Фото - Банновой Виктории


Он вёл нас горною дорогой -
Крутой, извилистою, строгой -
Ни пищи, ни жилья окрест...
Но молча мы несли свой крест.

И не держали в сердце зла -
Дорога верною была!

Жертв, грязи, крови было много...
Он вёл нас узкою дорогой
Коварной та стезя слыла -
И всё же...
Верною была!

- Не ной, не отставай, не трогай!...
Мы шли крутой его дорогой.
Пусть страх и боль - его вина... -

Лишь та тропа была верна!

Теперь - иные времена -
Асфальт, отели, имена
Правителей, зовущих вдаль...
Есть хуже, лучше...
Просто шваль!

А он...не здесь. Он далеко.
И тошно нам. И нелегко.
Глядимся мы в туман и хмарь,
- Куда ж ушёл ты, вождь и царь?
Тот, на кого не держим зла.
Чья круча верною была?

Вперёд и вверх! Всё выше, выше...
Пусть смерчи-бури сносят крыши,
Но ТА тропа ведёт туда,
Где ждёт, сияя, ТА Звезда...

Где сквозь страдания и беды
Лик НАШЕЙ светится Победы!

B БЕСЕДКЕ С: Игорем

Грёзы под лестницей на коврике

 Игорь:
 - Можно приобрести не только больницу, но и землю, простаивающие предприятия (коим несть числа), животноводческие комплексы и много чего ещё, что для нынешнего рынка является малоликвидным.
  Можно приобретать станки в коллективную собственность, цеха.
В них делать изанские трактора и другую технику (вплоть до сотовой связи без паскудной рыночной повремёнки и вплоть до своего телевидения). С привлечением знающих людей из старшего поколения, чьи знания в нынешней России не востребованы.

 Сеять свой хлеб на своей земле. Сбывать по потребностям изанам всё до последнего зёрнышка.
 А не как у нынешних ублюдков-реформаторов – урожай большой в кои-то веки (правда, на треть меньше советского), но гниёт под дождём, не находя сбыта по оправдывающим затраты ценам.
 Наконец, можно приобретать или арендовать карьеры, заводы и цеха по производству стройматериалов – строить изанам жильё.

  На рынке продавать не более 10-15 % от построенного жилья (для приобретения строительной техники). Всё прочее жильё будет получаться изанами “натурой” за иуе.
   Использовать опыт молодёжных жилищных кооперативов 80-х годов.
 По моим оценкам для возведения жилья в многоквартирном доме для своей семьи, при нормальной обеспеченности техникой и штатным составом строителей, человек может себе квартиру построить меньше, чем за три месяца.

2002-05-22

*   *   *


 “Делателей” надо делать

  Юлия:
 - Вы правы, Игорь, – об этих перспективах я написала ещё во втором томе “Дремучих дверей”.
  Изания - воистину счастливая идея с безграничным количеством возможностей противостояния Вампирии – в этом я всё больше убеждаюсь.
  Удалось бы при жизни положить хоть “краеугольный камень” в её построение...
 Этот камень – наша вера, наши духовные традиции. Лучшее в отечественной и мировой истории и культуре, в великом советском прошлом.

 Мне не понадобилось изобретать велосипед – просто пришлось всё переосмыслить, изучить, суммировать и сделать следующий шаг.

 Повторюсь в который раз - Изания даст каждому возможность не только выжить, но и состояться как личность.
 Объединить “наших”, принять участие в возрождении страны.
 Противостоять глобализму и царству зверя, создав альтернативную экономику и цивилизацию.

 Правовые, экономические и юридические аспекты необходимо будет уточнить.
 Но, насколько я разобралась, ничего серьёзного нам власти вменить не смогут.
 А бояться волков, которым всегда “хочется кушать” – в лес не ходить.

  Главная беда, повторяю, отсутствие в настоящее время лидеров-организаторов.
  Я знаю из своей журналистской практики, как создавались и раскручивались все “начинания”, – надо идти в массы, выискивать и “отливать” лидеров.
 Это - огромная работа, но иначе ничего не получится. Особенно при нынешнем состоянии общества.

 Я, в принципе, готова посвятить практической Изании “всю оставшуюся жизнь”.
Но что я могу одна?

 Короче, делателей тоже надо “делать”.
 И “молить Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою”.

  Если Вы или кто-то из Ваших друзей согласны принять посильное практическое участие в нынешнем подготовительном периоде Изании – милости просим.
 Нужно будет встретиться и всё обсудить конкретно.
 Ждём-с…

2002-05-26

*   *   *

“Много званых, но мало избранных”

  Игорь:
 - Нынешние беды России вызваны, в главном, тем, что многие русские отказываются быть самими собой, забыв про отечество, его традиции и культуру.

  Юлия:
- И не только России, и не только русские, хотя не оспариваю “избранничества” Руси.
 Но ведь и еврейский народ был “избранником”. Однако отрёкся от своего “первородства”, променяв его на “чечевичную похлёбку”, изменив своему призванию и получив суровый приговор: “Остаётся ваш дом пуст”.
 Теперь то же самое происходит с русским. Можно даже сказать, с “советским” народом.

  “Много званых, но мало избранных” - в смысле “избравших”.
 Избранник – тот, кто избрал своё высокое призвание, добровольно и сознательно, будь то народ или отдельная личность.
 Смысл исторического процесса в отсеве.
 Творец призывает всех. Но нам дарована высокая свобода – избрать или отречься от своего божественного происхождения и призвания.
 Прах или богоподобие.

2002-05-26

*   *   *

 Игорь:
 - Но то, что русский народ-богоносец на месте “зловонной зияющей дыры” в столь короткое время сумел построить вторую экономику планеты и дать непревзойдённые образцы стойкости духа, подвижничества и самопожертвования, наконец, целостного жизнеустройства, где нет места делению людей на избранных и отверженных - говорит скорее о его избранности.

Юлия:
 - “В чём застану, в том и судить буду”.
 Можно сказать, что поколения русско-советских людей, выдержавших войны и другие страшные испытания, отстоявшие своё право не служить Маммоне, будут судимы Богом и историей совсем иначе, чем нынешние “Эсэнгэ-овцы”.

2002-05-26

*   *   *

 Ещё раз о Лермонтове

  Игорь:
- В этих строчках любви нет совсем, но есть презрение.

Юлия:
 - Тогда процитирую ещё кое-что из Михаила Юрьевича, имеющее отношение и к “избранничеству”, и к “презрению”, и к “любви”.

В школе мы это учили наизусть:

  К добру и злу постыдно равнодушны,
  в начале поприща мы вянем без борьбы;
  Перед опасностью позорно малодушны,
  и перед властию презренные рабы.

  Толпой угрюмою и скоро позабытой
  над миром мы пройдём без шума и следа,
  Не бросивши векам ни мысли плодовитой,
  ни гением начатого труда.

  И прах наш, с строгостью судьи и гражданина,
  потомок оскорбит презрительным стихом,
  Насмешкой горькою обманутого сына
  над промотавшимся отцом”.

  “Горькое презрение” – очень точно сказано о будущем Суде над нынешними “героями нашего времени”.

2002-05-26

На снимке:
Елена Стасова - соратница В.И.Ленина, и космонавт Герман Титов.
На память автору интервью.

(1958 год)

       Началась зимняя сессия.
 Обложившись килограммовыми томами, я часами сидела в читалке, грызя леденцы, чтобы не тратить времени на курево.
 Выпрашивала учебники домой, на ночь. Сдавала древнерусскую, принималась за Гомера и Вергилия.
 И за русский язык, которым, как выяснилось, совершенно не владею - в диктантах полно ошибок.
       “Матрёна Саввишна быстро акклиматизировалась и с аппетитом ела винегрет в компании с фельдфебелем и фельдъегерем”...

       Вся жизнь сосредоточилась в синенькой зачётке. Тряслась и пила валерьянку.

       Как-то подняла голову от книг.
Старшекурсник, сидевший в другом ряду читалки, чем-то похожий на моего фестивального Яниса, подмигнул мне и показал жестом, что тоже хочет конфету.
 Он мне давно приглянулся – высокий, спортивный, хоть и ходил вразвалочку из-за плоскостопия. Когда я встречала его в коридоре, сразу всплывало в памяти трогательно-заплаканное лицо Яниса, с которым мы больше никогда не увидимся.
А этот, наоборот, всегда улыбался, смешил девчонок – эдакий первый парень на деревне. Но всё равно вылитый Янис.
 Странно, что лица Робера я вообще не могла вспомнить. Может, и не узнала бы в толпе.

