Александр Проханов:

 - Известный западный богослов сказал:
 "Бойся бить в человеке по дьяволу. Как бы не задеть в нем Бога".

 Владыка Иларион, окормляющий Волоколамскую епархию, возглавляющий Отдел внешних церковных связей, отучившись в Оксфорде и явившись в Россию с Венской кафедры, похоже, пренебрегает этим пастырским правилом.

 В дни Сталинской годовщины, когда на Вождя обрушился шквал либеральной хулы, когда отъявленные русофобы и враги империи кидали в Сталина комья грязи, владыка Иларион влился в оркестр хулителей, играл в нем первую скрипку, благо по образованию он музыкант.

 "Я считаю, что Сталин был чудовищем, духовным уродом, который создал жуткую античеловеческую систему управления страной, построенную на лжи, насилии и терроре".

 И далее, в том же роде. К нему присоединилась целая когорта священнослужителей, которые сатанизируют Сталина.
 И это — в год, когда Сталин признан самым популярным в России лидером, когда половина населения России называет его Героем и Избавителем.

 Не изменяет ли упомянутым деятелям Церкви чуткость к народному мнению?
 Не противопоставляют ли они себя народу в момент, когда народ обращается к Церкви и ищет у неё защиты от чудовищных сатанинских стихий, ворвавшихся в русскую жизнь?

 Не раскалывают ли такие высказывания русское общество, неся в него смуту и раздор. Наряду с теми, для кого насаждение раздора и смуты — есть платная миссия, и у кого из-под юбки, модного фрака или церковной рясы торчит скользкий, в крысиных волосках хвост?

Если владыка Иларион не чурается диалога с православной паствой из газеты "Завтра", к числу которой причисляет себя и главный редактор, пусть соблаговолит ответить на ряд вопросов, дабы сердце и ум наши не поддавались прельщению.

Почему, если Сталин — "духовный урод", Церковь шестьдесят лет молилась за Советскую власть, называла Сталина "Богоданным Вождем", прославляла советские праздники, принимала из рук Сталина приходы, выполняла самые деликатные сталинские поручения?
А когда Вождь умер, отпевала его по православному обряду?

Является ли этот "воинствующий советизм" ошибкой, ужасным заблуждением, впадением в сатанинскую греховность, а нынешний взгляд Церкви на Сталина — истинным, духовным, православным взглядом?
 Или же нынешний взгляд — есть заблуждение, род помрачения, которое нисходит на гордецов в момент их случайной славы?

Что заставляло священников сталинских лет молиться за власть, которая отправляла на крестные муки исповедников православия, громила приходы, сеяла атеизм?

 Один ли страх или трусливое отречение от Христа?

 Или, быть может, понимание того, что Сталин шел путем императора Константина, вначале гонителя и мучителя христиан, а затем святого, создателя христианской империи, чье существование благодаря христианству продлилось на тысячу лет и через Византию восторжествовало в "Третьем Риме" — Москве?

Неужели иерархи Церкви не ставят в заслугу Сталину прекращение чудовищной смуты, в которой "силы ада" правили бал, не оставляя шанса на возрождение русской государственности?
 Неужели не видят, что Сталин запечатал "врата ада", хотя печати, которые он накладывал, хлюпали кровью?
Неужели забыли, что именно Сталин вернул народу русскую классику, русскую оперу и романс?
 Что песни Победы были построены на музыкальной традиции русских народных песен?
 Что "сталинская культура": будь то сталинский ампир или издания Пушкина, или спектакли Островского — и были возвращением в школу "основ православной культуры", которое с таким трудом, преодолевая либеральный афронт, осуществляет сегодня Церковь?

Неужели иерархи равнодушны к имперской роли Вождя, который воссоздал великие русские пространства, растерзанные революцией?
 Им дороже бутафорские эмблемы царской империи, под которыми уже нет былых территорий, нет белорусов и украинцев, нет исконных русских земель в Прибалтике и Казахстане. И для них "имперский проект" — это целлулоидный монарх, заседающий на бутафорском троне в бутафорском зале Кремля?
Где хоть одно произнесенное с амвона слово в защиту Русской Империи, которую растерзали либералы, отбросив русских на триста лет назад, выжигающих каленым железом из русского сознания слово "империя"?

Почему, поливая смолой Сталина, иерархи боготворят Ельцина, разрушителя великой России?

Почему церковные ордена сияют на груди олигархов, палачей народа?
 Почему, ударяя в Сталина копьём и поднося к его устам уксус, они не заступаются за исчезающий на глазах народ: бедный, поруганный, с топором в спине?
 Почему не пригрозят анафемой власти, которая в ответе за русское горе?

Неужели иерархам нравится походить на миллиардеров своими бриллиантовыми часами, своим золотом и роскошью, своими благоухающими "мерседесами", на которых, так и кажется, они мчатся распинать Христа?

Почему они ополчились на икону с изображением Сталина и молчат как рыбы, когда иконой России делают Ксению Собчак, растленных певцов, гомосексуальных модельеров?
 Неужели не видят, что по России шествует в драгоценностях, в бриллиантовой короне, с убитым русским младенцем в руке, сама дьявородица?

Победа сорок пятого года, одержанная советским народом во главе с Иосифом Сталиным, выпрямила "стези Господа", предотвратила падение мира в геенну.

 Она в своей мистической сути созвучна с явлением Христа, который своей крестной жертвой спас род людской.
 Россия Сталина принесла тридцать миллионов своих сыновей на алтарь Победы, что явилось ценой за спасение человечества.
 Ведь никто не говорит, что Христос заплатил слишком большую цену за спасение человечества?
 Почему же христианский пастырь, владыка Иларион, так похож в своих поношениях Сталина на лютых атеистов, от которых нет-нет, да и пахнёт серой?

Нельзя ли мне, рабу Божьему, в моём недомыслии получить ответы от архипастыря?

 

*   *   *
Ходит Рыжий по Парижу.
О, мон Дьё, кого я вижу!
Эд Радзинский - алчный шут
Свой гешефт сорвал и тут...

Снова пасквилем торгует
Так и сяк вождя шельмует -
Знать, сам Ад дельца крышует.

Кровь с обложки, со страниц,
Кружат стаи мёртвых  птиц -
Белых крыльев, юных лиц,
Павших вдоль чужих границ...

Жизнь - цена победы Пирра.
Мы,спасая судьбы мира,
С именем Вождя-кумира
Кляп вогнали в пасть Вампира.

Ты ж - хоть трижды господин,
У иуд - финал один.
Пляс Пегаль, Монмартр, малина...

Но в конце -
Твоя
ОСИНА.

На снимке - Вика и Гелька в Суздали

Заключительная глава мемуаров. См. предыдущие "Страницы Юлии".

*   *   *


Написала я на форум про "третий уровень" и дерзнула на другой день самолично передать дискету Андрею,
 Встреча была назначена на одиннадцать. Внизу на лавочке в метро.
 С утра поторговали мы с Борисом цветами (то есть торговала я, а он сидел с ведром в зале ожидания.
Затем без четверти одиннадцать "девушка" отправилась на свидание.
 Прохожу турникет по социальной карте москвича, бегу как обычно по эскалатору… Надо же, никакого мандража!
 И на толпу наплевать - толпа как толпа.

Андрей уже ждёт. Он тоже рад за мои вставшие на место шарики-ролики.

- Вот видишь, даже терактов не боюсь, - хвастаюсь я.
 Воркуем на скамье о том, о сём, напротив, как ни в чём не бывало, высаживаются пассажиры из первых вагонов с интервалом в минуту.
 На часах - четверть двенадцатого.
15 июня, среда.

А на другом конце Москвы уже конец света.

Прощаемся, Андрей садится в поезд.
 Я поднимаюсь по эскалатору, сообщаю Борису, что всё тип-топ, и иду реализовывать оставшийся товар.
 Но дело не спорится - народ, выпучив глаза, чешет мимо.
 Кое-как кому-то что-то впариваю. Садимся в электричку, где я сразу же отключаюсь на плече у супруга - отвыкла вставать в шесть.

По дороге со станции узнаём, что электричество в посёлке нет - где-то авария.
 Ну нет и нет, не впервой.
 К вечеру свет дают, включаю ящик - мама рОдная!

Бросаюсь звонить домашним и, конечно же, Андрею, который отбыл на моих глазах в ту самую тьму.
 Дома всё в порядке, а у Андрея телефон всё время занят - и дома, и на работе.
 Как потом выяснится - сбой на линии.
Лишь назавтра удаётся дозвониться. Слава Богу, жив, хоть и не сразу добрался до пункта назначения.

- Ну вы даёте! Иванова спустилась в метро - в кои-то веки...

Андрей и прежде сетовал на катаклизмы, связанные с моим именем или визитом, особенно по части техники.
 Зависал компьютер, вырубался наш изанский сайт, вентилятор в комнате, а то и вовсе электричество во всём здании.
 А теперь, мол, полгорода обесточилось...

- Сидите уж лучше дома, - ворчал Андрей.
Не поймёшь - шутил или всерьёз.

ГЕЛЬКА

Но дома не сиделось. Предстояло ещё одно неотложное дело - встреча с Гелькой-Ангелиной, которую я живьём до сих пор не видела. Да и в московской квартире не появлялась около двух лет.
Дверь открывает Вика. Дробный топот ножек - и вот мы лицом к лицу. Темноглазая крошка со светлым вихром на темени…Только не испугать.

- Баба, - говорит ей Вика, - Это баба.

Глазищи ещё больше округляются. Гелька недоуменно указывает на Вику:
-Баба. (Вот, мол, баба, что вы мне тут мозги пудрите).

А верно, кто я? От волнения забыла.
 В памяти проносится тот давний весенний день в Комарово, на семинаре молодых прозаиков, когда ещё была беременна Викой и украдкой ревела в подушку.
 Потому что не хотела избавляться от нежданного младенца, так как был он совсем ни к чему в выпускной студенческий год.

И как потом едва разродилась чуть ли не ценой жизни. И назвала дочь Викторией - то есть "победившей смерть".
 Теперь вот и она - баба.
 И ещё стоят рядом с ней согласно прописке красивая девушка Рита, и муж её - программист Витя. И викин муж - офтальмолог Алёша…
Такая большая семейка.

А ведь стоило мне тогда послушаться родню и ту Клавдию Сергеевну...
 Как сейчас помню её лицо, модную тогда морковного цвета помаду.
- Ну чего тебе приспичило - погуляй пока молодая. Ещё нарожаешь кучу-малу. Я тебе и наркозик сделаю, ладушки?
Уж очень ей хотелось получить свои двадцать пять рублей.
 О, Господи - всего-то...

И вот спустя много лет Гелька неотрывно таращится на меня - со страхом и любопытством. Пауза затягивается, пора определиться.
 "Прабаба" - какое жуткое слово!

- Баба Юля, - выручает Вика.
Но Гельке эти нюансы недоступны. Сейчас заревёт.
Протягиваю подарок - гном-грибок в широкополой шляпе.
После некоторого размышления она хватает игрушку и убегает. Топ-топ...

Решаю не форсировать события.
Пока Вика накрывает на стол, зять Алёша пытается усадить меня за просмотр "Турецкого гамбита", а внучка Рита с мужем Витей скачивают мне на дискету материалы изанского Форума, прохожусь по квартире.

 Наша с Борисом комната похожа на склад - сюда молодёжь стащила всё ненужное.
 Свободны лишь борисов письменный стол с креслом да тахта, где ночуют то сам Борис, то витины родственники из Пензы.
 А вообще в квартире мало что изменилось, разве что в местах общего пользования.
 И меня здесь вроде бы давным-давно нет, и всё же я повсюду, в любой деревяшке, посудине и вещице.
 Ведь у каждой - своя аура, своя история, да какая! Один кузнецовский камин сколько мог бы рассказать.
Будто не со мной это было - сносимый дом купца Иванова на Горького, рядом с магазином "Трости-зонты", сваленные прямо на тротуаре бело-золотые руины...

Сажусь на тахту напротив каминного фаянсового зеркала с фавном, закрываю глаза.
 Кто-то трогает за палец - невесомое быстрое касание, будто бабочка задела крылом.

Гелька. Она протягивает мне гнома.
 Беру очень осторожно, церемонно благодарю.

- Баба, - говорит мне Геля. Где-то в глубинах первозданного своего сознания она уже разобралась, различила нас с Викой по лишь ей известным признакам.
 Возвращаю ей гнома, снова забираю…
Это мы играем. Гелька хохочет.

- А где у бабы носик? Уши? Лоб? - от кайфа не могу придумать ничего пооригинальнее.

Показывает. Отныне я - тоже "баба".
Беру её на колени, невесомые ручки обвиваются вокруг моей шеи. Щека к щеке.
 О этот неописуемый аромат младенчества!
 Понимаю, что сейчас то самое "остановись мгновенье", и что, кажется, глаза у меня на мокром месте.

Вика зовёт обедать.
- Геля, где баба? - задаю провокационный вопрос.
- От, - указывает она на Вику.
- А где у бабы носик?
- От, - тычет она пальцем в мой - в тот, что поближе.

Ей давно пора спать.
 Воспитывают Гелю по-спартански, никаких колыбельных и укачиваний.
 Но для меня делают исключение. И я исполняю для неё весь забытый репертуар про "прилетевших гулей", "татарина на краю" и как "злой чечен ползёт на беоег, точит свой кинжал".
Кажется,засыпает. Кладу её прямо на простынку, без подушки и одеяла - так велено. Прежде чем свернуться калачиком на этом пыточном ложе, Гелька приоткрывает веки и сонно произносит:
- Баба.

До метро еду на автобусе.
 "Я вернулась в мой город, знакомый до слёз".

 Да, не мой он, "чужой до слёз"!

 Совковые дешёвые магазинчики с фруктово-овощными лотками и очередями, скверики, читалки, тенистые дворы, ремонты обуви, пирожковые и пельменные канули в лету, исчезли за помпезными кричащими вывесками и декорациями.

 "Здесь живут чужие господа, и мы для них чужие навсегда"...
 Проглотили и столицу, и страну с населением, а теперь знай себе закусывают плотью, запивают кровью да выплёвывают косточки с отработанными душами.

 А Ю.И. сидит у автобусного окна и воображает, что не зря прожила жизнь.
 Как же - построить дом, родить ребёнка, посадить дерево...

Ну построила два дома, не считая подсобных помещений, посадила не дерево, а сад, родила Вику, стала "прабабой".
 Толку-то что?
 Гелька - что её ждёт?
Всё сожрёт Вавилон, город-убийца, - и наших детей, и сады, и дома, и жизни.
 Вместе с мечтами, свершениями и проектами.

- Да я просто неудачница, - терзаюсь в отчаянии и ярости. - И давно пора хоть себе дать отчёт. Этот паскудный мир как стоял, так и стоит, только борзеет.
 Плевал он на мои изании.

- Выходит, и Всевышний - неудачник, - вдруг прозвучало во мне, - Ведь это Его мир.

Я оторопела. Какая крамольная мысль! Снова глянула на проплывающую за окнами рекламную вакханалию.
 Но чьё же тогда всё это?

- Сопротивляющаяся среда, - усмехнулся Голос, - Та самая. Прикинь, много ли было у Создателя побед за всю так называемую историю?

По спине пробежал холодок - а ведь верно.
И это у Него неудачи, у Творца Вселенной!
А по Замыслу ветхий мир вообще обречён, уцелеет лишь "малое стадо".
 Что же такое получается? Неужто и впрямь спасайся, кто может, и никаких тебе изаний?

У станции метро на парапете - охапки живых цветов.
Ну да, здесь же был теракт!

Ныряю в спасительное, несмотря на всякие там потенциальные взрывные устройства и техногенные катаклизмы метро, бегу по эскалатору.
 Здесь в подземелье - оазис той моей Москвы, хоть и скалятся вдоль стен рекламные призраки новорусского Вавилона.

- Осторожно, двери закрываются. Следующая станция "Проспект Мира".

"Творец Вселенной - неудачник", - снова ужасаюсь я, - Может ли такое быть?

Нет, всё не так.
 А как же Книга Жизни, в которую навечно записаны, оживотворены бывшие смертные персонажи того или иного периода истории?
Павший за правое дело воин прославлен и в проигранном сражении.
 Сеятель знай себе сеет, а семя даёт обильный плод или погибает.

Посеянные семена добра и зла неизбежно прорастают, порой через века, и дают всходы в душах новых поколений.
 И Творец, не вмешиваясь в свободный процесс, разве что иногда по молитвам превращает зло в добро.

Земледелец выращивает богатый урожай, но на другой год наступает засуха и голод.
 Портной шьёт царский наряд, который рано или поздно превращается в лохмотья.

 Разваливаются дворцы и умирают от немощной старости когда-то розовощёкие младенцы. А то и не от старости.
 Великие открытия сменяются другими, более близкими к истине.
 Грандиозные выигранные битвы оборачиваются унижением и разочарованием победителей - взять хотя бы Вторую Мировую.
 Не может быть по Замыслу никакой окончательной победы, которая застой, мертвечина. Сама же об этом твердила...

- Станция Новослободская. Осторожно, двери закрываются...

А ещё взорвали вагон. Это не на нашей ветке… Кажется, головной. Народ кричал: "Где же Бог?".
Не надо об этом думать...

"Опять берёт Его дьявол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: всё это дам Тебе, если падши поклонишься мне".

Нельзя Творцу владеть "сопротивляющейся средой", нельзя вмешиваться - иначе какая ж это свобода?
Разве непонятен Его отказ?
Но нам-то как быть?


Интересно, что чувствуют, думают они, обвязанные адскими поясами?

- Осторожно, двери закрываются. Следующая станция Белорусская.

Сказано: "Я - Дверь". То есть вход в Само Царствие.
 А Изания - всего лишь выход из "Вавилона" на дорогу....
 Пусть даже ведущую к той Двери, но только выход.
 Дорогу можно указать, проложить, повести по ней, наконец, если есть силы и желающие идти.
Но нельзя шагать вместо кого-то или переставлять чьи-то упирающиеся ноги.
 Не бери на себя бремён непосильных, Юлия.
 Твоя Изания - всего лишь выход.

- Осторожно, двери закрываются. Следующая стан...

 *   *   *

Эх, Володя, Володя...
Был двужильным ты, вроде...
Что ж себя так угробить
Дал змеиной породе?

Пусть уж барды не в моде -
По козлам в огороде,
По табличке "Не тронь"! -
Словом, рифмой -
ОГОНЬ!

Ты - наш крик,
Боль и бой...
Гамлет -
Вечно...
Живой.