(1970 год)
Обнаружив, что штукатуры и маляры, нанятые нами на стройке для ремонта квартиры, в основном, халтурщики, я быстро научилась всё делать сама.
Помню, как, купившись на их заявление, что потолок “надо купоросить”, согласилась на требуемую сумму, а затем оказалось, что это - всего-навсего пройтись по потолку раствором из пульверизатора.
Накладка вышла и с циклёвкой полов. Борис с Августом, нашим приятелем по ипподрому, в изнеможении ползали на коленях, циклюя за день по метру.
Я их пожалела и привела Толика со студии Горького, мастера на все руки, который сказал, что полы надо предварительно сбрызнуть водой.
Затем взял в руки циклю и управился за три часа со всей квартирой.
Но главная беда была не в ремонте. Моё покрывало в мелкие розочки требовало спальни светлого дерева - “под старину”. И я такую после долгих поисков нашла – из тополя, очень похожего на карельскую берёзу. Но не ставить же рядом с такой спальней современный письменный стол!
Я прошлась по мебельным комиссионкам и в результате “заболела” антиквариатом.
Это было уже посерьёзней “березняка”.
Снова знакомство с продавцами, какими-то бойкими личностями, которые рыскали по старым московским квартирам и всегда могли проинформировать, где можно купить “Павла”, “Александра”, “карелку”, ампир, модерн, “чипиндейлы” или “були”.
Первым делом я, по рекомендации некоего Саши, поехала куда-то на Тишинку, где за сто двадцать рублей приобрела странного вида столик-комод из карелки, на тоненьких ножках, под названием “паучок”.
Владельцы столика радовались, что наконец-то после смерти деда могут избавиться от этого “допотопного хлама” и купить настоящую современную мебель.
Мол, многое они просто выкинули на помойку, например, старое кресло-развалюху.
И своими глазами видели, как какой-то вполне приличный с виду мужчина в шляпе схватил их кресло и поволок вприпрыжку, ловя на бегу такси.
Они ему из окна кричали, чтоб забрал ещё и подлокотник, но он умчался на машине.
Совсем, мол, народ с ума посходил – что с такой рухлядью делать? Разве что на даче печь растапливать...
После ремонта (ещё сто рублей) “паучок” преобразился. Я его поставила в спальне. Но тут заверещали стены, двери, окно и потолок.
Стены требовалось обить штофом, на двери (белые створчатые) сделать бронзовые накладки и ручки, на окно, естественно, заказать “маркизу”. А на потолок повесить что-нибудь эдакое, сама не знаю что.
Слава Богу, хоть свекровь нам презентовала своё венецианское зеркало - не пришлось покупать.
В общем, опять я бросилась к декораторщикам со студии Горького. Они обили мне спальню индийским ситцем в мелкую розочку, под стать покрывалу, преобразили двери. Дверные и оконные ручки посоветовали пошукать в домах под снос, а люстры – в комиссионках.
Слава Богу, комната Вики со свекровью потребовала меньше всего расходов. Ну а кухню, на которой я проводила минимум времени, просто отремонтировали.
Правда, однажды я чуть было ни купила набор резной русской мебели (стол, скамью и табуретки), но её облюбовал Илья Глазунов, и я ему великодушно уступила.
Однако настоящие испытания преподнесла столовая-гостиная. Начались они с камина.
Нам сообщили, что на улице Горького срочно продаётся “шедевр”, что его хотел приобрести Сергей Образцов, но не позволил потолок. У нас потолок был нормальный (дом метростроевский, 53-го года, ещё с “излишествами”).
Мы помчались по адресу, потому что особняк должны были вот-вот сносить.
Камин был и впрямь потрясающий – белый с золотом фаянс, в центре – зеркало с фавном, похожим на Шаляпина.
Он был действующим, внутри выложен маленькими жёлтыми кирпичами. Хозяйка сказала, что дом принадлежал когда-то купцу Иванову, что они с мужем даже платили государству пошлину за хранение в доме художественной ценности.
Она запросила не слишком дорого, но потребовала деньги вперёд, потому что никто не знал, как его разбирать.
Мы заплатили и стали обзванивать знакомых. Помню, самым оригинальным было мнение Саши Бенкендорфа – мол, такие камины разбираются снизу.
В конце концов, мы выяснили, что, ежели кирпичи внутри камина скреплены глиной, то всё должно получиться. Только для ослабления внутреннего давления надо поливать их изнутри водой, потихоньку вынимать и осторожно освобождать скреплённую проволокой облицовку.
Провозились до позднего вечера. Всё шло, как надо, треснули лишь две детали. Когда вытащили на улицу все эти величественные руины и стали ловить машину, прохожие останавливались и, наверное, думали, что грабанули какой-то музей.
Мы молились – хоть бы не привлечь внимание милиции.
Всё обошлось. И, когда мы очистили от глины и отмыли в ванной детали, когда засверкала и засияла позолота, на каждой чётко проступило кузнецовское клеймо.
Прежде мне доводилось встречать кузнецовскую посуду, другие изделия из фаянса и фарфора со знаменитым клеймом, но чтоб целый камин...
Собрали его те же ребята со студии Горького – разумеется, декоративный вариант (дымохода в комнате не было), на алебастре, внутрь поставили камин “Уголёк” с подсветкой.
Шедевр еле-еле уместился - под самый потолок.
Пришёл Яков Наумович Риваш, мой новый знакомый по антикварным раскопкам - он был художником ещё на “Детях капитана Гранта”.
Глянул на камин, ахнул и, пролистав свой каталог, сказал, что печка эта заказная, исполнена Кузнецовым в единственном числе, то есть ещё тогда была уникальна.
И что “дуракам везёт”.
Ну а “везучие дураки”, то есть мы с Борисом, тем временем в ужасе сообразили, что покрывало в своих претензиях - просто аскет по сравнению с этим сооружением. Требующим вокруг нивесть какой мебели, царских обоев и зеркал, не говоря уже о люстре со свечами и прочей мелочёвке.
И отправились на поиски антикварных сокровищ по предназначенным к сносу домам.
Нам действительно везло.
Почти сразу на Трубной дурацкое счастье привело нас в здание, где располагалось кафе “Ласточка” и где вроде бы жили то ли Брики, то ли сам Владимир Владимирович.
Некоторые квартиры уже пустовали, на окнах и дверях красовались бронзовые ручки, закрашенные масляной краской.
Отвёртка не брала, мы в кровь ободрали руки, но насобирали полную сумку бронзы, которую потом часами отскребали от краски.
Подумать только, к ним могли прикасаться прокуренные пальцы “лучшего и талантливейшего”!
В одной из квартир проживала бабуля, которая нам несказанно обрадовалась и сообщила, что старья у неё навалом. Отец был на нём помешан, хоть сам из крестьян, и после революции выменивал у барынь на продукты барское барахло.
Даже показала фото – мужик с окладистой бородой и в сапогах восседает на александровском кресле посреди картин, ваз и статуй.
И, мол, у неё здесь так, безделушки, а вот у сестры в Загорске действительно как в хоромах.
Но у нас и от этих “безделушек” дыхание перехватило.
В комнате горела очень тусклая лампочка – хозяйка экономила электричество. Мы складывали посреди комнаты всё, что она предлагала, записывали цены, не торгуясь.
Наличных, разумеется, не хватило, Борис помчался по знакомым и родичам.
Расплатились, покидали в машину, договорившись раздобыть денег и снова наведаться.
Но уже назавтра бабка наотрез отказалась что-либо продавать, сославшись на запрет племянника:
- Сказал, что на грузовике всё лишнее в Загорск заберёт. Обещался на новую квартиру помочь переехать и похоронить, как помру. Он хочет, чтоб прописала его у себя, а я боюсь. Ещё подсыплет чего-нибудь, а?
Таких старушек и стариков с антиквариатом, до смерти боящихся своих родственников и друзей, было в Москве немало – они-то и пополняли комиссионки, вызывая на дом оценщиков.
Хорошие вещи приходилось “ловить”.
Так я “поймала” стол-сороконожку, который, по утверждению продавца, приглядел сам Михаил Ульянов.
Разумеется, приходилось вознаграждать.
Пришла как-то вечером – стоит замечательный буфет красного дерева, оценили очень дёшево, но уже выписали молодожёны. Муж поехал за деньгами, жена караулит.
- Сейчас нарисуем, - подмигивает “шустрик” (так я называла бойких продавцов), видя моё расстроенное лицо.
Минут через десять приезжает муж, и пара оплачивают совсем другой буфет.
- Как ты это сделал?
- Как, как... Сказал, что вещь вся изнутри жучком съедена, вот как.
Ну, разве тут можно было не отблагодарить, не поделить грех?
Деньги испарялись и горели, как масло на раскалённой сковородке, согласно афоризму одного из “шустриков”:
- Хочешь хороший блин – лей побольше масла, пока сковородка горячая!
Библиотека
- Информация о материале
- Юлия Иванова
- Категория: Дверь в потолке. Часть II
- Просмотров: 542
B БЕСЕДКЕ С: Александром, Л.Толстым, С.Желябовым,
Н.Бердяевым, С. Булгаковым, С.Аскольдовым,
митрополитом Антонием, Игорем Игнатовым,
Кругом, Андреем и Искателем
Кто страшится апокалипсиса
Александр:
- А может, такие коммуно-секты как раз и приближают сказанное в Писании?
Скорее так.
Потому и радуюсь очередной неудачной попытке приблизить Апокалипсис.
Юлия:
- Вам-то чего бояться Апокалипсиса, праведник вы наш?
“И увидел я новое небо и новую землю; и услышал я громкий голос с неба, говорящий:
се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их.
И отрёт Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже, ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло”.
Так что праведники совсем не боятся Апокалипсиса, а жаждут его, как избавления от мерзости нынешнего бытия.
Бояться же Света следует не только вампирам, но и “теплохладным”.
Которые попустительством злу или равнодушием к голодным, обобранным, “униженным и оскорблённым” умножают зло на земле.
Не желающие стать “теплохладными” и отвергнутыми Богом мечтают построить Изанию.
Чтобы накормить, одеть, дать крышу над головой, ободрить.
Вернуть человеку “образ и подобие”.
Именно “своим” адресован в Апокалипсисе приказ Спасителя:
“Выйди от неё, народ Мой (от Вавилонской блудницы, символа обезумевшего мира потребления – Ю.И.), чтобы не участвовать вам в грехах её и не подвергнуться язвам её”.
“Вавилон, великая блудница, сделался жилищем бесов и пристанищем всякому нечистому духу, пристанищем всякой нечистой и отвратительной птице;
ибо яростным вином блудодеяния своего она напоила все народы.
И цари земные любодействовали с ней, и купцы земные разбогатели от великой роскоши её.
Воздайте ей так, как и она воздала вам, и вдвое воздайте ей по делам её; в чаше, в которой она приготовляла вам вино, приготовьте ей вдвое.
Сколько славилась она и роскошествовала, столько воздайте ей мучений и горестей.
За то в один день придут на неё казни, смерть и плач, и будет сожжена огнём, потому что силён Господь Бог, судящий её”.
Вот чего нам надо бояться – Вампирии, к которой обращены эти грозные слова.
Не призрака Советского Союза, не столь ненавистного вам аскета Джугашвили, не Изании...
А Нового Мирового Порядка, который вас так манит.
“И купцы земные восплачут и возрыдают о ней, потому что товаров их никто уже не покупает.
Товаров золотых и серебряных, и камней драгоценных и жемчуга, и виссона и порфиры, и коней и колесниц. И тел и душ человеческих.
И свет светильника уже не появится в тебе: ибо купцы твои были вельможи земли, и волшебством твоим введены в заблуждение все народы.
И в нём (в Новом Вавилоне – Юлия) найдена кровь пророков и святых и всех убитых на земле”.
Вот о какой “Последней революции” я Вам говорила.
Но и её не стоит бояться “праведникам”:
“Веселись о сем, небо и святые апостолы и пророки, ибо совершил Бог суд ваш над ним”.
Так что не стоит упрекать меня в “мании величия”.
Апокалипсис рано или поздно состоится, будет Изания или нет.
Просто Изания, помогая храмам, поможет во много раз уменьшить количество людей, которым стоит Апокалипсиса бояться.
С той лишь разницей, что храмы – для верующих разных конфессий, а Изания задумана всех объединить, в том числе и “невоцерковлённых”.
Не в единую религию (Боже упаси), а в едином противостоянии Новому Мировому Порядку (грядущему царству Зверя).
Изания возвращает человека к божественному мироустройству заповеди:
“Возлюби ближнего, как самого себя”.
Поскольку человечество – единый организм, то, убивая и пожирая ближнего, или попустительствуя этому, ты в конечном счёте убиваешь себя.
Вот и всё.
Сказано:
“Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей;
Ибо всё, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего”.
Изания по своим задачам тоже “не от мира сего”, поэтому построить “сотню Изаний” не так-то просто.
Куда легче при наличии тугого кошелька возвести бордель, кабак или казино.
Страшно далеки вы, батенька, от народа!
* * *
Александр:
- Вот посмотрите – период Джугашвили прошёл, он и его кровавые приспешники осуждены и проклинаемы народом, а православная Церковь живёт.
Юлия:
- Вы когда в последний раз в России-то были?
Православие жило и при Сталине.
А по последним опросам общественного мнения в провинции на первом месте среди политиков, которых в первую очередь стоило бы клонировать, стоит как раз Иосиф Виссарионович.
Я сама однажды слышала, как в электричке сын сказал отцу, восхваляющему вождя:
- Пап, ты же сам при нём десять лет сидел!
– Да я б сейчас и двадцать отсидел, только б он ожил и нынешним гадам бОшки пооткручивал!.
На левых тусовках значки со сталинской символикой раскупаются населением мгновенно.
Кстати, не только многие уважаемые философы, общественные деятели, писатели и журналисты изменили своё отношение к духовно-исторической миссии “отца народов”, но и некоторые пастыри нашей Церкви (факты приведены в “Дверях”).
Разумеется, речь идёт не о разрушении храмов или оголтелом атеизме бесноватых ярославских, а о возведении “храмов внутренних”.
Большое, как известно, “видится на расстоянии”.
* * *
Лев Толстой, Сергей Желябов, Николай Бердяев
и другие “агенты ГПУ”
Александр: (цитирует) “Для большевиков, пришедших к власти в 1917 году, Русская Православная Церковь уже априори была идеологическим противником. Так как она и после октябрьского переворота, будучи институциональной частью царской России, решительно защищала старый строй”.
Юлия:
- Вот именно.
Большевики боролись не с Церковью Христовой, а с социальной.
Благословлявшей свергнутый строй эксплуататоров и угнетателей.
Большевизм, по выражению Бердяева, - “путь к Богу с чёрного хода”.
То есть попытка искать Истину вне официальной церковной проповеди, зачастую искажающей суть учения Христа (я говорю не о Символе Веры, а о социологии).
Ни в коей мере не оправдывая репрессии и гонения на священников, просто хочу подчеркнуть не духовную, а социальную сторону этого конфликта, приведя несколько цитат, использованных в “Дремучих дверях”:
Ник.Бердяев:
“Воинствующее безбожие есть расплата за рабьи идеи о Боге. За приспособление истинного христианства к господствующим силам”.
“Осуждение церковью капиталистического режима, признание церковью правды социализма и трудового общества я считал бы великой правдой”.
Народоволец Желябов (речь на суде):
“Крещён в православие, но православие отрицаю, хотя сущность учения Иисуса Христа признаю.
Эта сущность учения среди моих нравственных побуждений занимает почётное место.
Я верю в истину и справедливость этого учения и торжественно признаю, что вера без дел мертва есть.
И что всякий истинный христианин должен бороться за правду, за право угнетённых и слабых. А если нужно, то за них пострадать: такова моя вера”.
Лев Толстой (Исповедь):
“Мы живём так, как будто нет никакой связи между умирающей прачкой, 14-летней проституткой, измученными деланьем папирос женщинами, напряжённой, непосильной, без достаточной пищи работой старух и детей вокруг нас;
Мы живём – наслаждаемся, роскошествуем, мы не хотим видеть того, что не будь нашей праздной, роскошной и развратной жизни, не будет и этого непосильного труда. А не будь непосильного труда, не будет и нашей жизни...
Нам кажется, что страдания сами по себе, а наша жизнь сама по себе. И что мы невинны и чисты , как голуби”.
Сергий Булгаков (священник и религиозный мыслитель):
“От распутинствующего царя она (церковь) должна была бы отказаться и раньше, как только выяснилось, что Россия управляется вдохновениями хлыста.
В этом попустительстве был действительно великий грех и иерархии, и мирян.
Впрочем, понятный ввиду известного паралича церкви, её подчинения государству в лице обер-прокурора.
Слава Богу, теперь Церковь свободна и управляется на основе присущих ей начал соборности.
Вы упускаете из виду ценнейшее завоевание русской жизни, которое одно само по себе способно окупить, а в известном смысле даже и оправдать все наши испытания.
Это – освобождение православной русской церкви от пленения государством, от казёнщины этой убийственной.
Русская церковь теперь свободна, хоть и гонима”.
Декрет 1918 года о свободе совести и отделении церкви от государства многими был встречен с одобрением.
С. Аскольдов (философ):
“Имея мистический страх перед революцией и отстаивая религиозные основы существующей власти, церковь, несомненно, перешла допустимые пределы охранительной политики в её эмпирической земной организации.
Именно в этой своей роли совести общественного организма России со времён Петра 1 православная церковь была совершенно бездейственна.
И в ней начался как бы своего рода внутренний гнойный процесс.
Для одних служивший отравой, для других – соблазном к хуле и отпадению от христианства.
Много веков русская Церковь находилась под охраной самодержавия.
Но это состояние охраняемости она превратила в роль политического служения.
То в сознании русского народа, что должно было бы быть носителем святого начала невидимой души России, Святой Руси, стало оскорбляющим достоинство этого начала внешним, загрязнённым вместилищем.
И охрана, начавшая служить не к пользе, а к прямому вреду, была снята.
И русская революция свершилась как нежданный Божий суд.
Мы твёрдо убеждены, что русская революция не есть дело рук человеческих, хотя подготовлялась она и человеческими усилиями”.
Юлия:
- Как только в конце 30-х Сталин понял, что церковь больше не социальный враг, он изменил к ней отношение.
А до этого гонения во многом объяснялись состоянием войны, которую первой объявила новой власти сама церковь:
“Православные христиане!
Вставайте все против власти красного Антихриста!
Не слушайте ничьих призывов примириться с ним, от кого бы призывы сии не исходили.
Нет мира между Христом и сатаной.
Властью, данной мне от Бога, разрешаю и освобождаю всех верующих от присяги, данной советскому самозванному Правительству, ибо христиане сатане не подданные.
Властью, данной мне от Бога, благословляю всякое оружие против красной сатанинской власти поднимаемое.
И отпускаю грехи всем, кто в рядах повстанческих дружин или одиноким метателем сложит голову за Русское и Христово дело!”
(Архипастырское послание Блаженнейшего митрополита Антония ко всем православным русским людям в подъяремной России и Зарубежье).
Круто, не правда ли?
2002-03-13
* * *
Игорь Игнатов: “С Воскресением Христовым!
- Я всё изготавливался дать обстоятельный философский ответ на Ваше последнее письмо, да дела держат за горло до отпуска.
По существу. Согласен со всем, что Вы сказали, но слишком сильно сидит во мне ген Руси – не могу принять до конца”.
* * *
Круг:
- Нужен юрист – написать устав фонда, как некоммерческой организации, чтобы ни к чему никто не сумел придраться.
А на первый взгляд, проект хорошо смотрится.
Давно не заходил. Вижу, дело движется.
2002-03-27
* * *
Андрей (на: “давайте посчитаем”):
- Выход, наверное, в том, чтобы предельно упростить и автоматизировать оформление со стороны администрации Изании и брать при этом налог порядка 10% со сделок.
Создать картотеку, налаживать связи с производителями – это серьёзный труд и много затраченного времени.
Которые, наверное, тоже должны быть оплачены.
Чем? Хотелось бы узнать ваши расчёты.
2002-03-29
* * *
Изания в коротких штанишках
Искатель:
- Но на иуе топор не купишь.
Как бы вы решили задачку с помощью мини-Изании, чтобы все были сыты и довольны?
Юлия:
- Вот Вы к нам редко заходите, а я уже отвечала несколько раз на подобные вопросы, в частности, Юстасу.
Ну да ладно, для дорогого гостя повторюсь.
Даже в мини-изании обязательно найдутся люди, которые не имеют ни груш, ни лишней жилплощади или другой собственности.
Да и профессия у них - не портные, огородники и столяра, а, допустим, инженеры или шахтёры. Ну что с них взять?
А в Изанию рвутся, потому что тоже хотят жить без вампиров.
Такие граждане могут подключиться к Изании, оплатив рублями неотложные заявки, поступающие в нашу кассу взаимопомощи.
Не только о покупке топора, но и стройматериалов, продуктов питания, сложной операции, медицинского оборудования, плёнки для теплиц и т.д.
Вам просто сообщат, куда следует перечислить посильную для вас сумму (строительной фирме за вагонку или протезисту за чью-то искусственную челюсть).
И при подтверждении оплаты у вас появится личный счёт в иуе, при помощи которого вы отныне сможете пользоваться имеющимися у нас услугами на льготных условиях.
И пополнять его, периодически оплачивая из зарплаты требующие нала заявки.
При этом основное правило – наличность в нашей кассе не лежит и никаким служащим на руки не попадает, а сразу же идёт в дело.
Если тебе нужно что-то оплатить к такому-то числу, подай соответствующую заявку, и тебе её удовлетворят в срок, дав указание такому-то изанину (или изанам, если сумма большая) перечислить её на указанный тобой счёт фирмы.
При этом с твоего изанского счёта снимается сумма в иуе, а изанам (инженерам и шахтёрам) начисляется.
Как видите, все сыты и довольны.
Заходите почаще.
2002-03-13
- Информация о материале
- Юлия Иванова
- Категория: Дверь в потолке. Часть I
- Просмотров: 556
- Информация о материале
- Юлия Иванова
- Категория: Дверь в потолке. Часть I
- Просмотров: 605
Завтрак новоиспечённых помещиков. Юлия с Викой.
(1973 год)
В конце зимы мы почти договорились о покупке садового домика за четыре тысячи рублей - неподалёку от совхоза “Первомайский” по Киевскому шоссе. Даже скрепили сделку, распив с хозяевами поллитровку.
Но душа не лежала – природа там хоть и живописная, однако на электричке не подъедешь, да и с оформлением ненадёжно.
Вернулись домой – свекровь сообщает, что звонила по объявлению какая-то старуха. Предлагает настоящую дачу в сорока километрах от Москвы и двенадцати минутах ходьбы от станции.
Участок – десять соток, цена – восемь тысяч.
И предупреждение: если намерены торговаться, пусть не приезжают – семь пятьсот ей уже дают.
Какие там восемь – у нас и четырёх-то не было. Но съездить всё же решили.
Место действительно хорошее – небольшой посёлок, кругом лес.
Почти у самого леса ровно в двенадцати минутах ходьбы – искомая “дача”, представляющая собой одну большую комнату со шлакозасыпными стенами и странной узкой террасой, окружавшей её с трёх сторон. Причём часть террасы использовалась под кухню.
Крутая лестница вела наверх, где тоже была каморка с предбанником. Вот и всё.
Поразила нас большая русская печь с подтопком и плитой, на которой кипел чайник.
В нижней комнате было тепло, в подтопке гудело пламя. Старуха сказала, что можно топить и русскую печь, но надо много дров.
Участок был тоже не ахти – шесть соседей, какие-то отнюдь не плодовые кустики и деревца, а кругом – наполненные талой водой рытвины.
Хозяйка пожаловалась, что участок долгое время был бесхозным, а злыдни-соседи снимали верхний слой почвы и тащили к себе.
Стало ясно, что бабка, получив участок, построила дом исключительно на продажу. Ей было уже за семьдесят, а родне дача не нужна.
Хозяйка провела нас по окрестностям, показала лес – аж до Внукова, и пруд.
Пруд – одно название, но зато лес замечательный – дубы, ели, сосны, липы, лиственницы, берёзки...
Бабка вышла за дровами, а мы пили чай с вареньем и размышляли.
С одной стороны – слеплено кое-как, сплошные прорехи, но с другой – почти все можно исправить, ничего катастрофического.
Дом перестроить, огородить новым забором. Вырыть колодец, навезти земли, насажать яблонь и смородины...
В общем, есть, где силы приложить. Но что путного можно купить в хорошем месте, в сорока километрах от Москвы и двенадцати минутах ходьбы от станции за восемь тысяч?
Которых, кстати, у нас и не было.
Покорила нас русская печь, из-за неё и сказали “да”.
А бабке понравилось, что Борис – журналист и кандидат исторических наук, то есть сможет получить с работы соответствующие бумаги при оформлении. Мы договорились через несколько дней привезти тысячу рублей задатка.
И всё же это была настоящая дача, на правах собственности, а не какой-то там садовый домик.
Борис колебался, однако я инстинктивно чувствовала – надо брать.
На следующий день было воскресенье, мы собирались куда-то в гости. Но я вдруг заволновалась, наскребла тысячу и решила рвануть к бабке. Борис отговаривал и наотрез отказался за компанию “мучиться дурью”.
Тогда я уговорила прокатиться за город давнюю свою приятельницу Оксанку, лёгкую на подъём.
Приехали – будто не уезжали. Всё так же сипел на плите чайник, сидела за столом старуха, алело в банке варенье. Деньгам она обрадовалась, тут же деловито нацарапала расписку и извлекла из буфета графинчик и миску солёных огурцов.
Едва успели разлить по рюмкам, как просигналила за окном машина и на дорожке показалась парочка – шикарная дама в длинной нутриевой шубе и такой же нутриевой шляпе. За ней - внушительного вида господин в дублёнке.
- Опять явились торговаться, - злобно прошипела бабка, - Из-за пяти сотен удавятся, жмоты. Третий раз ездят.
- Здравствуйте, Александра Николаевна, - заворковала с порога дама, - Вот видите, курочка по зёрнышку клюёт. Клевала я клевала, да и склонила Петра Антоныча на ваши условия. Две тысячи задатка привезли.
У меня всё внутри оборвалось – что моя жалкая тысяча против их двух?
Но тут неожиданно оказалась на высоте хозяйка. В прямом смысле “на высоте” - потому что вдруг резко встала, грохнув табуреткой, и с торжествующей ненавистью хохотнула:
- Сдохла ваша курочка, вот что. От жадности и сдохла. Вот она, новая хозяйка. Проторговались!
И выстрелила в меня указующим перстом.
Оксанка потом со смехом живописала, каким заморышем я выглядела в своём видавшем виды свитере и с девчачьими хвостиками, перетянутыми за ушами черными аптекарскими резинками, под презрительно-негодующим взглядом ошарашенной дамы.
Я видела, как заливает её лицо и шею пунцовый румянец, как она передёргивает плечами, хватает накрашенным ртом воздух, подыскивая слова. Но не находит и вдруг совсем по-базарному обрушивается на мужа:
- Ну, чего рот разинул? Пошли!
Они идут по дорожке к машине, отчаянно переругиваясь. Хозяйка провожает их взглядом Петра с картины “Утро стрелецкой казни”. Похоже, они действительно её достали этими пятью сотнями.
А у нас снова понеслось – деньги в долг (выручили мой дядя-атомщик, школьный учитель Бориса, мой отец и кое-кто из друзей).
Затем – оформление со всевозможными справками и ходатайствами. И гонка - то за гонорарами на телевидении, то за богатенькими любителями антиквариата (кое-что пришлось реализовать – долги я терпеть не могла).
Продала несколько картин и рабочий стол-паучок – всё в несколько раз дороже. Борис, который считал мои антикварные увлечения блажью, был ошеломлён.
23 марта дача стала нашей.
Я тут же написала заявление в “Экран” об уходе - на штатную работу уже не оставалось ни времени, ни сил.
Немчиновская хозяйка Мария Кузьминична сказала Оксане:
- Юлька-то всё в твоём сарафане бегала, щи из костей варила, и на тебе!
Насчёт сарафана и щей – сущая правда. Всю жизнь меня увлекали глобальные сверхзадачи (не только по части приобретений), а уделять внимание нарядам и жратве казалось недостойным.
Нет, я вовсе не была аскеткой – мы ходили и по гостям, и по ресторанам, и принимали друзей, - тогда всё это было доступно.
И покупала понравившиеся тряпки, но так, по случаю.
У меня на всё это уходил минимум времени, сил и средств.
(1973 год)
В конце зимы мы почти договорились о покупке садового домика за четыре тысячи рублей - неподалёку от совхоза “Первомайский” по Киевскому шоссе. Даже скрепили сделку, распив с хозяевами поллитровку.
Но душа не лежала – природа там хоть и живописная, однако на электричке не подъедешь, да и с оформлением ненадёжно.
Вернулись домой – свекровь сообщает, что звонила по объявлению какая-то старуха. Предлагает настоящую дачу в сорока километрах от Москвы и двенадцати минутах ходьбы от станции.
Участок – десять соток, цена – восемь тысяч.
И предупреждение: если намерены торговаться, пусть не приезжают – семь пятьсот ей уже дают.
Какие там восемь – у нас и четырёх-то не было. Но съездить всё же решили.
Место действительно хорошее – небольшой посёлок, кругом лес.
Почти у самого леса ровно в двенадцати минутах ходьбы – искомая “дача”, представляющая собой одну большую комнату со шлакозасыпными стенами и странной узкой террасой, окружавшей её с трёх сторон. Причём часть террасы использовалась под кухню.
Крутая лестница вела наверх, где тоже была каморка с предбанником. Вот и всё.
Поразила нас большая русская печь с подтопком и плитой, на которой кипел чайник.
В нижней комнате было тепло, в подтопке гудело пламя. Старуха сказала, что можно топить и русскую печь, но надо много дров.
Участок был тоже не ахти – шесть соседей, какие-то отнюдь не плодовые кустики и деревца, а кругом – наполненные талой водой рытвины.
Хозяйка пожаловалась, что участок долгое время был бесхозным, а злыдни-соседи снимали верхний слой почвы и тащили к себе.
Стало ясно, что бабка, получив участок, построила дом исключительно на продажу. Ей было уже за семьдесят, а родне дача не нужна.
Хозяйка провела нас по окрестностям, показала лес – аж до Внукова, и пруд.
Пруд – одно название, но зато лес замечательный – дубы, ели, сосны, липы, лиственницы, берёзки...
Бабка вышла за дровами, а мы пили чай с вареньем и размышляли.
С одной стороны – слеплено кое-как, сплошные прорехи, но с другой – почти все можно исправить, ничего катастрофического.
Дом перестроить, огородить новым забором. Вырыть колодец, навезти земли, насажать яблонь и смородины...
В общем, есть, где силы приложить. Но что путного можно купить в хорошем месте, в сорока километрах от Москвы и двенадцати минутах ходьбы от станции за восемь тысяч?
Которых, кстати, у нас и не было.
Покорила нас русская печь, из-за неё и сказали “да”.
А бабке понравилось, что Борис – журналист и кандидат исторических наук, то есть сможет получить с работы соответствующие бумаги при оформлении. Мы договорились через несколько дней привезти тысячу рублей задатка.
И всё же это была настоящая дача, на правах собственности, а не какой-то там садовый домик.
Борис колебался, однако я инстинктивно чувствовала – надо брать.
На следующий день было воскресенье, мы собирались куда-то в гости. Но я вдруг заволновалась, наскребла тысячу и решила рвануть к бабке. Борис отговаривал и наотрез отказался за компанию “мучиться дурью”.
Тогда я уговорила прокатиться за город давнюю свою приятельницу Оксанку, лёгкую на подъём.
Приехали – будто не уезжали. Всё так же сипел на плите чайник, сидела за столом старуха, алело в банке варенье. Деньгам она обрадовалась, тут же деловито нацарапала расписку и извлекла из буфета графинчик и миску солёных огурцов.
Едва успели разлить по рюмкам, как просигналила за окном машина и на дорожке показалась парочка – шикарная дама в длинной нутриевой шубе и такой же нутриевой шляпе. За ней - внушительного вида господин в дублёнке.
- Опять явились торговаться, - злобно прошипела бабка, - Из-за пяти сотен удавятся, жмоты. Третий раз ездят.
- Здравствуйте, Александра Николаевна, - заворковала с порога дама, - Вот видите, курочка по зёрнышку клюёт. Клевала я клевала, да и склонила Петра Антоныча на ваши условия. Две тысячи задатка привезли.
У меня всё внутри оборвалось – что моя жалкая тысяча против их двух?
Но тут неожиданно оказалась на высоте хозяйка. В прямом смысле “на высоте” - потому что вдруг резко встала, грохнув табуреткой, и с торжествующей ненавистью хохотнула:
- Сдохла ваша курочка, вот что. От жадности и сдохла. Вот она, новая хозяйка. Проторговались!
И выстрелила в меня указующим перстом.
Оксанка потом со смехом живописала, каким заморышем я выглядела в своём видавшем виды свитере и с девчачьими хвостиками, перетянутыми за ушами черными аптекарскими резинками, под презрительно-негодующим взглядом ошарашенной дамы.
Я видела, как заливает её лицо и шею пунцовый румянец, как она передёргивает плечами, хватает накрашенным ртом воздух, подыскивая слова. Но не находит и вдруг совсем по-базарному обрушивается на мужа:
- Ну, чего рот разинул? Пошли!
Они идут по дорожке к машине, отчаянно переругиваясь. Хозяйка провожает их взглядом Петра с картины “Утро стрелецкой казни”. Похоже, они действительно её достали этими пятью сотнями.
А у нас снова понеслось – деньги в долг (выручили мой дядя-атомщик, школьный учитель Бориса, мой отец и кое-кто из друзей).
Затем – оформление со всевозможными справками и ходатайствами. И гонка - то за гонорарами на телевидении, то за богатенькими любителями антиквариата (кое-что пришлось реализовать – долги я терпеть не могла).
Продала несколько картин и рабочий стол-паучок – всё в несколько раз дороже. Борис, который считал мои антикварные увлечения блажью, был ошеломлён.
23 марта дача стала нашей.
Я тут же написала заявление в “Экран” об уходе - на штатную работу уже не оставалось ни времени, ни сил.
Немчиновская хозяйка Мария Кузьминична сказала Оксане:
- Юлька-то всё в твоём сарафане бегала, щи из костей варила, и на тебе!
Насчёт сарафана и щей – сущая правда. Всю жизнь меня увлекали глобальные сверхзадачи (не только по части приобретений), а уделять внимание нарядам и жратве казалось недостойным.
Нет, я вовсе не была аскеткой – мы ходили и по гостям, и по ресторанам, и принимали друзей, - тогда всё это было доступно.
И покупала понравившиеся тряпки, но так, по случаю.
У меня на всё это уходил минимум времени, сил и средств.
- Информация о материале
- Юлия Иванова
- Категория: Стихи
- Просмотров: 530
* * *
За что ж вы Ленина-Ульянова?
Ведь он вас, хлопцы, породил...
Чтоб то ли сдуру, то ли спьяну ли
Сынок батяню зарубил!
Пора бы к месту "Бульбу" вспомнить, -
Тарас, Андрей...
Хотя б припомнить
Живучий старый анекдот:
Чем породил, тем и убьёт!
- Информация о материале
- Юлия Иванова
- Категория: Июльский веник
- Просмотров: 549
* * *
Товарищ, верь,придёт она, -
Базару мерзкому
Хана.
А чья вина? - моя вина...
Очистим души от г-вна.
Очнёмся от дурного сна,
Вкусив священного вина...
И в путь -
В иные времена.
Аминь.
Изыди, сатана!
Товарищ, верь,придёт она, -
Базару мерзкому
Хана.
А чья вина? - моя вина...
Очистим души от г-вна.
Очнёмся от дурного сна,
Вкусив священного вина...
И в путь -
В иные времена.
Аминь.
Изыди, сатана!
Подкатегории
Дремучие двери
Роман-мистерия Юлии Ивановой "Дpемучие двеpи" стал сенсацией в литеpатуpном миpе еще в pукописном ваpианте, пpивлекая пpежде всего нетpадиционным осмыслением с pелигиозно-духовных позиций - pоли Иосифа Сталина в отечественной и миpовой истоpии.
Не был ли Иосиф Гpозный, "тиpан всех вpемен и наpодов", напpавляющим и спасительным "жезлом железным" в pуке Твоpца? Адвокат Иосифа, его Ангел-Хранитель, собирает свидетельства, готовясь защищать "тирана всех времён и народов" на Высшем Суде. Сюда, в Преддверие, попадает и Иоанна, ценой собственной жизни спасающая от киллеров Лидера, противостоящего Новому Мировому Порядку грядущего Антихриста. Здесь, на грани жизни и смерти, она получает шанс вернуться в прошлое, повторив путь от детства до седин, переоценить не только личную судьбу, но и постичь глубину трагедии своей страны, совершивший величайший в истории человечества прорыв из тисков цивилизации потребления, а ныне вновь задыхающейся в мире, "знающем цену всему, но не видящем ни в чём ценности"...
Книга Юлии Ивановой пpивлечет не только интеpесующихся личностью Сталина, одной из самых таинственных в миpовой истоpии, не только любителей остpых сюжетных повоpотов, любовных коллизий и мистики - все это сеть в pомане. Но написан он пpежде всего для тех, кто, как и геpои книги, напpяженно ищет Истину, пытаясь выбpаться из лабиpинта "дpемучих двеpей" бессмысленного суетного бытия.
Скачать роман в формате электронной книги fb2: Том I Том II
Дверь в потолке. Часть I
Книга "Дверь в потолке" - история жизни русской советской писательницы Юлии Ивановой, а также – обсуждение ее романа-мистерии "Дремучие двери" в Интернете.
Авторские монологи чередуются с диалогами между участниками Форума о книге "Дремучие двери", уже изданной в бумажном варианте и размещенной на сайте, а так же о союзе взаимопомощи "Изания" и путях его создания
О себе автор пишет, выворачивая душу наизнанку. Роман охватывает всю жизнь героини от рождения до момента сдачи рукописи в печать. Юлия Иванова ничего не утаивает от читателя. Это: "ошибки молодости", увлечение "светской советской жизнью", вещизмом, антиквариатом, азартными играми, проблемы с близкими, сотрудниками по работе и соседями, метания в поисках Истины, бегство из Москвы и труд на земле, хождение по мукам с мистерией "Дремучие двери" к политическим и общественным деятелям. И так далее…
Единственное, что по-прежнему остается табу для Юлии, - это "государственные тайны", связанные с определенной стороной ее деятельности. А также интимная жизнь известных людей, с которыми ее сталкивала судьба.
Личность героини резко противостоит окружающему миру. Причина этого – страх не реализоваться, не исполнить Предназначения. В результате родилась пронзительная по искренности книга о поиске смысла жизни, Павке Корчагине в юбке, который жертвует собой ради других.
Дверь в потолке. Часть II
Книга "Дверь в потолке" - история жизни русской советской писательницы Юлии Ивановой, а также – обсуждение ее романа-мистерии "Дремучие двери" в Интернете.
Авторские монологи чередуются с диалогами между участниками Форума о книге "Дремучие двери", уже изданной в бумажном варианте и размещенной на сайте, а так же о союзе взаимопомощи "Изания" и путях его создания
О себе автор пишет, выворачивая душу наизнанку. Роман охватывает всю жизнь героини от рождения до момента сдачи рукописи в печать. Юлия Иванова ничего не утаивает от читателя. Это: "ошибки молодости", увлечение "светской советской жизнью", вещизмом, антиквариатом, азартными играми, проблемы с близкими, сотрудниками по работе и соседями, метания в поисках Истины, бегство из Москвы и труд на земле, хождение по мукам с мистерией "Дремучие двери" к политическим и общественным деятелям. И так далее…
Единственное, что по-прежнему остается табу для Юлии, - это "государственные тайны", связанные с определенной стороной ее деятельности. А также интимная жизнь известных людей, с которыми ее сталкивала судьба.
Личность героини резко противостоит окружающему миру. Причина этого – страх не реализоваться, не исполнить Предназначения. В результате родилась пронзительная по искренности книга о поиске смысла жизни, Павке Корчагине в юбке, который жертвует собой ради других.
Последний эксперимент
Экстренный выпуск!
Сенсационное сообщение из Космического центра! Наконец-то удалось установить связь со звездолетом "Ахиллес-087", который уже считался погибшим. Капитан корабля Барри Ф. Кеннан сообщил, что экипаж находится на неизвестной планете, не только пригодной для жизни, но и как две капли воды похожей на нашу Землю. И что они там прекрасно себя чувствуют.
А МОЖЕТ, ВПРАВДУ НАЙДЕН РАЙ?
Скачать повесть в формате электронной книги fb2
Скачать архив аудиокниги
Верни Тайну!
* * *
Получена срочная депеша:
«Тревога! Украдена наша Тайна!»
Не какая-нибудь там сверхсекретная и недоступная – но близкая каждому сердцу – даже дети её знали, хранили,
и с ней наша страна всегда побеждала врагов.
Однако предателю Плохишу удалось похитить святыню и продать за бочку варенья и корзину печенья в сказочное царство Тьмы, где злые силы спрятали Её за семью печатями.
Теперь всей стране грозит опасность.
Тайну надо найти и вернуть. Но как?
Ведь царство Тьмы находится в сказочном измерении.
На Куличках у того самого, кого и поминать нельзя.
Отважный Мальчиш-Кибальчиш разведал, что высоко в горах есть таинственные Лунные часы, отсчитывающие минуты ночного мрака. Когда они бьют, образуется пролом во времени, через который можно попасть в подземное царство.
Сам погибший Мальчиш бессилен – его время давно кончилось. Но...
Слышите звук трубы?
Это его боевая Дудка-Побудка зовёт добровольцев спуститься в подземелье и вернуть нашу Тайну.
Волшебная Дудка пробуждает в человеке чувство дороги, не давая остановиться и порасти мхом. Но и она поможет в пути лишь несколько раз.
Торопитесь – пролом во времени закрывается!..