       Я бросила через зал леденец – он ловко поймал и, поблагодарив улыбкой, сунул в рот. Я снова погрузилась в чтение.
 Через полчаса подняла глаза – опять пялится. Так никаких конфет не напасёшься. Показывает жестом – айда покурим.

       Вышли, покурили. Борис оказался потрясающим рассказчиком. Помню, как хохотала до слёз, а он всё не умолкал со своими уморительными байками. Хотел, как признался потом, произвести впечатление.

       От смеха я совершенно обессилела, в голову ничего больше не лезло. Опять всю ночь зубрить...
 Борис провожал меня, тащил авоську с недочитанными книгами и не закрывал рот. От моего хохота он, кажется, заводился всё больше, остановить эту лавину было невозможно.
 От нас шарахались прохожие.

       На лестничной площадке он бросил авоську с книгами на пол и полез целоваться. Подробности не помню, так как была близка от смеха к обмороку.

       На другой день мы оба успешно сдали и отправились на радостях откушать в кафе “Арарат”, что располагалось возле ЦУМа.
 Мягкие диваны, горный пейзаж на стене. Пара раскалённых чебуреков за 50 копеек, порция маслин – двадцать девять копеек и бутылка неплохого кавказского портвейна “Агдам” за трёшку.
 В общем, за всё, про всё – около пятёрки.
Опять он ублажал меня своими байками. Потом мы гуляли. Затем он пригласил меня зайти в гости :
  –Это здесь недалеко, несколько остановок на троллейбусе. Мама будет рада.

       Никакой мамы, естественно, дома не оказалось со всеми вытекающими отсюда последствиями.
 Попробовала призвать Бориса к благоразумию – куда там! Вопрос был поставлен ребром: - раздевайся, или гуд бай.
       Надо сказать, что жил он как раз возле ВДНХ, где тоже поднабрался фестивальных нравов.
       Оценив обстановку, я вздохнула. Ответ мой вошёл в историю семьи:
       - Ну ладно, так и быть.

       Признаться, я к тому времени уже порядком устала от кобеляжа. Вокруг ухажёров было много. Они сталкивались лбами, трепали нервы. Никто мне толком не нравился, но никого не хотелось терять.
 Я была по уши занята, как мне казалось, делом, а они со своими разборками отнимали кучу времени.
 Надо было кого-то выбрать, потому что после “маслинового запоя” я вдруг тоже к своему стыду поняла, что презренные проблемы “ниже пояса” касаются теперь и меня.

       “Так и быть”, - сказала я, пожав плечами и полагая, что выбираю свободу.

       Какая там “свобода” – Борис оказался настоящим Цербером.
 Весь “кобелёж” он разогнал в считанные дни. Ходил за мной по пятам, контролировал каждый шаг (порой приходилось буквально от него удирать по всем правилам шпионского искусства). Сидел дома в моей комнате рядом с телефоном, сам хватал трубку. Выражался словами, а то и кулаками (он тогда занимался боксом).

       Помню, как мой однокурсник Жора, впоследствии писатель Георгий Вайнер, получил ни за что, ни про что тумака, просто по-дружески обняв меня при встрече в факультетском коридоре.
 Подобное случилось в ресторане ЦДЛ и с завсегдатаем Егором Радовым.
 Борис был совсем не из нашего “светского” круга, выходки его представлялись смешными и дикими. Многие недоумевали: “что ты в нём нашла”?

       А мне он нравился не только внешним сходством с Янисом, но и внутренним – такой же искренний и романтичный.
 Оказалось, мне нравятся мужчины, которые “тоже плачут” и перед топающим и свистящим залом открыто встают на защиту наших “советских” ценностей, не боясь прослыть “серостью и дубом”.
 Тогда, после двадцатого съезда, “совковость” в студенческой среде требовала немалого мужества.
 На стороне “совка” Бориса оказались на одном из таких бурных собраний лишь бывшие фронтовики.

       Особенно поразило, что, как я узнала много лет спустя, он был родом из очень богатой семьи на юге России.
 У деда был свой пивной завод. Другой дед состоял членом правления Калинкинского товарищества, владея производством всех слабоалкогольных и безалкогольных напитков страны).
 Были они при красных и репрессироваными, и заложниками, и ссыльными, всего лишились.

 Дед в ссылке в Новосибирске организовал пивное производство, стал директором завода и прославился (о нём даже писали в газетах). Но потом сбежал в Москву к семье, немного изменив фамилию, построил дачу, на которой и умер.
 В войну часть семьи затаилась, называла советских “они”. Другие - воевали за советскую власть.

Герман, отец Бориса, замначуправления Наркомугля СССР, хоть и вернулся при орденах, потерял на фронте здоровье и прожил после победы всего несколько лет. Брат отца Транквилин погиб.

 Мать, Людмила, работала экономистом, сдавала кровь для раненых, была награждена медалью “За доблестный труд в годы Великой отечественной войны”.
 Вырастила Бориса и старшую Зою, воспитав в полном неведении о прошлом. И я в недоумении гадала, откуда в их коммунальной довоенной квартире такое шикарное пианино и антикварные вазы. А в семейном фотоальбоме - господа с лорнетами, дамы в колясках на фоне “дачи в Анапе”.
 Но спросить не решалась. У моего Борьки были заплаты на брюках и обычная стипендия, хоть и повышенная за “пятёрки”.
 И мне, воспитанной на русской классике с её презрением к богатству, вовсе не хотелось докапываться до истины.

       Он хорошо пел, аккомпанируя себе на пианино, был действительно потрясающим рассказчиком и имел ещё кое-какие достоинства...
Сидел в нём, правда, и бес, который меня люто ненавидел.
 А может, и легион. Но в бесов я тогда не верила и объясняла некоторые борькины странности просто “сдвигом по фазе”.
 Во всяком случае, замуж не собиралась – ни за него, ни за кого-либо ещё. Это совершенно не входило в мои планы.

 Если уж не Мата Хари и не Жанна д Арк, то, по крайней мере, Франсуаза Саган.
 Но родичи, словно сговорившись, мечтали меня “окольцевать”.

       Очень стыдно признаться, но окончательно перетянули чашу весов в пользу нашей совместной жизни красные болгарские туфли-лодочки за 15 рэ. Которые я примерила в обувном на Полянке и горестно положила обратно на полку, потому что в кармане было пусто.

 И вдруг Борис молча пошёл в кассу и купил мне эти туфли, оставшись с пятирублёвкой до стипендии.
 Я была потрясена и произнесла мысленно вторую историческую фразу: “С ним можно пойти в разведку”.

 На пятёрку мы купили бутылку коньяку и отправились отмечать помолвку в шашлычную в Сокольниках, откуда до его дома было километра три.
 После этого я, мягко говоря, нетвёрдо держалась на ногах.
 Шёл ливень, и Борис меня нёс на себе километра два.
 Потом выгрузил на коврик в прихожей, снял с меня промокшие болгарские туфельки и сказал:
 - Знакомься, мать, моя жена.

       Наутро туфли мои были сухими и чистыми, а я со стыда не знала, куда деваться. Ничего себе, смотрины!

 – Ну и что она сказала”? – спросила я Бориса о реакции матери на такое “явление невесты народу”.
 – Сказала, что ты симпатичная.

B БЕСЕДКЕ С: Андреем и Юстасом

ПО ПОВОДУ ОБМЕНА ИУЕ НА ДОЛЛАРЫ

Андрей - Юстасу:
 - А их обменивать никто и не собирался.
 Изначально так и задумывалось, что в наличные изанские деньги изанские условные единицы не превращаются.
 Полученная наличность в Изании превращается в продукцию, которой обеспечиваются очередные заявки.

То есть нет долларов как таковых. Есть, например, доски, кирпичи или какие-нибудь другие товары, которые трудно получить в обмен на что-то иное, кроме денег.

ИНДИКАТОР КАЧЕСТВА УСЛУГ ИЗАНИНА

Андрей - Юстасу:
 Можно сделать резюме по личной статистической информации в виде какого-то индекса, располагаемого рядом с ценой на услуги.
 Чтобы не лазить каждый раз по личным делам, а видеть суть непосредственно при подборе исполнителя.
 Что-то вроде такого индекса: первая цифра – количество жалоб, вторая – количество оказанных услуг.
 Несложно сделать, чтобы эти данные проставлялись автоматически.

Кроме цены за услугу, отсюда мы по индексу легко оценим мастера.
 Пример:

Иванов – денег не дерёт, работает без жалоб, и уже 253 раза успел оказать услуги за время сотрудничества в Изании.
 Т.е. индекс 0-253 (0 жалоб – 253 оказанных услуги).

Петров – середнячок, цены у него средние, пара жалоб была, всего оказал 100 услуг.
 Т.е. 2-100 (2 жалобы на 100 оказанных услуг).

А Сидоров – явный халтурщик – цены взвинтил, всего-то 10 раз сработал, а схлопотал за это уже пять жалоб.
 Его индекс 5-10.

Данные в базах легко сортируются и общепринято выстраивать список товаров (в данном случае услуг) по возрастанию цены: вверху списка – самые низкие цены, внизу – самые высокие.
 Так что уровень цен будет виден сразу. Вот так будет выглядеть запись для нашего примера:

Иванов     500 руб. 0-253

Петров     700 руб. 2-100

Сидоров   900 руб. 5-10

Одного взгляда достаточно, чтобы понять, с кем лучше иметь дело:

- На Иванова будет явный спрос.

- Петров должен будет повышать качество своей работы и понижать цену, чтоб получить работу.

- Услуги “рвача и бракодела” Сидорова никому не будут нужны, и он сам уйдет из Изании.

*   *   *

ЮСТАС КАК ЗЕРКАЛО "ИЗАНСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ"...

Юстас - Ю.И.: - Да-с, матушка, уж не взыщите, я вам по-честному…

Наехал он на итоговую статью “Изания –выход”.

 Юстасов бес коварен – то будто бы во всё врубается, говорит мудрые дельные вещи и присылает замечательные нужные статьи, то всё начисто забывает или отметает с порога – вообще ни тпру, ни ну.
Приходится начинать диалог с нуля, терпеть и быть вежливым, потому что я очень дорожу Юстасом и знаю, что он мне “послан Богом”, как отметил как-то умный Менеджер.

 Такой уж у него ярко выраженный половинчатый духовный состав – постоянно сам себе противоречит. Однако зачастую выходит, что противоречия эти кажущиеся, диалектические.

У Юстаса горят руки с чего–то начать практически, ну хоть менять диван на тахту.
 Только пусть это сделают другие.
Я его понимаю, но у меня на “практикум” нет ни сил, ни времени, ни возможностей.
 Юстас же, хоть, наверняка, гораздо моложе, предпочитает ходить в критиках-теоретиках.

Я смиренно предложила Юстасу “подключиться к делу” и написать свой кусок текста - рекламы, который мог бы заинтересовать подобных ему людей. Совершенно искренне предложила, потому что он для меня до сих пор – уравнение с кучей неизвестных.
Однако оппонент совсем осерчал.

 Юлия:
 - А не пора ли вам подключиться к делу?

Юстас:
- Сама формулировка вашей просьбы мне не понравилась.
 Если вы считаете, что я до этого не делом занимался, обсуждая Вашу идею, то оценИте по этой шкале собственный труд.
Я на добровольных началах стараюсь сформулировать ваши мысли, в то время как вы, автор идеи, сами этим не озабочены и переливаете из пустого в порожнее приятные для себя слова.

Я остаюсь на форуме только из уважения к самОй идее (дорого дала бы, чтоб услышать её формулировку лично от Юстаса – Юлия)

Потрудитесь, наконец, сами.
 А вот это “напишите за меня!” бросьте. Умеете, но не хотите. То ли от презрения к читателю, то ли от любви к себе.

2003-10-10

*   *   *

ТАКАЯ ВОТ ИЗАНИЯ...

Андрей – Юстасу:
 - Вообще, в данном случае, речь идёт не о художественной прозе, а о формулировке проекта, в котором и вы заинтересованы.

Если авторскую точку зрения на это вы видите неверной, ничего нет худого в том, чтобы вы приняли посильное участие в отборе того, что тут главное, а что второстепенное.

Дело-то общее.

И гонораров за него Ю.И. не получает.

Как читатель со стороны, покажите поконкретнее, что нужно изменить.

Например, входящие в текст статьи, которые вам, очевидно, не нравятся – это то, чем Ю.И. старается убедить определённую категорию людей в нужности Изании.

2003-10-13

ПОНЕСИ МЕНЯ, Я НЕ ЛЮБЛЮ ХОДИТЬ В ГОРКУ

Юстас:
 - Про “поконкретнее”.
 Как читатель со стороны я высказался достаточно конкретно, ещё конкретнее было бы только взять и написать самому.
 До такой степени изанского активизма я не докатился и не собираюсь.
 Я активный и сочувствующий читатель.
 Таким я себя сразу заявил, таким и останусь.

Вот тут-то и зазогулина.
 Юстас – читатель, Юлия – писатель.
 А требуются в данный момент ДЕЛАТЕЛИ.
 Потому и ДЕЛО стоит.

 Юстас, наверное, уже забыл, как обиделся, когда Игорь Игнатов сказал, что Изания – для воинов-пассионариев. А прочим туда и вступать не стоит.

Юстас:
 - Что касается входящих в текст статей, то кому может быть не понятно, что у любого публичного текста существует чёткий адресат?
Пишешь для неимущих - это одно, пишешь для олигархов, это другое, пишешь для верующих, это третье.

А угодить и первым, и вторым, и третьим в одном тексте, всё равно, что пытаться одной предвыборной речью понравиться и коммунистам, и демократам, и фашистам с исламскими фундаменталистами.

Нищий не будет читать то, что адресовано лоснящемуся олигарху. Плевать ему на олигарховы интересы (Но у меня-то в статье “Как спастись олигарху” говорится как раз об интересах “нищих” – Юлия) и на то, спасётся он или нет.

 Олигарху, в свою очередь, по должности положено плевать на всех остальных и неинтересны ему все эти спасения-неспасения. (! – Юлия).
Сделает он на этом бабки или имидж – всё, что ему нужно знать.
 Желательно на одной странице текста, чтобы его референт смог прочитать, а не сунул сразу в ведро для бумаг.

Ни первые, ни вторые, терпеть не могут всей этой церковной письменности, однозначно трактуя текст как религиозную агитушку или сектантство. И дальше первых таких слов читать не будут.

Верующие, как показывает форум, такого глумления над верой как нетрадиционная трактовка этой самой веры, данная Ю.И., тоже не выносят. (? – Ю.И.)

Вы мне говорите, что эти статьи нужны для того, чтобы убедить людей в нужности Изании.

 Убеждать нужно. А как же. Но каждого по-своему.
Обычному человеку – один текст, на его языке с общечеловеческими ценностями.
 Верующему – другой текст, на его языке.
 Олигарху – и даже не ему, а его специалистам по PR – третий текст, чтобы они свою выгоду почувствовали, какие политико-экономические прибыли данный олигарх с Изании поимеет (! – Юлия)

Вот такие три текста и надо компилировать.
 И поместить религиозный – на религиозном форуме, олигарший – олигарху наемэйлить с пометкой, что это полезный ход для его имиджа.
 А выжимку из обывательского текста можно заливать подряд во все форумы – может, кто заинтересуется и зайдёт почитать поподробнее.

Чем про апокалипсисы судачить, лучше бы сочинили несколько коротких внятных текстов по Изании, чтоб в метро можно было клеить.
 И народ ходил бы на форум и дело, глядишь, сдвинулось.

А упомянутая “художественность прозы” здесь не при чём. Писать Ю.И. умеет.
 Неохота возиться, так и скажите.

2003-10-20

ОБЪЕДИНЯЮЩИЙ ТЕКСТ

Андрей - Юстасу:
- По идее, ЮЛИИ как раз хотелось бы сделать текст, который объединял разные категории людей, наводил бы мосты.
 Поэтому три разных текста – не совсем верно. И это подтверждается практически.

Например, Язов - совсем нерелигиозный и даже воинствующий атеист, после прочтения “Дверей” стал более уважительно относиться к христианской символике.

А ненавидящие Сталина христиане, наоборот, стали писать, что поняли его.

Для Ю.И. было бы ценно, если бы вы со своим свежим взглядом могли бы определить, что в описании Изании интересно для таких, как вы, людей.

2003-10-21

ОБЪЕДИНЕНИЕ КОШЕК, СОБАК И ГОЛУБЕЙ

Юстас:
 - Эти три категории, как известно, терпеть друг друга не могут. Но теоретически можно их воспитать так, что они из одной миски будут есть.

Однако для этого сначала надо как следует потрудиться – вырастить их вместе, и, как минимум, отучить кусаться и бояться.
 Вы же навалили в одну миску зерна для птицы, кровоточащего мяса для собаки, валерьянки для кошки, и уселись ожидать идиллической картины – как они эту бурду будут жрать.

Долго ждать придётся.

(А единственно объединяющую “духовную пищу” вы предлагаете вообще выкинуть – Ю.И.).

По теории, