероятный поступок для агента ВП, особенно для дочери Шефа. Что же все-таки заставило ее это сделать? Неужели пресловутая жидкость давала Гуру такую власть?
Если так, то я начинала понимать, почему этот фокусник заинтересовал ВП. Но тогда чем объяснить их нежелание его немедленно арестовать? Ведь человек этот опасен для общества!
Ну что же, Дэвид Гур, можете считать, что у вас появился еще один партнер. Ингрид Кейн хочет с вами встретиться.
Перспектива поединка с Гуром настолько увлекла меня, что я почти забыла о ВП, своем реальном и ближайшем противнике. Одновременная игра на двух досках?
В комнате было совсем светло, а отчет все еще не готов. Мое состояние... Я усмехнулась. Никогда прежде я так хорошо себя не чувствовала, голова после бессонной ночи оставалась ясной и свежей. Я захлопнула "яйцо" и принялась за отчет-нужно было составить его как можно хитрее, продолжив версию "выздоровления" и в то же время оставив за собой право возможных "рецидивов". И не забыть пожаловаться на провалы в памяти.
Так закончился второй день моего эксперимента.
* * *
Около месяца я провела наверху, на территории ВП, и не без пользы. Во-первых, необходимо было изучить здешний быт, порядки, законы, сотрудников. Исподволь узнать максимум об отце, брате, короче говоря, восстановить те "провалы в памяти", которые в дальнейшем могли бы мне помешать. Я должна была стать Ритой. Той, что родилась девятнадцать лет назад в семье потомственных работников ВП, члены которой из поколения в поколение занимали там руководящие посты. Той Ритой, которая выросла здесь, на горе, окончила здесь же специальную школу. Которая знала и умела то, чего не знал и не умел никто из живущих внизу.
Во-вторых, я должна была убедить всех, и в первую очередь Шефа, в своем выздоровлении. Во всяком случае, в том, что я на пути к выздоровлению. Это было крайне важно - на каждом шагу я совершала промахи, обнаруживая злополучные "провалы", которые приписывались, естественно, моей болезни. Я невольно вела их по ложному следу. Интересно, получу ли я когда-либо за это благодарность Дэвида Гура?
А между тем подлинные симптомы "болезни Гура" и не думали исчезать. Самое забавное, что я, как и Рита, тоже не смогла бы их сформулировать. И это были уже не приступы. Это было почти всегда. Мое тело, тело Риты, продолжало жить какой-то своей жизнью, не желая повиноваться разуму, и каждый раз мне приходилось прилагать усилия, чтобы заставить его подчиниться, заставить себя казаться нормальной.
Для продолжения игры было необходимо, чтобы они потеряли ко мне всякий интерес как к "объекту наблюдения по делу Гура". Исчерпать себя как экспонат. Стать для них прежней, привычной Ритой, полноценным агентом номер 423.
Я наблюдала, прислушивалась, разузнавала, всеми возможными способами добывая, восстанавливая то, что стер в свое время мой ДИК. Помимо всего прочего, это было любопытно и в аспекте моего эксперимента. Так, например, я получила у Шефа разрешение присутствовать на занятиях спецшколы и убедилась, что усваиваю все гораздо быстрее других, будто я и в самом деле не познаю заново, а лишь восстанавливаю в памяти забытое. Рита продолжала жить во мне. И вместе с тем я отлично помнила все, что должна была помнить Ингрид Кейн. Мне пришла в голову забавная мысль: а что, если Рита настолько "восстановится", что начнет борьбу с Ингрид Кейн и в конце концов вытеснит меня по праву из принадлежащего ей тела? Но это предположение было скорее из области юмора. Рита воскресла, чтобы помогать мне. Чтобы, воскресая, тут же становиться мною. Так же как я становлюсь ею.
Мы превращались друг в друга.
Вообще я неплохо проводила время. Здесь были отличные спортивные площадки, бассейн, вкусная кухня и много молодежи. В свободные часы я от души развлекалась, наслаждаясь преимуществами второй молодости. Через день составляла отчеты - других обязанностей у меня не было. Несколько раз вызывал Шеф, заводил разговор на самые отвлеченные темы. Видимо, это была своеобразная форма проверки - он присматривался ко мне.
Однажды я попыталась спросить о Гуре - Шеф неопределенно пожал плечами и заговорил о другом. Отмолчался? Или Гур действительно больше не интересовал ВП? Не все ли равно! Важно, что он интересовал меня. Что это было - любопытство Ингрид Кейн или симптомы болезни Риты? Или то и другое? Я знала одно: мне интересно жить, поскольку меня интересует Дэвид Гур.
И вот, наконец, долгожданный момент. Медицинское обследование и специальная комиссия, где в течение двух часов мне задают самые каверзные вопросы. Я отвечаю без запинки - ни одного провала в памяти! Меня признают абсолютно здоровой, я окончательно становлюсь Ритой, полноценным агентом ВП номер 423. После этого меня вызывает Шеф. Думаю, что за новым назначением. Никогда бы не поверила, что на 128-м году жизни приобрету такую профессию. Забавно!
- Я полагаю, Рита, тебе сейчас следует немного отдохнуть. Спустись в город, развлекайся, делай, что тебе нравится. Когда понадобится, тебя вызовут.
Во мне мелькнуло подозрение - дела складывались слишком уж удачно. Но глаза Шефа смотрели спокойно и доброжелательно, а в уголках тонких губ я впервые заметила некое подобие улыбки.
- Ты свободна, Рита.
На этот раз я распрощалась с ним вполне по форме. Уже через полчаса фуникулер вез меня вниз.
- Информация о материале
- Юлия Иванова
- Категория: Лунные часы
- Просмотров: 564
Итак, вернулись мы к развилке, погрозили Сивому Мерину кулаками, а Петрова - так даже за хвост дёрнула, чтоб не врал, и пошли по дороге направо. Несколько дней шли, никуда не сворачивая. И вот однажды...
- Лес! - закричала Петрова, - Я вижу Лес!
- Это не Лес, - сказал Суховодов.
- Обман зр-рения! - поддержал его Ворон.
Петрова сказала, что у неё интуиция, а я - что мы по горло сыты её интуицией.
- Ну, и пожалуйста. Вот пройдём мимо Леса...
- Кажется, там и вправду деревья, - сказал Бедный Макар.
- Давайте глянем, что там такое, - сказала Варвара, - Одним глазочком...
Нет, всё же не зря их не берут на корабль!
Решение зависело от меня, а это хуже нет, когда от тебя ждут решения, в котором ты сам сомневаешься. И надо делать вид, что не сомневаешься.
А вдруг действительно пройдём Лес?
- Ладно, - сказал я, - Только глянем.
Подошли ближе, глянули. Само собой, оказалось, что Суховодов прав - никакой это не Лес, а просто высоченный зубчатый забор, выкрашенный зелёной краской.
- Ну, убедились?
- А может, Лес за забором? - предположила Петрова.
- Весьма вероятно, - сказал Макар
- В самом деле, - что же за забором? - поддержала Варвара.
Суховодов сказал, что ничего там нет путного и интуиция подсказывает ему уносить ноги.
- Давайте постучим в ворота и спросим, - предложила Петрова.
Мне самому было интересно - что же там за забором?
На стук никто не отозвался.
Надо влезть на забор и посмотреть, - сказала Петрова.
Лезть, разумеется, должен был "настоящий мужчина". Я полез. Влез и увидел...Ничего я не увидел. Ни домика, ни кустика, ни одной живой души, ничего такого. Голое место, обнесённое забором.
Я спрыгнул на этот странный пустырь, отпер ворота и впустил остальных.
- Ну, убедились? Где ваш Лес?
- Странно, - сказала Петрова.
- И очень даже интересно, - сказала Варвара, - Пойдём, спросим?
Мне самому было странно и интересно. Только спрашивать было некого. Пустырь и пустырь. И вдруг мне что-то послышалось.
Остальные тоже прислушались, замерли.
Откуда-то из-под земли доносилось дробное постукивание, - вроде как моторчик лодочный работал. Пригляделись - в земле железная крышка, выкрашенная под цвет почвы, замаскирована. Стали поднимать, - не поднимается. Попробовали отвернуть, - звук стал громче. Под крышкой оказалось что-то вроде норы, а в норе сидел, скорчившись, человечек, и так трясся, что у него зубы стучали как моторчик. При виде нас туземец совсем расклеился, - того гляди окачурится.
Мы спросили, чего он так боится.
- В-в-в, - сказал человечек, - В-в-вас!
Тогда мы спросили, почему он нас так боится. Мы поклялись, что у нас нет ни ножей, ни пистолетов, ни злых намерений, что мы не разбойники и не людоеды. Человечек немного успокоился, но сказал, что всё равно нас боится, потому что, во-первых, не исключено, что мы врём, то есть мы разбойники, людоеды, и у нас ножи, пистолеты и злые намерения. Во-вторых, у нас может быть при себе какое-либо другое страшное тайное оружие, неизвестное в Городе Трясунов. В третьих, мы можем быть поджигателями. В четвёртых, не исключено, что мы занесём в город страшную инфекцию, в результате чего все трясуны погибнут. Или мы вообще психи, от которых неизвестно, чего и ждать.
Мы посмеялись и сказали, что это они, скорее всего, психи, что нужны они нам, как прыщ на носу. Что мы к ним заглянули совершенно случайно, приняв зелёный забор за Лес, к которому сейчас идём.
Тут он перестал трястись и спросил:
- Что? Я не ослышался? Вы идёте к Лесу? Идёте к Лесу?!
Мы сказали, что да, идём к Лесу, и не понимаем, что тут такого страшного.
Тогда человечек закричал:
- Эй, трясуны, слышите? Они идут к Лесу и не понимают, что тут такого страшного!
Тут земля будто зашевелилась - оказалось, вокруг сотни таких же норок с завинчивающимися крышками. Оттуда выглядывали трясуны, смотрели на нас во все глаза, подпрыгивали, чтобы получше разглядеть, и снова прятались.
Человечек объяснил, что они никогда прежде не видели чудиков, Которые Идут к Лесу и не Понимают, что тут Такого Страшного. Сам он нам этого тоже объяснить не может, поскольку даже говорить боится на подобную тему, но сейчас все жители их подземного города будут "праздновать труса", и, если мы примем участие в этой церемонии, нам всё станет ясно.
- Странно, - сказала Петрова.
- И очень даже интересно, - сказала Варвара, - Мы обязательно примем участие.
- А кто боится, может нас здесь подождать, - сказала Петрова.
Это означало, что "настоящие мужчины" поплетутся за ней в это дурацкое подземелье, а ненастоящие - не поплетутся.
Макар сказал, что ни за что не позволит себе отпустить беззащи-тных девчонок одних. А Суховодов сказал, что без него все трое совсем пропадут.
А мне, честно признаться, самому было интересно. "Праздновать труса" - наверное, это что-то вроде нашего "дня железнодорожника" или "работника торговли"...
Мы спустились в норку, человечек открыл боковую дверь и по подземному коридору проводил нас в большой полутёмный зал. В центре зала возвышалось что-то вроде сцены, вокруг - скамейки. Сюда со всех подземных коридоров стекались трясуны, рассаживались на скамейках. Мы тоже сели.
Здесь было ужасно холодно и сыро.
Потом свет вовсе погас, заметались по залу зловещие сине-зелёные тени, что-то завыло, застонало, что-то выскочило на сцену и запрыгало в жутком танце.
Петрова взвизгнула и вцепилась в меня справа, Варька взвизгнула и вцепилась в меня слева. А мы с Макаром уцепились за Суховодова.
- Не бойтесь, - уговаривал Суховодов, - Это же наш знакомый Безубежденцев, что на одних подмётках семи царям служит. В Сонном Царстве усыпляет, здесь - пугает. Работа у него такая. Не бойтесь!
Но тут Петрова справа, а Варвара слева так завизжали, что я почти оглох. Посреди сцены откинулась крышка люка, и оттуда выбралось... привидение. Самое настоящее,закутанное в белый саван. А за первым привидением вылезло второе, тоже узкое и высоченное, только не белое, а зелёное. Нам шепнули, что это сам правитель города Страх и его супруга госпожа Тоска Зелёная.
- У Стр-раха глаза велики! Кар-р!
Ворон был прав. Действительно, ну и глазищи - огромные, круглые, каждое с тарелку. А рост!
- Не бойтесь, - продолжал увещевать нас Суховодов, - Это они на ходулях. Чтоб было пострашнее. А вообще-то они карлики. Да перестаньте трястись!
Куда там "перестаньте"...
- У-у-у! - завыл Страх в микрофон, - Раз, два, три...У-уу!
Если в плену у Матушки Лени я понял, что такое "сладкий" голос, то теперь я узнал, что такое голос "замогильный". По спине забегали мурашки.
- Итак, мои верные подданные, на какую тему мы праздновали труса в прошлый раз?
Подданные помалкивали.
- Так, понимаю, вы даже боитесь повторить. Госпожа Тоска Зелёная нам напомнит.
- Вы, Ваше Устрашительство, рассказывали о том, что произойдёт, если Земля вдруг перестанет вращаться.
- Вращаться вокруг своей оси, - поправил Страх, - Надо быть точными в формулировках. Все помнят эту ужасную картину? Или повторить?
- П-помним! - закричали трясуны, начиная помаленьку дрожать, - Н-не н-надо п-повторять!
- Тогда будем праздновать труса на новую тему: что произойдёт, если Земля вдруг перестанет вращаться вокруг Солнца? У-уу!
Раньше я как-то на эту тему не думал - ну, вращается Земля вокруг Солнца и вращается, закон природы, к чему бы ей останавливаться? Но оказалось, что очень даже может остановиться, и тут такое начнётся, что и податься некуда. Всем крышка. А Страх продолжал изображать картинки одну другой похлеще, - уже весь зал трясся и стучал зубами. Даже скамейки разваливались от сильной вибрации, служителям приходилось их тут же ремонтировать. Другие служители ходили по рядам с валерианкой, нашатырным спиртом и носилками, и приводили в чувство тех, кто от ужаса терял сознание.
Постепенно зал опустел. До смерти напуганные трясуны один за другим ныряли в боковые коридоры, а оттуда - в свои норы.
Мы остались наедине со Страхом.
- Значит, это вы идёте к Лесу и не понимаете, что тут такого страшного? - грозно крикнул нам Страх, - Ну так я вам расскажу-у!
- Не стоит, - сказал я, - Мы, пожалуй, пойдём.
- Р-раскажите, - шепнула Варвара, - Это д-даже очень интересно.
- Оч-чень, - кивнула Петрова, - Б-будем знать, чего б-бояться.
Глаза у обеих девчонок тоже стали большими и круглыми.
- Бояться надо всего, - проревел Страх, - В-всего, в-всегда и в-всех!
И пошёл. Про людоедов и разбойников, про эпидемии, наводнения и землетрясения, про покойников, утопленников и прочих вурдалаков. И что надо бояться друг друга и даже самих себя.
Я вообще-то не трус. Будку "Не трогать - смертельно"! сколько раз на пари трогал, "Вия" ночью на даче читал и всё такое, но тут и у меня зубы застучали, будто перекупался.
- П-пошли отсюда! - крикнул я, - Вперёд, за мной! То есть назад!
Какое там "вперёд-назад"!
- Н-никуда н-не п-пойду! Б-боюсь! Ма-ма-а!! - захныкала Петрова и бросилась в коридор. Я вдогонку. Но Петрова уже исчезла - наверное, прыгнула в какую-нибудь свободную нору. Я - снова в зал, за подмогой, и столкнулся с Бедным Макаром.
- Идите в Лес одни. Это всё я, из-за меня все несчастья! А б-будет ещё страшнее! Я в-вас погублю! П-прощайте!
Вырвался и пропал в темноте. А в зале Варвара рвалась из рук Суховодова, орала, что тоже никуда не пойдёт, что носа она уже однажды лишилась, теперь как бы не лишиться головы. Что разыскать Тайну было бы, конечно, очень интересно, но лично она никогда не жила в тёмной норе, а это, в конце концов, ещё интереснее.
- Ср-робел - пр-ропал! - каркнул Ворон, улетая в коридор, - Пуганая вор-рона куста боится!
Напрасно Суховодов уговаривал нас остановиться, а меня - что-нибудь предпринять. И тут я вспомнил про Дудку-Побудку. Дрожащими руками попытался развязать рюкзак, пальцы не слушались.
- А ну, кто у нас тут шибко храбрый? - прогудел Страх, - Вот я сейчас на него погляжу-у!
И как уставится на меня огромными круглыми глазищами, каждое с тарелку!
- Подойди. Дай сюда.
Тут я и не выдержал, - будто меня заколдовали эти глазищи. Швырнул Страху наш походный рюкзак и бегом по коридору прочь. Влетел в пустую нору, запер дверь, завинтил покрепче крышку. Сижу в темноте, дрожу, всего боюсь. Темноты боюсь, а света ещё пуще боюсь. Задохнуться боюсь и вылезти подышать боюсь. Один боюсь, с другими тоже боюсь. Спать захотел - заснуть боюсь. Есть захотел - и есть страшно. Ещё отравят!
Так и потянулись дни за днями. Сидим и дрожим. То нами Страх правит, то госпожа Тоска Зелёная. Каждый день празднуем труса на разные страшные темы. Безубежденцев к каждой теме придумывает танец пострашней.
Напугаемся до смерти - и назад по норам.
Вскоре я совсем свыкся со Страхом, будто всюжизнь сидел в тёмной норе, дрожал и праздновал труса, а ученик седьмого класса пионер Олег Качалкин, член клуба Юных Авиамоделистов - это и не про меня вовсе.
Друг с другом мы почти не общались, так как боялись друг друга. Тольтко Суховодов всё к нам приставал, уговаривал плюнуть на Страх и идти дальше искать Тайну.
Мы огрызались, что хорошо плевать тому, с кем никогда ничего не случается, кому безопасность гарантирована, а толкать других на риск - махровый эгоизм. Суховодов обижался, замолкал, и все снова разбредались по норам.
Но однажды...
В дорогу! Встань, человек, расправь плечи и иди! Пора в путь!
Дудка-Побудка! Я сразу узнал её и почувствовал, что ни капельки не боюсь. Как темно, душно и сыро в норе! Тоска зелёная...И вообще, почему я здесь торчу, когда давным-давно пора идти? И где остальные?
В дорогу! В дорогу!
Звук доносился из зала. Я бросился туда и не поверил своим глазам, потому что играл на Дудке-Побудке...сам правитель Страх!
Петрова, Варвара, Бедный Макар тоже выползли из своих нор на звук и стояли молча, как и я, ничего не понимая.
И Страх удивлённо таращился на нас огромными, каждое с тарелку, глазищами. Рядом с ним стояли Безубежденцев и Суховодов. Суховодов подбежал к нам.
- Не удивляйтесь, ребята. Это я подговорил Правителя достать из рюкзака Дудку и сыграть на ней, чтобы Безубежденцев сплясал что-нибудь новенькое. Они думали - это простая дудка, я их обманул. Возьми у него Дудку, Олег, не бойся.
А я и не боялся. Чего тут было бояться - тщедушный жалкий карлик на ходулях. Глазищи со страху огромные - наверное, сам себя боится!
- Отдай Дудку!
Страх попятился. Молча послушно отдал мне нашу Дудку-Побудку и побыстрей ретировался.
Тех, кто его не боится, он, видимо, боялся сам.
В дорогу! В дорогу!
- Айда с нами, - предложил я Безубежденцеву, - Неужели тебе не противно служить Страху?
- Кому служу, тому пляшу, - отчеканил тот, - От рожденья не имел убежденья!
- Ну, пляши, пляши. В дорогу, ребята!
- Кто идёт впер-рёд, того Стр-рах не бер-рёт! - Ворон был, как всегда, прав.
Мы побыстрей выбрались за ворота и пошли прочь из города трясунов. Нам больше не было страшно идти к Лесу. Не потому, что исчезли опасности, - их в пути хоть отбавляй. Просто теперь о них как-то не думалось. Снова спасла нас Дудка-Побудка. Если бы не она и не это самое "чувство дороги", сидеть нам навсегда по норам и дрожать. И превратились бы мы в персонажей-трясунов, а люди сочинили бы про нас разные сказки, поговорки и пословицы. Вроде того, что лучше погибнуть в дороге, чем вечно жить в плену у Страха и Тоски Зелёной.
Все радовались свободе, обнимались и пели. Мы с Петровой тоже бы не прочь были порадоваться, если бы не часы.
Наконец, она не выдержала:
- Ну?
- Одиннадцать лет, - сказал я.
- Пятнадцать да одиннадцать...Ох! Неужели столько времени прошло? Нет, тут нескольких месяцев не хватает.
- Начинаешь скрывать возраст, Петрова?
- Чтоб я ещё хоть раз остановилась...Остановлюсь - можешь меня убить.
Но убить Петрову мне пришлось бы очень скоро. Всё началось с того, что мы разбудили Беду.
- Информация о материале
- Юлия Иванова
- Категория: Дверь в потолке. Часть II
- Просмотров: 515
- Информация о материале
- Юлия Иванова
- Категория: Дверь в потолке. Часть I
- Просмотров: 532
Высшие Сценарные Курсы при Государственном Комитете по Кинематографии.
(1962 год)
НА СНИМКЕ: НА ЗАНЯТИЯХ. В ПЕРВОМ РЯДУ: ЮЛИЯ ИВАНОВА И МАКСУД ИБРАГИМБЕКОВ.
ВО ВТОРОМ РЯДУ ВТОРОЙ СЛЕВА - ИЛЬЯ АВЕРБАХ, ВАДИМ МИХАЙЛОВ И ОЛЕСЬ АДАМОВИЧ.
Тем летом 62-го, казалось, весь Дом Литераторов ринулся поступать на Высшие Сценарные Курсы, только что организованные при Министерстве культуры и Союзе работников кинематографии СССР.
Условия были шикарные – занятия в Доме Кино напротив, просмотры лучших отечественных и зарубежных фильмов плюс фантастическая по тем временам стипендия – 120 рэ.
Предполагалось набрать по нескольку человек от каждой Союзной республики, всего около пятидесяти мест. Из них москвичам, кажется, предоставлялось три.
Короче, шансов практически не было, но я всё же сдала документы и свои напечатанные работы (предварительно был отборочный творческий конкурс).
И с радостным изумлением узнала, что допущена к экзаменам.
Вначале мы должны были написать рецензию на просмотренный фильм.
Затем – прямо в зале сочинить новеллу на заданную тему, где проявилось бы твоё кинематографическое видение.
И, наконец, - собеседование, на котором следовало продемонстрировать почтеннейшей комиссии свой духовно-культурный уровень.
С рецензией было легче всего.
Нам показали запредельный фильм Файнциммера под названием “Ночь без милосердия”.
Я озаглавила работу “Фильм без милосердия” и разнесла по кочкам.
Мол, нельзя после “Баллады о солдате”, “Летят журавли” и “Мир входящему” снова потчевать продвинутого советского зрителя такой низкопробной стряпнёй о войне.
За рецензию получила “отлично”.
На следующем испытании были заданы три темы киноновелл: “Зависть”, “Ревность”, “Ночь без сна”.
Я выбрала последнюю, решив взять за основу ту реальную бессонную ночь с оголтелым командировочным Ромео, когда я героически отвергла все мыслимые и немыслимые приставания и посулы, оставшись верной мужу.
Надо было как-то встряхнуть, шокировать рецензентов, не уронив “морального облика”.
Рядом за экзаменационным столиком сидел грустный смуглый юноша и грыз ручку. Потом решительно написал:
“Небо было похоже на серую извёстку”.
Я не удержалась, прочла, скосив глаза, и стала ждать продолжения.
Он посидел минут пять, затем вышел и больше не вернулся, оставив “серую извёстку” на столе.
На обратной стороне было крупно написано: “Зависть”.
А у меня получилась, вроде бы, славная комедия.
Правда, про “телегу” я написать не успела – время вышло. Но всё равно, когда я спросила о результатах члена комиссии, знакомого своего Валю Ежова (сценариста фильма "Баллада о солдате", вместе в преферанс игрывали), тот хохотнул:
- Это где баба всю ночь динамо крутит? Вслух читали.
Что ж ты так, мужики обиделись, поставили пятёрку с минусом.
Или четвёрку с плюсом, не помню.
Всё правильно. Пятёрка по поведению, минус – за “динамо”.
Невероятно, но у меня появились шансы!
Перед последним экзаменом – собеседованием, проглотила для храбрости сразу две таблетки, которыми мама пичкала меня ещё во время студенческих сессий, потому что я всегда тряслась.
Таблетки подействовали. Я точно рассчитала момент, когда комиссия совсем сомлела от жары и республиканских кадров, и свежим ветром ворвалась к ним. Шалая и раскрасневшаяся от маминых таблеток, в небесного цвета платьице, с загорелыми руками и коленками.
С ловко загримированной физиономией и светлой начёсанной гривой – а ля Бриджитт Бардо.
Взмахнула приветственно белой сумочкой с ремешком через плечо, плюхнулась на стул и, нагло уставившись в голубые глаза Алексея Каплера, председателя комиссии, представилась:
- Юлия Иванова.
Я очень боялась, что меня спросят про Дзигу Ветрова, как предыдущего абитуриента. О котором тоже понятия не имела.
Каплер улыбнулся.
Я тогда не знала, что его теперешнюю жену тоже зовут Юлией. Поэтесса Юлия Друнина, впоследствии покончившая с собой, не выдержав развала России.
Я смотрела на него и думала, что этого человека любила дочь самого Сталина!
Ничего, симпатичный, но дочь Сталина...
Я вспомнила, как более десяти лет назад, когда отчим получил Сталинскую премию, а потом по этому роману поставили оперу и была премьера, мне показали в антракте стройную красивую девушку с гладко уложенными рыжими волосами и строгим лицом. Сказав, что это Светлана.
Рядом с ней ошивался какой-то тип, а она, скользя невидящим взглядом по нему и толпе, была настолько откровенно погружена в себя, в какой-то свой мир, не имеющий никакого отношения к данной тусовке, что я потом перед зеркалом долго играла “в Светлану”.
Пытаясь изобразить это её вызывающее: “существую лишь я и мои ощущения”.
Но у меня ничего не вышло.
- Ну и чем товарищ Иванова собирается осчастливить советский кинематограф? – спросил Каплер.
Люся Каплер.
Неужели дочь Сталина тоже звала его “Люсей”?
И тут меня понесло. Я стала выдавать самые убойные сюжеты, которые когда-либо приходили мне в голову, или услыхала от кого-то – всё подряд.
Трагические, шокирующие, смешные, абсурдные...
Трещала без умолку, пересказывая то эпизоды своих командировок, куда вошли, конечно, и съёмки в совхозе “Россия”, и урок чистописания в Буреполоме, и байка про фельетон о безобразиях в Егоровском районе.
Который при проверке оказался Егорьевским.
Назревал скандал, газета собралась писать опровержение и извиниться, под кем-то уже качалось кресло...
Как вдруг из Егоровского района бац телеграмма: “Признаём свои ошибки”.
Комиссия пересмеивалась, переглядывалась. Сдержанно улыбался изысканно-томный Маклярский, будущий директор Курсов.
Каплер выводил какие-то иероглифы на широком машинописном листе.
Сейчас спросит про Дзигу Ветрова...
И я в ужасе начала излагать свежий семейный сюжет про билеты на Баха и бутылку коньяка, зарытую в сугробе возле консерватории.
Как только дошла до “снегоочистителей”, Каплер, вытирая голубые свои глаза кончиком платка, замахал мне рукой в сторону двери.
Я растерянно замолчала, не понимая, что это значит.
- Пошла отсюда! – уже совсем грубо рявкнул кто-то из комиссии, и я выкатилась.
- Чего спрашивали? – окружили меня представители союзных республик.
А я осознаю, что ничего не спрашивали. Потому что не дала комиссии рта раскрыть.
Что же теперь будет?
Дёрнуло меня принять две таблетки!
Через несколько дней мучительного ожидания нахожу себя в списке “счастливчиков” и вскоре получаю удостоверение под номером 13.
На фото – новоиспечённая сценаристка с шалыми, подведёнными “под Бриджитт” глазами и взбитой копной светлых волос.
(1962 год)
НА СНИМКЕ: НА ЗАНЯТИЯХ. В ПЕРВОМ РЯДУ: ЮЛИЯ ИВАНОВА И МАКСУД ИБРАГИМБЕКОВ.
ВО ВТОРОМ РЯДУ ВТОРОЙ СЛЕВА - ИЛЬЯ АВЕРБАХ, ВАДИМ МИХАЙЛОВ И ОЛЕСЬ АДАМОВИЧ.
Тем летом 62-го, казалось, весь Дом Литераторов ринулся поступать на Высшие Сценарные Курсы, только что организованные при Министерстве культуры и Союзе работников кинематографии СССР.
Условия были шикарные – занятия в Доме Кино напротив, просмотры лучших отечественных и зарубежных фильмов плюс фантастическая по тем временам стипендия – 120 рэ.
Предполагалось набрать по нескольку человек от каждой Союзной республики, всего около пятидесяти мест. Из них москвичам, кажется, предоставлялось три.
Короче, шансов практически не было, но я всё же сдала документы и свои напечатанные работы (предварительно был отборочный творческий конкурс).
И с радостным изумлением узнала, что допущена к экзаменам.
Вначале мы должны были написать рецензию на просмотренный фильм.
Затем – прямо в зале сочинить новеллу на заданную тему, где проявилось бы твоё кинематографическое видение.
И, наконец, - собеседование, на котором следовало продемонстрировать почтеннейшей комиссии свой духовно-культурный уровень.
С рецензией было легче всего.
Нам показали запредельный фильм Файнциммера под названием “Ночь без милосердия”.
Я озаглавила работу “Фильм без милосердия” и разнесла по кочкам.
Мол, нельзя после “Баллады о солдате”, “Летят журавли” и “Мир входящему” снова потчевать продвинутого советского зрителя такой низкопробной стряпнёй о войне.
За рецензию получила “отлично”.
На следующем испытании были заданы три темы киноновелл: “Зависть”, “Ревность”, “Ночь без сна”.
Я выбрала последнюю, решив взять за основу ту реальную бессонную ночь с оголтелым командировочным Ромео, когда я героически отвергла все мыслимые и немыслимые приставания и посулы, оставшись верной мужу.
Надо было как-то встряхнуть, шокировать рецензентов, не уронив “морального облика”.
Рядом за экзаменационным столиком сидел грустный смуглый юноша и грыз ручку. Потом решительно написал:
“Небо было похоже на серую извёстку”.
Я не удержалась, прочла, скосив глаза, и стала ждать продолжения.
Он посидел минут пять, затем вышел и больше не вернулся, оставив “серую извёстку” на столе.
На обратной стороне было крупно написано: “Зависть”.
А у меня получилась, вроде бы, славная комедия.
Правда, про “телегу” я написать не успела – время вышло. Но всё равно, когда я спросила о результатах члена комиссии, знакомого своего Валю Ежова (сценариста фильма "Баллада о солдате", вместе в преферанс игрывали), тот хохотнул:
- Это где баба всю ночь динамо крутит? Вслух читали.
Что ж ты так, мужики обиделись, поставили пятёрку с минусом.
Или четвёрку с плюсом, не помню.
Всё правильно. Пятёрка по поведению, минус – за “динамо”.
Невероятно, но у меня появились шансы!
Перед последним экзаменом – собеседованием, проглотила для храбрости сразу две таблетки, которыми мама пичкала меня ещё во время студенческих сессий, потому что я всегда тряслась.
Таблетки подействовали. Я точно рассчитала момент, когда комиссия совсем сомлела от жары и республиканских кадров, и свежим ветром ворвалась к ним. Шалая и раскрасневшаяся от маминых таблеток, в небесного цвета платьице, с загорелыми руками и коленками.
С ловко загримированной физиономией и светлой начёсанной гривой – а ля Бриджитт Бардо.
Взмахнула приветственно белой сумочкой с ремешком через плечо, плюхнулась на стул и, нагло уставившись в голубые глаза Алексея Каплера, председателя комиссии, представилась:
- Юлия Иванова.
Я очень боялась, что меня спросят про Дзигу Ветрова, как предыдущего абитуриента. О котором тоже понятия не имела.
Каплер улыбнулся.
Я тогда не знала, что его теперешнюю жену тоже зовут Юлией. Поэтесса Юлия Друнина, впоследствии покончившая с собой, не выдержав развала России.
Я смотрела на него и думала, что этого человека любила дочь самого Сталина!
Ничего, симпатичный, но дочь Сталина...
Я вспомнила, как более десяти лет назад, когда отчим получил Сталинскую премию, а потом по этому роману поставили оперу и была премьера, мне показали в антракте стройную красивую девушку с гладко уложенными рыжими волосами и строгим лицом. Сказав, что это Светлана.
Рядом с ней ошивался какой-то тип, а она, скользя невидящим взглядом по нему и толпе, была настолько откровенно погружена в себя, в какой-то свой мир, не имеющий никакого отношения к данной тусовке, что я потом перед зеркалом долго играла “в Светлану”.
Пытаясь изобразить это её вызывающее: “существую лишь я и мои ощущения”.
Но у меня ничего не вышло.
- Ну и чем товарищ Иванова собирается осчастливить советский кинематограф? – спросил Каплер.
Люся Каплер.
Неужели дочь Сталина тоже звала его “Люсей”?
И тут меня понесло. Я стала выдавать самые убойные сюжеты, которые когда-либо приходили мне в голову, или услыхала от кого-то – всё подряд.
Трагические, шокирующие, смешные, абсурдные...
Трещала без умолку, пересказывая то эпизоды своих командировок, куда вошли, конечно, и съёмки в совхозе “Россия”, и урок чистописания в Буреполоме, и байка про фельетон о безобразиях в Егоровском районе.
Который при проверке оказался Егорьевским.
Назревал скандал, газета собралась писать опровержение и извиниться, под кем-то уже качалось кресло...
Как вдруг из Егоровского района бац телеграмма: “Признаём свои ошибки”.
Комиссия пересмеивалась, переглядывалась. Сдержанно улыбался изысканно-томный Маклярский, будущий директор Курсов.
Каплер выводил какие-то иероглифы на широком машинописном листе.
Сейчас спросит про Дзигу Ветрова...
И я в ужасе начала излагать свежий семейный сюжет про билеты на Баха и бутылку коньяка, зарытую в сугробе возле консерватории.
Как только дошла до “снегоочистителей”, Каплер, вытирая голубые свои глаза кончиком платка, замахал мне рукой в сторону двери.
Я растерянно замолчала, не понимая, что это значит.
- Пошла отсюда! – уже совсем грубо рявкнул кто-то из комиссии, и я выкатилась.
- Чего спрашивали? – окружили меня представители союзных республик.
А я осознаю, что ничего не спрашивали. Потому что не дала комиссии рта раскрыть.
Что же теперь будет?
Дёрнуло меня принять две таблетки!
Через несколько дней мучительного ожидания нахожу себя в списке “счастливчиков” и вскоре получаю удостоверение под номером 13.
На фото – новоиспечённая сценаристка с шалыми, подведёнными “под Бриджитт” глазами и взбитой копной светлых волос.
- Информация о материале
- Юлия Иванова
- Категория: Дверь в потолке. Часть II
- Просмотров: 499
“Изания – выход”
Часть 5
(Приложение для тех, кто не в курсе Проекта или не понял.
У остальных автор просит прощения за неизбежные повторы)
ТРИ "ЗА" И РУССКАЯ ИДЕЯ.
В Изании исчезнет извечная вражда между богатыми и бедными, между трудом и капиталом.
Её принцип – каждый должен иметь всё необходимое для успешной деятельности: писатель – рабочий кабинет, композитор – рояль, учёный – лабораторию, сантехник – набор инструментов.
Но это совершенно не означает, что банкир должен питаться осетриной и зернистой икрой, а уборщица – баклажанной или килькой. Все должны питаться полноценно, согласно особенностям организма и индивидуальным рекомендациям компьютерных тестов.
Такие тесты и рекомендации (не только по вопросам здоровья и питания) каждый изанин сможет проходить регулярно.
Заинтересованность материальную заменит духовная.
Осуществится бескровная революция сознания – не нажиться, попировать или возвыситься, тем самым лишь умножив “долги”, но успеть вернуть их, исполнив предназначение.
Русская идея тем и велика, что она вселенская.
И если Россия – сердце в организме человечества, то сила и могущество этого сердца всегда заключались в том, что оно живило и одухотворяло весь зажиревший падший мир.
Даже когда держало его на строгой цепи и диете или сотрясало “революционными кризами” и войнами.
Чтоб “землю в Гренаде крестьянам отдать”...
Даст Бог, и до наших и не наших президентов дойдёт, что “национальная идея” – не конкуренция, не иссушающая борьба народов друг с другом за место под солнцем, а взаимодополнение и взаимовыручка, без которых человечеству на общей земле не выжить.
“И перекуют мечи свои на орала, и копья свои – на серпы”.
Но надежд на появление таких государственных лидеров мало, поэтому путь Изании - от личности к личности.
Опираясь на лучшее в человеке, на его “богоподобие”, отделив тем самым человеколюбие от греха человекоугодия - отобрать тех, поначалу немногих, кому предстоит образовать новый Союз.
Ведь штабы (горячие линии) Изании можно организовывать повсюду, решая насущные проблемы как на местном, так и глобальном уровне, при помощи самых современных средств связи “всех со всеми” (но в рамках самостоятельной защищённой системы), о чём говорилось выше.
Дело в том, что впервые в истории эти мобильные средства наконец-то позволяют “выйти из Вавилона” не отдельным монашествующим отшельникам, а простым мирянам.
Причём не в одиночку, а как приказано в “Откровении”:
“Выйди от неё, народ Мой”.
Не через подвиг “отцов-пустынников” или бегство в очередной “Китеж”, а с помощью компьютерной мыши, кнопок мобильника, пейджера или обычного телефона.
“Дабы скорей узреть, оставя те места,
Спасенья верный путь и тесные врата”.
(А.С.Пушкин, Странник, 1835 г.)
И “те места” оставлять не понадобится.
Тем более что каждый человек высшим промыслом посылается в этот мир в определённое место (страну) и в определённую историческую эпоху для исполнения вполне определённой личной сверхзадачи (предназначения) в русле общего замысла.
Добровольное разделение человечества на право получить или отвергнуть “билет в вечность” тоже входит в исторический Замысел.
“Широкому” пути падшего мира (“похоть плоти, похоть очей и гордость житейская”), что в переводе означает: “хочу здесь пировать, обладать и властвовать”, противостоит “тесный”: (“хочу вернуть долг Творцу, исполнив предназначение”).
Олицетворением первого пути является старуха из пушкинской сказки с её итоговым разбитым корытом.
“Исполни Закон” (Замысел, Заповедь об отношении к ближнему).
Замысел, Завет (Закон), Заповедь...
Эти три “ЗА” восходят к образу Святой Троицы, Единосущной и Нераздельной.
От Предвечного Совета и Ветхого Завета – к Новозаветной заповеди: “Да любите друг друга”.
К Откровению человекам, что “Бог есть Любовь” - об изначальном и конечном всеединстве в Царстве. Где Отец ждёт всех детей, свободно отрёкшихся от гордого и жадного зверя в себе, врага Дому Отца, куда “не войдёт ничто нечистое”.
Человеческая единица, о которой Маяковский сказал, что она “вздор и ноль”, становится великой и могущественной Единницей, если добавить к ней всего лишь одно утерянное первородным грехом “Н”, обозначающее “Небо”.
Разумеется, в духовном понимании.
* * *
СВОБОДА ИЛИ ОТВЯЗАННОСТЬ?
Исполни Закон Неба.
Накорми, одень, дай крышу над головой, излечи, ободри, поставь на ноги, наставь отчаявшегося на путь.
Иными словами, спаси, умножив жатву Господню.
Всё это – Изания , союз единомышленников, ставящих повеление Неба превыше рукотворных кодексов падшего мира, которые, как известно, “что дышло”.
Ну а на житейский язык принцип построения Изании переводится весьма буднично:
“Вы – мне, я – вам”.
Эта формула, как уже подчёркивалось неоднократно, - способ существования всех составляющих любого живого организма, гарантирующая бесконечный выигрыш каждому, кто ей следует.
Я, малая клетка, добросовестно исполняя свою специфическую функцию, работая “на всех”, получаю взамен всё необходимое от многих тысяч других клеток, работающих на жизнь Целого, а значит, и на меня.
Выигрыш – бесконечно велик, однако такая система возможна лишь при условии, что все участвующие соблюдают единые правила “игры”.
В земных масштабах приверженцы “тесного пути” обычно насильственно сбивались с него на погибельную “большую дорогу” очередными “кратами”, захватившими в данный момент власть.
Плутократами, демократами, бюрократами, партократами, автократами или даже теократами, пытавшимися саму Рыбку Золотую заставить служить у них “на посылках”.
“Благодетелей” при этом ещё и требовалось благодарить за очередное “освобождение” - под дулом пистолета, железного кулака или княжеского указа.
“Его величество капитал” сменялся “булыжником пролетариата”, которым размахивал уже новый “всенародно избранный” с сонмом прилипал-чиновников.
Горький удел всегда плясать под чужую, вернее, “чуждую” дудку, отдавая “богово кесарю” и делаясь “рабами человеков”.
Печально усмехался по этому поводу ещё незабвенный Александр Сергеевич (“Не дорого ценю я громкие права”):
Я не ропщу о том, что отказали боги
Мне в сладкой участи оспоривать налоги
Или мешать царям друг с другом воевать;
И мало горя мне, свободно ли печать
Морочит олухов, иль чуткая цензура
В журнальных замыслах стесняет балагура.
Всё это, видите ль, слова, слова, слова.
Иные, лучшие мне дороги права;
Иная, лучшая потребна мне свобода:
Зависеть от царей, зависеть от народа –
Не всё ли нам равно?
Его предшественник и тёзка тоже роптал:
- Служить бы рад - прислуживаться тошно.
Попытки вырваться из порочного круга, объединяясь во всевозможные утопические общины (о монашествующих речь не идёт) – обычно заканчивались крахом.
“Утопии” оказывались раздавленными или внешним врагом (стоящей у власти “кратией”), или внутренним - бытовыми склоками и несовместимостью людей, вынужденных селиться вместе.
Хотя человеку просто достаточно “служить” - данными Богом талантами и любимым делом, каждому на своём месте, исполняя заповедь.
Хватит с него и живущей под одной крышей родни – впрочем, и здесь приоритет следует отдавать не родовым, а высшим ценностям:
“И враги человеку - домашние его. Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня”.
Подвергаться же дополнительным искушениям недостатками, слабостями и вредными привычками людей незнакомых, пусть даже единомышленников, искусственно скованных с тобой “единой цепью” и “мелким бесом” бытовухи, редко кому по силам.
Невозможно представить себе ловеласа Александра Сергеевича, игрока Фёдора Михайловича и крутого моралиста Льва Николаевича позднего периода, мирно уживающихся на одной лестничной площадке или в одном доме творчества.
Даже святые порой не выдерживали искушений совместного монастырского бытия и удирали “в затвор”.
Изания полагает, что личные грехи – предмет твоей сугубо тайной исповеди перед Богом и Его Церковью (или собственной совестью).
В эти дебри посторонним лучше не вламываться при условии соблюдения “грешником” определённой этической конспирации – не послужи соблазном.
То есть - “грех в подполье”, может быть, лучше всего в персонально-виртуальное:
“Изания предупреждает, что производимые вами действия вредят вашему телесному и духовному здравию”.
Принципы построения Изании не изолируют от мира - просто вы сможете общаться “вживую” лишь по обоюдному расположению.
Освобождая друг друга от искушений осуждать и вторгаться, назойливо пытаясь исправить то, что тебе неподвластно и вообще не имеет прямого отношения к делу.
Лучше тайна исповеди, чем фарисейское вычёркивание человека из Союза Взаимопомощи только потому, что он выпивает лишнюю рюмку, чересчур часто меняет наряды или привязанности.
Изания даст возможность, не ведая о соломинке в чужом глазу, уделить больше времени извлечению “бревна” из собственного ока, отделит “пшеницу” от “плевел” раздражающих бытовых мелочей, освободив время и нервы для главного.
В конце концов Чайковский для нас – создатель Первого концерта и “Лебединого озера”, а не извращенец, которому место в аду.
Если бы мы не имели установку свыше видеть в человеке прежде всего его светлую сторону, Чайковский остался бы в народной памяти просто развратником, да и не он один.
И не было бы в мире не только “Лебединого озера”, но и ещё много чего хорошего.
Таким образом, современные мобильные средства связи впервые предоставляют шанс “оппозиции” свободно и легко объединиться “миром”.
Не “стенка против стенки” на почве территориальной, классовой или национальной вражды, что даже в случае победы рано или поздно обречено на провал, так как несёт в себе бациллу насилия над побеждённой стороной с ответной жаждой реванша.
Изания - союз сердец, настроенных на единую волну объединяющего их Закона Неба.
* * *
“МОИ ОВЦЫ СЛЫШАТ МОЙ ГОЛОС”.
Подлинная свобода дарована Творцом, и никакой кесарь не в силах её отнять, потому что она, как и ведение о Царствии, “внутри нас”.
В конце концов, всегда остаётся право отдать жизнь за свой выбор.
Но свобода на земле начинается тогда, когда каждой личности предоставлена реальная возможность осуществить её на деле, двигаясь, восходя по избранному пути.
Изания - именно такой выход для противников нынешней порочной цивилизации, предлагающей, кроме перспективы физического и духовного умирания, лишь альтернативу “двух зол” - принять печать зверя или примкнуть к террористическому интернационалу.
Изания – мирный выход для ограбленных, униженных, невостребованных и предоставленных самим себе.
И для тех, кто, всё вроде бы имея, понимает, что “так жить нельзя”.
Что “всё не так, ребята”.
Изания исходит из того, что “основным инстинктом” в человеке является отнюдь не продолжение рода, а самоутверждение:
“Я сказал: вы - боги, и сыны Вышнего все вы”.
Надо только отличать самоутверждение “в Боге” (любящие Отца наследники Его дела) от сатанинской гордой “свободы от Бога” и Его Закона с “демократическим” лозунгом: “Запрещается запрещать”.
Когда человек вынужден в обмен на хлеб насущный служить “отвязанным” верхам, продавая тело, таланты и душу. Питать чужие грехи и страсти, культивирующие в человеке личину зверя, тёмную сторону падшего естества.
Реализация, как известно, зависит от спроса.
Разве отдавать свои силы и таланты всем этим сомнительным непотребным “бизнесам”, вскармливая пусть чужой грех, не означает умножать собственный?
И причём тут свобода?
Подчинение даже избранному “демократическим путём” большинству отнюдь не бесспорно. Как известно, Христос был их голосами осуждён на казнь.
Предсказано, что так изберут и Зверя.
“Не следуй за большинством на зло”, - предупреждает Писание.
Но подобная практика длилась веками, независимо от того, какой строй на дворе.
Некоторым исключением был разве что Советский Союз.
Но на деле опять же навязанные разношёрстному обществу “господ-товарищей” обязательные правила игры, пусть по идее прекрасной и справедливой, с первых же мгновений породили шулеров, которые, начав с кражи ладьи, в конце концов, просто опрокинули доску.
Удивительно, что этому всенародному противостоянию царству Маммоны всё же удалось продержаться почти три четверти века.
Оно, это противостояние, в определённые моменты советской истории было воистину массовым и свободным.
Что же нам делать теперь, как жить дальше?
Неужто продолжать волей-неволей участвовать в свальном грехе и кровавых разборках из-за собственности, продавая тело и душу за горсть объедков с барского стола?
Твой выбор служения - Богу или Маммоне.
Изания предоставит реальную возможность отдавать всё лучшее в тебе - силы, способности и “души прекрасные порывы” тем, кто нуждается именно в них для осуществления таких же добрых и высоких целей.
И получать взамен недостающее от других.
Этот процесс должен стать не просто отдельными проявлениями взаимного милосердия, а образом жизни, как нам и заповедано.
Именно таким представляется общество Будущего Века, но на земле оно никогда не будет полностью построено.
Потому что в самом процессе ежеминутного отделения “пшеницы от плевел” - смысл исторического времени, отбирающего “зерна” для грядущего сева в Вечности.
“С Богом” тот, кто интуитивно или осознанно стремится достичь и желает другим – мира с самим собой, с людьми и Небом, исполнения Предназначения, то есть “билета в Вечность”.
На духовном языке это называется “жаждой подлинного бытия”.
Цель Изании – превратить человека, раба родовой необходимости, где труд - наказание падшему Адаму: (“проклята земля за тебя; со скорбию будешь питаться от неё во все дни жизни твоей”) - в сына, вернувшегося к Отцу после долгих мытарств.
В наследника “по образу и подобию” (“не раб, а сын наследует Царство”).
В сотворца Творцу, желающего “послужить” Ему, а не приумножить долги, оставив после себя лишь гору отходов, кладбище загубленных жизней да цепь нереализованных нулей на счету, символизирующих вечное банкротство.
В хозяина 7-го дня творения, когда Господь “почил от трудов”, завещав человеку возделывать, хранить и творчески обустраивать землю.
Тем самым восходя к 8-му дню Будущего века.
Часть 5
(Приложение для тех, кто не в курсе Проекта или не понял.
У остальных автор просит прощения за неизбежные повторы)
ТРИ "ЗА" И РУССКАЯ ИДЕЯ.
В Изании исчезнет извечная вражда между богатыми и бедными, между трудом и капиталом.
Её принцип – каждый должен иметь всё необходимое для успешной деятельности: писатель – рабочий кабинет, композитор – рояль, учёный – лабораторию, сантехник – набор инструментов.
Но это совершенно не означает, что банкир должен питаться осетриной и зернистой икрой, а уборщица – баклажанной или килькой. Все должны питаться полноценно, согласно особенностям организма и индивидуальным рекомендациям компьютерных тестов.
Такие тесты и рекомендации (не только по вопросам здоровья и питания) каждый изанин сможет проходить регулярно.
Заинтересованность материальную заменит духовная.
Осуществится бескровная революция сознания – не нажиться, попировать или возвыситься, тем самым лишь умножив “долги”, но успеть вернуть их, исполнив предназначение.
Русская идея тем и велика, что она вселенская.
И если Россия – сердце в организме человечества, то сила и могущество этого сердца всегда заключались в том, что оно живило и одухотворяло весь зажиревший падший мир.
Даже когда держало его на строгой цепи и диете или сотрясало “революционными кризами” и войнами.
Чтоб “землю в Гренаде крестьянам отдать”...
Даст Бог, и до наших и не наших президентов дойдёт, что “национальная идея” – не конкуренция, не иссушающая борьба народов друг с другом за место под солнцем, а взаимодополнение и взаимовыручка, без которых человечеству на общей земле не выжить.
“И перекуют мечи свои на орала, и копья свои – на серпы”.
Но надежд на появление таких государственных лидеров мало, поэтому путь Изании - от личности к личности.
Опираясь на лучшее в человеке, на его “богоподобие”, отделив тем самым человеколюбие от греха человекоугодия - отобрать тех, поначалу немногих, кому предстоит образовать новый Союз.
Ведь штабы (горячие линии) Изании можно организовывать повсюду, решая насущные проблемы как на местном, так и глобальном уровне, при помощи самых современных средств связи “всех со всеми” (но в рамках самостоятельной защищённой системы), о чём говорилось выше.
Дело в том, что впервые в истории эти мобильные средства наконец-то позволяют “выйти из Вавилона” не отдельным монашествующим отшельникам, а простым мирянам.
Причём не в одиночку, а как приказано в “Откровении”:
“Выйди от неё, народ Мой”.
Не через подвиг “отцов-пустынников” или бегство в очередной “Китеж”, а с помощью компьютерной мыши, кнопок мобильника, пейджера или обычного телефона.
“Дабы скорей узреть, оставя те места,
Спасенья верный путь и тесные врата”.
(А.С.Пушкин, Странник, 1835 г.)
И “те места” оставлять не понадобится.
Тем более что каждый человек высшим промыслом посылается в этот мир в определённое место (страну) и в определённую историческую эпоху для исполнения вполне определённой личной сверхзадачи (предназначения) в русле общего замысла.
Добровольное разделение человечества на право получить или отвергнуть “билет в вечность” тоже входит в исторический Замысел.
“Широкому” пути падшего мира (“похоть плоти, похоть очей и гордость житейская”), что в переводе означает: “хочу здесь пировать, обладать и властвовать”, противостоит “тесный”: (“хочу вернуть долг Творцу, исполнив предназначение”).
Олицетворением первого пути является старуха из пушкинской сказки с её итоговым разбитым корытом.
“Исполни Закон” (Замысел, Заповедь об отношении к ближнему).
Замысел, Завет (Закон), Заповедь...
Эти три “ЗА” восходят к образу Святой Троицы, Единосущной и Нераздельной.
От Предвечного Совета и Ветхого Завета – к Новозаветной заповеди: “Да любите друг друга”.
К Откровению человекам, что “Бог есть Любовь” - об изначальном и конечном всеединстве в Царстве. Где Отец ждёт всех детей, свободно отрёкшихся от гордого и жадного зверя в себе, врага Дому Отца, куда “не войдёт ничто нечистое”.
Человеческая единица, о которой Маяковский сказал, что она “вздор и ноль”, становится великой и могущественной Единницей, если добавить к ней всего лишь одно утерянное первородным грехом “Н”, обозначающее “Небо”.
Разумеется, в духовном понимании.
* * *
СВОБОДА ИЛИ ОТВЯЗАННОСТЬ?
Исполни Закон Неба.
Накорми, одень, дай крышу над головой, излечи, ободри, поставь на ноги, наставь отчаявшегося на путь.
Иными словами, спаси, умножив жатву Господню.
Всё это – Изания , союз единомышленников, ставящих повеление Неба превыше рукотворных кодексов падшего мира, которые, как известно, “что дышло”.
Ну а на житейский язык принцип построения Изании переводится весьма буднично:
“Вы – мне, я – вам”.
Эта формула, как уже подчёркивалось неоднократно, - способ существования всех составляющих любого живого организма, гарантирующая бесконечный выигрыш каждому, кто ей следует.
Я, малая клетка, добросовестно исполняя свою специфическую функцию, работая “на всех”, получаю взамен всё необходимое от многих тысяч других клеток, работающих на жизнь Целого, а значит, и на меня.
Выигрыш – бесконечно велик, однако такая система возможна лишь при условии, что все участвующие соблюдают единые правила “игры”.
В земных масштабах приверженцы “тесного пути” обычно насильственно сбивались с него на погибельную “большую дорогу” очередными “кратами”, захватившими в данный момент власть.
Плутократами, демократами, бюрократами, партократами, автократами или даже теократами, пытавшимися саму Рыбку Золотую заставить служить у них “на посылках”.
“Благодетелей” при этом ещё и требовалось благодарить за очередное “освобождение” - под дулом пистолета, железного кулака или княжеского указа.
“Его величество капитал” сменялся “булыжником пролетариата”, которым размахивал уже новый “всенародно избранный” с сонмом прилипал-чиновников.
Горький удел всегда плясать под чужую, вернее, “чуждую” дудку, отдавая “богово кесарю” и делаясь “рабами человеков”.
Печально усмехался по этому поводу ещё незабвенный Александр Сергеевич (“Не дорого ценю я громкие права”):
Я не ропщу о том, что отказали боги
Мне в сладкой участи оспоривать налоги
Или мешать царям друг с другом воевать;
И мало горя мне, свободно ли печать
Морочит олухов, иль чуткая цензура
В журнальных замыслах стесняет балагура.
Всё это, видите ль, слова, слова, слова.
Иные, лучшие мне дороги права;
Иная, лучшая потребна мне свобода:
Зависеть от царей, зависеть от народа –
Не всё ли нам равно?
Его предшественник и тёзка тоже роптал:
- Служить бы рад - прислуживаться тошно.
Попытки вырваться из порочного круга, объединяясь во всевозможные утопические общины (о монашествующих речь не идёт) – обычно заканчивались крахом.
“Утопии” оказывались раздавленными или внешним врагом (стоящей у власти “кратией”), или внутренним - бытовыми склоками и несовместимостью людей, вынужденных селиться вместе.
Хотя человеку просто достаточно “служить” - данными Богом талантами и любимым делом, каждому на своём месте, исполняя заповедь.
Хватит с него и живущей под одной крышей родни – впрочем, и здесь приоритет следует отдавать не родовым, а высшим ценностям:
“И враги человеку - домашние его. Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня”.
Подвергаться же дополнительным искушениям недостатками, слабостями и вредными привычками людей незнакомых, пусть даже единомышленников, искусственно скованных с тобой “единой цепью” и “мелким бесом” бытовухи, редко кому по силам.
Невозможно представить себе ловеласа Александра Сергеевича, игрока Фёдора Михайловича и крутого моралиста Льва Николаевича позднего периода, мирно уживающихся на одной лестничной площадке или в одном доме творчества.
Даже святые порой не выдерживали искушений совместного монастырского бытия и удирали “в затвор”.
Изания полагает, что личные грехи – предмет твоей сугубо тайной исповеди перед Богом и Его Церковью (или собственной совестью).
В эти дебри посторонним лучше не вламываться при условии соблюдения “грешником” определённой этической конспирации – не послужи соблазном.
То есть - “грех в подполье”, может быть, лучше всего в персонально-виртуальное:
“Изания предупреждает, что производимые вами действия вредят вашему телесному и духовному здравию”.
Принципы построения Изании не изолируют от мира - просто вы сможете общаться “вживую” лишь по обоюдному расположению.
Освобождая друг друга от искушений осуждать и вторгаться, назойливо пытаясь исправить то, что тебе неподвластно и вообще не имеет прямого отношения к делу.
Лучше тайна исповеди, чем фарисейское вычёркивание человека из Союза Взаимопомощи только потому, что он выпивает лишнюю рюмку, чересчур часто меняет наряды или привязанности.
Изания даст возможность, не ведая о соломинке в чужом глазу, уделить больше времени извлечению “бревна” из собственного ока, отделит “пшеницу” от “плевел” раздражающих бытовых мелочей, освободив время и нервы для главного.
В конце концов Чайковский для нас – создатель Первого концерта и “Лебединого озера”, а не извращенец, которому место в аду.
Если бы мы не имели установку свыше видеть в человеке прежде всего его светлую сторону, Чайковский остался бы в народной памяти просто развратником, да и не он один.
И не было бы в мире не только “Лебединого озера”, но и ещё много чего хорошего.
Таким образом, современные мобильные средства связи впервые предоставляют шанс “оппозиции” свободно и легко объединиться “миром”.
Не “стенка против стенки” на почве территориальной, классовой или национальной вражды, что даже в случае победы рано или поздно обречено на провал, так как несёт в себе бациллу насилия над побеждённой стороной с ответной жаждой реванша.
Изания - союз сердец, настроенных на единую волну объединяющего их Закона Неба.
* * *
“МОИ ОВЦЫ СЛЫШАТ МОЙ ГОЛОС”.
Подлинная свобода дарована Творцом, и никакой кесарь не в силах её отнять, потому что она, как и ведение о Царствии, “внутри нас”.
В конце концов, всегда остаётся право отдать жизнь за свой выбор.
Но свобода на земле начинается тогда, когда каждой личности предоставлена реальная возможность осуществить её на деле, двигаясь, восходя по избранному пути.
Изания - именно такой выход для противников нынешней порочной цивилизации, предлагающей, кроме перспективы физического и духовного умирания, лишь альтернативу “двух зол” - принять печать зверя или примкнуть к террористическому интернационалу.
Изания – мирный выход для ограбленных, униженных, невостребованных и предоставленных самим себе.
И для тех, кто, всё вроде бы имея, понимает, что “так жить нельзя”.
Что “всё не так, ребята”.
Изания исходит из того, что “основным инстинктом” в человеке является отнюдь не продолжение рода, а самоутверждение:
“Я сказал: вы - боги, и сыны Вышнего все вы”.
Надо только отличать самоутверждение “в Боге” (любящие Отца наследники Его дела) от сатанинской гордой “свободы от Бога” и Его Закона с “демократическим” лозунгом: “Запрещается запрещать”.
Когда человек вынужден в обмен на хлеб насущный служить “отвязанным” верхам, продавая тело, таланты и душу. Питать чужие грехи и страсти, культивирующие в человеке личину зверя, тёмную сторону падшего естества.
Реализация, как известно, зависит от спроса.
Разве отдавать свои силы и таланты всем этим сомнительным непотребным “бизнесам”, вскармливая пусть чужой грех, не означает умножать собственный?
И причём тут свобода?
Подчинение даже избранному “демократическим путём” большинству отнюдь не бесспорно. Как известно, Христос был их голосами осуждён на казнь.
Предсказано, что так изберут и Зверя.
“Не следуй за большинством на зло”, - предупреждает Писание.
Но подобная практика длилась веками, независимо от того, какой строй на дворе.
Некоторым исключением был разве что Советский Союз.
Но на деле опять же навязанные разношёрстному обществу “господ-товарищей” обязательные правила игры, пусть по идее прекрасной и справедливой, с первых же мгновений породили шулеров, которые, начав с кражи ладьи, в конце концов, просто опрокинули доску.
Удивительно, что этому всенародному противостоянию царству Маммоны всё же удалось продержаться почти три четверти века.
Оно, это противостояние, в определённые моменты советской истории было воистину массовым и свободным.
Что же нам делать теперь, как жить дальше?
Неужто продолжать волей-неволей участвовать в свальном грехе и кровавых разборках из-за собственности, продавая тело и душу за горсть объедков с барского стола?
Твой выбор служения - Богу или Маммоне.
Изания предоставит реальную возможность отдавать всё лучшее в тебе - силы, способности и “души прекрасные порывы” тем, кто нуждается именно в них для осуществления таких же добрых и высоких целей.
И получать взамен недостающее от других.
Этот процесс должен стать не просто отдельными проявлениями взаимного милосердия, а образом жизни, как нам и заповедано.
Именно таким представляется общество Будущего Века, но на земле оно никогда не будет полностью построено.
Потому что в самом процессе ежеминутного отделения “пшеницы от плевел” - смысл исторического времени, отбирающего “зерна” для грядущего сева в Вечности.
“С Богом” тот, кто интуитивно или осознанно стремится достичь и желает другим – мира с самим собой, с людьми и Небом, исполнения Предназначения, то есть “билета в Вечность”.
На духовном языке это называется “жаждой подлинного бытия”.
Цель Изании – превратить человека, раба родовой необходимости, где труд - наказание падшему Адаму: (“проклята земля за тебя; со скорбию будешь питаться от неё во все дни жизни твоей”) - в сына, вернувшегося к Отцу после долгих мытарств.
В наследника “по образу и подобию” (“не раб, а сын наследует Царство”).
В сотворца Творцу, желающего “послужить” Ему, а не приумножить долги, оставив после себя лишь гору отходов, кладбище загубленных жизней да цепь нереализованных нулей на счету, символизирующих вечное банкротство.
В хозяина 7-го дня творения, когда Господь “почил от трудов”, завещав человеку возделывать, хранить и творчески обустраивать землю.
Тем самым восходя к 8-му дню Будущего века.
Подкатегории
Дремучие двери
Роман-мистерия Юлии Ивановой "Дpемучие двеpи" стал сенсацией в литеpатуpном миpе еще в pукописном ваpианте, пpивлекая пpежде всего нетpадиционным осмыслением с pелигиозно-духовных позиций - pоли Иосифа Сталина в отечественной и миpовой истоpии.
Не был ли Иосиф Гpозный, "тиpан всех вpемен и наpодов", напpавляющим и спасительным "жезлом железным" в pуке Твоpца? Адвокат Иосифа, его Ангел-Хранитель, собирает свидетельства, готовясь защищать "тирана всех времён и народов" на Высшем Суде. Сюда, в Преддверие, попадает и Иоанна, ценой собственной жизни спасающая от киллеров Лидера, противостоящего Новому Мировому Порядку грядущего Антихриста. Здесь, на грани жизни и смерти, она получает шанс вернуться в прошлое, повторив путь от детства до седин, переоценить не только личную судьбу, но и постичь глубину трагедии своей страны, совершивший величайший в истории человечества прорыв из тисков цивилизации потребления, а ныне вновь задыхающейся в мире, "знающем цену всему, но не видящем ни в чём ценности"...
Книга Юлии Ивановой пpивлечет не только интеpесующихся личностью Сталина, одной из самых таинственных в миpовой истоpии, не только любителей остpых сюжетных повоpотов, любовных коллизий и мистики - все это сеть в pомане. Но написан он пpежде всего для тех, кто, как и геpои книги, напpяженно ищет Истину, пытаясь выбpаться из лабиpинта "дpемучих двеpей" бессмысленного суетного бытия.
Скачать роман в формате электронной книги fb2: Том I Том II
Дверь в потолке. Часть I
Книга "Дверь в потолке" - история жизни русской советской писательницы Юлии Ивановой, а также – обсуждение ее романа-мистерии "Дремучие двери" в Интернете.
Авторские монологи чередуются с диалогами между участниками Форума о книге "Дремучие двери", уже изданной в бумажном варианте и размещенной на сайте, а так же о союзе взаимопомощи "Изания" и путях его создания
О себе автор пишет, выворачивая душу наизнанку. Роман охватывает всю жизнь героини от рождения до момента сдачи рукописи в печать. Юлия Иванова ничего не утаивает от читателя. Это: "ошибки молодости", увлечение "светской советской жизнью", вещизмом, антиквариатом, азартными играми, проблемы с близкими, сотрудниками по работе и соседями, метания в поисках Истины, бегство из Москвы и труд на земле, хождение по мукам с мистерией "Дремучие двери" к политическим и общественным деятелям. И так далее…
Единственное, что по-прежнему остается табу для Юлии, - это "государственные тайны", связанные с определенной стороной ее деятельности. А также интимная жизнь известных людей, с которыми ее сталкивала судьба.
Личность героини резко противостоит окружающему миру. Причина этого – страх не реализоваться, не исполнить Предназначения. В результате родилась пронзительная по искренности книга о поиске смысла жизни, Павке Корчагине в юбке, который жертвует собой ради других.
Дверь в потолке. Часть II
Книга "Дверь в потолке" - история жизни русской советской писательницы Юлии Ивановой, а также – обсуждение ее романа-мистерии "Дремучие двери" в Интернете.
Авторские монологи чередуются с диалогами между участниками Форума о книге "Дремучие двери", уже изданной в бумажном варианте и размещенной на сайте, а так же о союзе взаимопомощи "Изания" и путях его создания
О себе автор пишет, выворачивая душу наизнанку. Роман охватывает всю жизнь героини от рождения до момента сдачи рукописи в печать. Юлия Иванова ничего не утаивает от читателя. Это: "ошибки молодости", увлечение "светской советской жизнью", вещизмом, антиквариатом, азартными играми, проблемы с близкими, сотрудниками по работе и соседями, метания в поисках Истины, бегство из Москвы и труд на земле, хождение по мукам с мистерией "Дремучие двери" к политическим и общественным деятелям. И так далее…
Единственное, что по-прежнему остается табу для Юлии, - это "государственные тайны", связанные с определенной стороной ее деятельности. А также интимная жизнь известных людей, с которыми ее сталкивала судьба.
Личность героини резко противостоит окружающему миру. Причина этого – страх не реализоваться, не исполнить Предназначения. В результате родилась пронзительная по искренности книга о поиске смысла жизни, Павке Корчагине в юбке, который жертвует собой ради других.
Последний эксперимент
Экстренный выпуск!
Сенсационное сообщение из Космического центра! Наконец-то удалось установить связь со звездолетом "Ахиллес-087", который уже считался погибшим. Капитан корабля Барри Ф. Кеннан сообщил, что экипаж находится на неизвестной планете, не только пригодной для жизни, но и как две капли воды похожей на нашу Землю. И что они там прекрасно себя чувствуют.
А МОЖЕТ, ВПРАВДУ НАЙДЕН РАЙ?
Скачать повесть в формате электронной книги fb2
Скачать архив аудиокниги
Верни Тайну!
* * *
Получена срочная депеша:
«Тревога! Украдена наша Тайна!»
Не какая-нибудь там сверхсекретная и недоступная – но близкая каждому сердцу – даже дети её знали, хранили,
и с ней наша страна всегда побеждала врагов.
Однако предателю Плохишу удалось похитить святыню и продать за бочку варенья и корзину печенья в сказочное царство Тьмы, где злые силы спрятали Её за семью печатями.
Теперь всей стране грозит опасность.
Тайну надо найти и вернуть. Но как?
Ведь царство Тьмы находится в сказочном измерении.
На Куличках у того самого, кого и поминать нельзя.
Отважный Мальчиш-Кибальчиш разведал, что высоко в горах есть таинственные Лунные часы, отсчитывающие минуты ночного мрака. Когда они бьют, образуется пролом во времени, через который можно попасть в подземное царство.
Сам погибший Мальчиш бессилен – его время давно кончилось. Но...
Слышите звук трубы?
Это его боевая Дудка-Побудка зовёт добровольцев спуститься в подземелье и вернуть нашу Тайну.
Волшебная Дудка пробуждает в человеке чувство дороги, не давая остановиться и порасти мхом. Но и она поможет в пути лишь несколько раз.
Торопитесь – пролом во времени закрывается!..