Финал. Свалился ветеран.
Нет, не от пули, не от ран –
Пришла пора сдавать дела.
Жена – семь лет, как померла,
А разношёрстная родня –
Внучата, дочки, сыновья
Враз разлетелися по свету,
И не поймёшь – то ль есть, то ль нету.

Лишь Клавка, хоть и не родня,
Твердит:
 - Жить будет у меня.
Что новорусские, что культ,
Инфаркт, контузии, инсульт,
Мозги прострелят или глаз –
Спасала Клавка, и не раз.
Война, судьба ль народ косила –
Всех с поля боя выносила.

Ужели брошу, вашу мать,
Героя дома помирать?

Но сам герой вдруг дал отбой.
Седой мотает головой:

Мол, чтоб солдат, мужик,..чтоб я
Ходил при бабе под себя?
Да лучше смерть! Пусть я старик,
Пусть еле движется язык.
Рука, как плеть, и сам – труха...
Шла бы ты, Клавка, от греха!

Селом решали, как тут быть.
- Нужды нет под себя ходить! –
Вдруг зоотехник заорал, -
Я нынче за бугром бывал,
Трусы там с ватой продаются,
По-русски «памперсы» зовутся.

Чтобы со службы не дай бог
В сортир работник не убёг –
Ему вжик памперс между ног.
Посля в ведро – и нормалёк!

Сельчане:
 - Сколько ж это стоить?
Могём ли мы себе позволить?
Их и стирать, поди, – ни-ни,
Их в день по пачке...Извини,
Но Митрич наш – не олигарх,
Не президент и не монарх,
Чтоб так наличностью сорить.

На тыщу можно месяц пить!

Решают обратиться в Фонд.
 - Мол так и так, честной бомонд, -
Пахал наш Митрич, воевал,
Все силы Родине отдал,
Нельзя ль ему в конце пути
Достойно в памперсах уйти?

В ответ:
 - Сочувствуем вполне,
Но нынче жизнь, как на войне.
Злой кризис по миру гуляет,
Грудным пелёнок не хватает.
Проблемы даже возникают
В больницах дорогих собак...

Псам тоже под себя – никак,
Им тоже памперсы нужны...
Владельцы же – кругом должны,
Кредиты клянчат:
 - Раскручусь!
Вернусь с Канар и расплачусь.

Ну а герою – наш привет!
Мы не отказываем, нет,
А шлём вам три мешка газет.

Там и журналы. Столько глянцу
Не снилось даже иностранцу.
Давно ль про памперс мы узнали? –
Всю жизнь газетки подстилали...

Что ж Митрич?
 Нет, не рассердился.
Взглянув на глянец, согласился.

***

И вот по щучьему веленью,
По Фондову благословенью
Лишь день к закату – не на пьянку,
Не на концерт, не на гулянку -
Село стекается смотреть,
Как будет фондов дар гореть.

Такая в том кине отрада,
Что и в кино ходить не надо.

Их иномарки, зАмки, тряпки,
Их банки, бабы, мопсы, бабки,
Их лизоблюды, лицедеи,
Мошенники и фарисеи,
Бассейны, виллы, крокодилы,
Гламур и прочие кумиры...

Приколов много в высшем свете –
В фас, крупным планом,
 В глянце, в цвете,
Всё в дедовой моче, в калу –
Держите, братцы, я помру!

Ишь, как их корчит – торсы, лики,
Загары, фраки и гвоздики...
А глянец, блин, не враз горит –
Дымит, смердит, но как  блестит!

Спешит село – как есть на бал,
Свершает Клавка ритуал.
Народ гогочет, веселится
И Митричем своим гордится.

Несут ему и щец, и кашки,
И пирожков, и простоквашки…

А Клавка – в саже. Но довольна:
- Дед, сделал дело? На бок! Вольно!

И на бумаге гербовой
Выводит митричьей рукой:

« Земной поклон родной Отчизне
За приобщенье к новой жизни!
От всех сельчан благодарю...
Ещё бы глянцу!
 Потреблю!..»   

 

Cумеречный венок
К челу возложил ему Бог...

Там - мУка дальних дорог,
И барщина, и оброк...

Спутанных дум моток,
Сладкого яда глоток,
Незавершённость строк,
Устье. Русло. Исток...

Круг сумеречных цветков
Из серых, как дым, лепестков,
Красою прощальною строг
Времён исполненный срок.

И золотая, как нимб,
КрУжит пчела над ним...

ПО ЗАДАНИЮ РЕДАКЦИИ
Юлия с фотокором "Смены" Тюккелем

(лето 1958 года)

       Вот листаю сейчас старые журналы с первыми своими публикациями - везде просматривается одна и та же тема: поиск смысла жизни.
Человек, его место в мире и обществе. Его высокое предназначение.
 Получается, что с самых первых шагов я искала Изанию.

       И – первый щелчок по носу. Еду в командировку с группой журналистов и фотокорров “Смены” в Ставрополье, в совхоз “Россия” – один из лучших в Союзе.
Там недавно сняли председателя Лыскина – за несоветские методы. Возил продукты в дальние края, продавал по “спекулятивным ценам”. А на вырученные деньги строил новые фермы. Отгрохал дворец культуры, стадион, бассейн.
 Что-то так и не достроил – помню, повсюду были развалины и остовы каких-то незавершёнок.
 Но народ Лыскина поминал добром.
Вот сейчас сразу же думается - а как бы решалась проблема состыковки богатейших и беднейших районов Советского Союза при наличии Изании?
 Да очень просто! Нужна лишь единая база данных и система современной связи всех со всеми. И на дух не подпускать никаких хапуг-чиновников.
 Допустим, с утра в конторе сельсовета лежит сводка всех проблем на сегодняшний день. Начиная с дефицита продуктов и кончая срочной медицинской или иной помощью.
  Выходим по поисковику на базу данных. Предложения по району, области, Союзу.
 Совсем необязательно Лыскину везти на Север яйца и фрукты - явно найдутся районы поближе, у которых и урожай хороший, и дешевле получится.
Затем выходим на транспортную базу и договариваемся о доставке.
 Загрузи порожняк!Наверняка окрестные реки и леса какой-нибудь тьмутаракани полны грибов, ягод, рыбы. Тоже невостребованых из-за транспортных проблем. Можно и мини цеха по переработке им подкинуть Договариваемся с местным населением и вперёд!
Всё по системе взаимозачётов через народный Изан-банк, где у каждого хозяйства - свой счёт. Дебет-кредит, все на виду. Халявщики не пройдут, а от жулья, само собой, нужна надёжная защита.

И кошки сыты, и лыскины целы.

       Впрочем, про Лыскина я тогда писать не собиралась.
 Мне повезло – киногруппа во главе с режиссёром Татьяной Лукашевич приехала в совхоз снимать кино.
 Сценарий никакой – про непутёвого паренька, мечтающего стать трактористом, с которым вечно что-то приключается.
 Комедия вроде “Ивана Бровкина”, только гораздо хуже.
 
Во время съёмок знакомлюсь с реальным учеником на тракториста. Иду к нему домой, беседуем о том, о сём.
Поражает нищета, развешанное во дворе застиранное тряпьё, самодельная мебель.
 На столе сушится хмель.
       - Пиво собираетесь варить? – спрашиваю.
       - Какое там пиво, - отвечает мать подростка, - Хлеб печём. Покупать-то больно дорого.
       И это – в одном из богатейших совхозов страны!

       Пьём чай с ликёром “Красная роза”. Я быстро усекла – хочешь разговорИть народ, бери с собой флягу. Кому вино, кому водку, смотря по обстоятельствам. А кому и недорогой тогда коньяк.
 Парень признаётся, что хочет податься из совхоза в город, хотя технику любит, в моторе готов копаться часами.
 Но если б ещё и платили... Молодёжи развалюхи дают, а новая техника – для передовиков. Ему б, Витьке, нормальный трактор, он бы давно на почётной доске висел. А тут мать не прокормишь.
 Куртку вот польскую в сельпо приглядел, хоть с девчонками после клуба погулять. Так уже три месяца грошей собрать не может...

       Ещё много о чём невесёлом повествует мне разоткровенничавшийся от “Красной розы” Витька.
 А тут и мать, утирая глаза краем платка, начинает вспоминать о витькином отце. Какой он был первый парень, и в работе, и на гармошке играл. Как они радовались, что он с войны живой вернулся – пусть калекой, но живой.
 Почки в окопе застудил, всё по больницам.
 “Не горюй, - говорит, - мать, зато мы Витьку нашему завидную судьбу отстояли – скоро знаешь, как заживём”!
Не дождался.

       Рассказывают наперебой, не успеваю записывать.
 А в голове уже созрел замысел: жизнь выдуманная, киношная, и реальные проблемы молодёжи.
 На этом всё и построю.
 Пусть дурацкие эпизоды показушного сценария пересекаются с этим невесёлым рассказом. С витькиным лежанием под трактором, с его единственной промасленной курткой, с отцовской гармонью на стене рядом с медалями и орденами...
Так и назову: “Снимается кино”.

       Сама жизнь подкинула мне для очерка и нужный эпизод.
 Снимали сцену, когда непутёвый герой заехал на тракторе в пруд и в панике прячется в камышах, а мать (её играла Татьяна Пельцер), да и собравшийся на берегу народ думают, что бедолага утонул.

       - Кровинушка ты моя ро-одненькая! Да на кого ж ты меня поки-инула! – начинает голосить Пельцер. Да так, что все собранные для массовки бабы, вспомнив каждая своё, причитают и ревут, сливаясь в один скорбный вой.
 В котором и похоронки, и одинокие вдовьи ночи, и растущие без отцов сыновья...

       - В самое яблочко, молодчина, - похвалит очерк зам.главного, - Только боюсь, кина не будет.

       “Кина” действительно не было – весь номер был изъят цензурой прямо из типографии.
 Меня утешали, что не только из-за моего материала, что такое не впервой.
 Но я долго не могла успокоиться. Рвалась куда-то в высшие инстанции искать правду-матку, пока мне не намекнули, что будет только хуже. Для всех.
 Что им там виднее.

       С горя решили напиться всей редакцией, и я в который раз пожалела, что не родилась мужиком.
 Чтобы вот так, с авоськой поллитровок, загудеть у кого-нибудь на квартире и поговорить по душам “за жизнь”.
 Приставать начнут, перессорятся, жена приревнует – такое уже не раз случалось.

 Так что пришлось мне одной горестно размышлять, что же происходит у нас в стране, гуляя по промозглой осенней Москве и затягиваясь студенческим “Дукатиком”.

 А фильм "Ход конём" до сих пор иногда показывают по ящику.

B БЕСЕДКЕ С: Александром, Павлом Власовым, Маратом Хайруллиным и свежей прессой

“Цирк сгорел, клоуны разбежались”

Юлия:
 - Это я про известный фильм с Караценцовым, где сценарист от требований нынешних спонсоров аж глотку себе перерезал.

Александр:
 - Вы бы упали в обморок?
 Ну, скажем, нормально ли, что режиссёр падает в обморок оттого, что руководитель страны говорит: “Это никуда не годится”?

Юлия:
 - Сие зависит исключительно от нервной системы жертвы.
 И обычно дело вовсе не в страхе за себя лично, но за судьбу своего детища.
 Всякий ответственный автор - и писатель, и режиссёр, и композитор, и художник относятся к своему творению, как к любимому чаду. И покушение на его жизнь со стороны “сильных мира сего” воспринимает всегда крайне болезненно.

К сожалению, мир устроен так, что после рождения “дитяти” его дальнейшую судьбу решают вовсе не мама с папой.

 Сталин, конечно, был диктатором, жёстким цензором, но зато в единственном числе.
 А вот я, выпускница Высших Сценарных Курсов, в шестидесятых-семидесятых едва не падала в обморок от легиона цензоров – как на Мосфильме, так и на ТВ.

 Прежде чем попасть на экран, сценарий должен был устроить не один десяток рецензентов и чиновников, причём у каждого были своя “кочка зрения” и соответствующие поправки.
 Не говоря уж о высших инстанциях, где чуть что – просто рубили фильм или клали на полку.

 Так, собственно, было почти со всеми моими повестями и сценариями – после долгих мытарств и бесчисленных поправок – скандал и запрет на финише.

 Вот вы меня всё обзываете “коммунисткой”, а тогда цензоры считали антисоветчицей – за то, что пыталась предупредить общенство о духовных и социальных “ловушках”, которые рано или поздно могут погубить страну.

 Запрет накануне эфира многосерийного игрового мультфильма, который так и назывался “В стране ловушек” (теперь это повесть “Лунные часы”), хоть и не поверг меня в обморок, но привил такое отвращение к сочинительству, что я вообще всё бросила, поселилась на даче и стала зарабатывать, как ранний Чубайс – цветами.
 Пока не достала “перестройка”.

  Теперь издавать позволено всё – было бы на что.
 Сами знаете, на какой литературе можно сейчас делать деньги, – в роли жесточайшего цензора выступил рынок, вкусы толпы.

 Пришлось “падать в обморок”, зарабатывая на свои публикации опять же цветочками, договариваясь с книгопродавцами, развозя тяжеленные пачки книг по киоскам и т.д.
 Я не жалуюсь и, пока хватит сил, буду продолжать.
 Но от того маразма, что нынче требуют от автора большинство спонсоров, впору не шлёпаться в обморок, а, как сказано в Писании, “вообще не родиться”.

Потому-то и придумалась Изания. Чтоб творческим людям, да и вообще “хомо сапиенсам”, не зависеть ни от диктаторов, ни от чиновников, ни от спонсоров, наживающихся на производстве “звероидей” и “зверочеловеков”, а помогая друг другу, иметь лишь одного цензора – Всевышнего.

Или собственную совесть.

*   *   *

ОРДЕН ПОХОЖ НА ИЗАНИЯ

Павел Власов: “Орден похож на Изанию”.

 - Каждый из нас - сам себе Орден.

Юлия:
 - Всё это скорее напоминает солженицинскую проповедь “Жить не по лжи”.
То есть честно живи, добросовестно исполняй свою работу, и человечество тогда выздоровеет.
 Не выздоровеет.
 И не потому, что “орденоносцев” слишком мало, а потому, что они разобщены.

  Моё традиционное сравнение - живой организм.
 Кажется, – задача-максимум:
 сердцу - качать кровь, голове - думать, ногам - передвигаться, глазам - указывать направление, лёгким - снабжать кислородом – что ещё надо?
 Инструкция исполнена.
 Ан нет.
 Тело болеет и разлагается не только потому, что отдельные органы недобросовестно работают (хотя такое тоже бывает).
 Но основная причина в том, что заражено оно всевозможными тромбами, бородавками и прочими опухолями, постепенно перерастающими в злокачественные.

 Которые, ничего сами не производя, оттягивают на себя львиную долю жизненных соков.
 В результате лёгкие работают исправно, а тело задыхается. Руки трудятся, а тело голодает.
Глаза смотрят зорко, но не в ту сторону, ноги не туда ведут.
 Распухший желудок из последних сил питает какую-нибудь кисту, а голова (лучшие умы человечества), бьётся над новым оружием.
 Чтоб этой кисте победить всё тело и вместе с ним лопнуть.

  Приложенная к человечеству инструкция Закона (заповедей) подразумевает нашу непременную взаимопомощь.
 Где ближний – не враг и конкурент, а твоё дополнение, - твои глаза, ноги и лёгкие, даже если ты - ну очень умная голова.

 Вот эту взаимосвязь отдельных частей – трудолюбивых, нужных, творящих жизнь каждая в своей области, и намерена напрямую восстановить Изания.
 А одиноких добродетельных “орденоносцев” вампиры просто-напросто проглотят.
Со всеми их талантами и трудовыми мозолями, принуждая под угрозой голода работать на всё новые метастазы своей алчности.

  Вот намедни Березовский высказался на данную тему по ТВ в передаче “Растительная жизнь”, когда Лобков спросил, сколько человек его обслуживают.
 Мол, в самОм вашем вопросе видна “совковость”.
 Вот англичанин спросил бы: “А скольким вы даёте работу”?

Изания полагает, что обслуживание березовских и прочих чубайсов – не работа, а именно то, о чём ещё Чацкий сказал в начале позапрошлого века:

“- Служить бы рад – прислуживаться тошно.

Речь, разумеется, не идёт тех банкирах, которые вкладывают своё богатство в “разумное, доброе, вечное” – таким можно и послужить.

 Но где они, ау?

*   *   *

ПИРАМИДЫ И ИХ ВЛАСТЕЛИНЫ
(из газет)

“В начале прошлого десятилетия в стране открыто действовало не менее 1800 финансовых “пирамид”, и возглавлял этот список, понятно, Сергей Мавроди.

 В 1997 г. Федеральная комиссия по рынку ценных бумаг передала в МВД более 984 “пирамидальных” дел.
 В 1998г. различные подразделения МВД смогли возбудить 700 уголовных дел.
На рубеже того же года к власти в МВД пришёл Рушайло, а Михаил Зотов пересел в кресло первого зама начальника Следственного комитета.

 Тогда же началась массовая передача дел “пирамид” в это подразделение.
 А в 2001г. Михаил Зотов публично, по телевизору, рассказывал (внимание!) о 300 с лишним уголовных делах, которые расследует по “пирамидной” тематике его ведомство.

Позвольте, а где ещё 499? Об этом милицейский генерал умолчал...
Что с теми, о которых Зотов всё-таки вспомнил?

 До суда дошли 92, из них рассмотрено было примерно 20, остальные отправились на доследование ещё на предварительной стадии.
 А теперь угадайте, сколько посадили жуликов?
 С 1998 по 2001 год целых 3 руководителя “пирамид” попали за решётку!
 Правда, на сегодня их уже около 10, включая Мавроди.
Но всё равно: 1800 пирамид, 20 миллионов облапошенных граждан и 10 осуждённых-арестованных.

Скрипя сердце, даже с этим можно примириться.
 Но ещё раз попробуйте угадать, сколько возвратил денег пострадавшим генерал Зотов и его следователи?
Ни копейки!
 Все выплаты, которые осуществлялись и осуществляются пострадавшим от деятельности “пирамид” (главным образом, ветеранам и пенсионерам), идут за счёт однопроцентного сбора.
 Который – в конечном итоге – берётся с рядовых налогоплательщиков.

Вопрос: если за пять лет руководству самой мощной следственной службы страны не удалось найти большую часть мошенников, не удалось вернуть народные деньги, зачем нужно было собирать все эти дела под своё крыло?

А вот зачем.

- Я не говорю о всех милиционерах поголовно...Но по крайней мере, когда я вёл дело “Хопра”, то сотрудники правоохранительных органов занимались вовсе не расследованием этого преступления.
 Они решали определённые задачи, в результате чего огромные суммы денег просто исчезали из поля зрения.
 А надо сказать, что одной только недвижимости там было на очень большие суммы. Где всё это? – спрашивает Генрих Падва.

  От деятельности “Властилины” пострадало 26 тысяч человек. Ущерб возмещён лишь 558. Интересно, что сразу после развала “пирамиды” в уголовном деле фигурировало два коттеджных посёлка (на 17 и 44 особняка) и 6 элитных квартир в Москве.

 За время расследования было зафиксировано 8(!) случаев пропажи документов из материалов дела.
 Ни квартиры, ни посёлки до сих пор не возвращены государству хотя бы для частичного погашения ущерба.
 Зато в одной из квартир до последнего времени проживал высокий милицейский чин.
Присутствие жильцов в погонах было зафиксировано также и в коттеджных посёлках.

Я очень сомневаюсь, что происходило это всё без ведома руководителей Следственного комитета, который почему-то, при всех своих сумасшедших полномочиях, – “забыл” наложить арест на это имущество “Властилины”.

  Подобные факты прослеживались практически по каждому делу “крупной пирамиды”.
 Всего, по экспертным оценкам, в системе Следственного комитета за последние три года зафиксировано около 100 случаев пропажи документов или даже целых томов из материалов уголовных дел.
  То есть примерно каждые 10 дней из запертых сейфов, стоящих в опечатанных кабинетах, которые, в свою очередь, находились в тщательно охраняемых зданиях, исчезали документы!

  Можно сколько угодно говорить с трибуны всевозможных “демократических” форумов о “деполитизации” органов, о “власти закона”, но факт остаётся фактом.

 Крупнейшая силовая структура страны работает непонятно на кого.
 То ли на “особо крупных заказчиков”, то ли на саму себя.
То ли вообще не работает.

  Вы уверены, что если завтра ей передадут все следственные органы страны, кому-то от этого станет лучше?
 А вот получить очередного “монстра”, который распространит сомнительные методы работы на каждый сантиметр нашего с вами жизненного пространства, можно запросто.

  Разъеденный коррупцией СК является идеальным инструментом для выжимания незаконной прибыли – любого коммерсанта может так измотать, что тот готов на всё.
 Из-за них в стране формируется уродливая хищническая система хозяйственных отношений, конечной жертвой которой остаётся народ.

  Эти люди не способны зарабатывать деньги и платить налоги, они способны только хапать и вымогать.
 Зотовы и им подобные давят тех, кто реально строит экономику страны, они грабят самых успешных и инициативных.
 Потому что с неуспешных нечего взять.

(Марат Хайруллин)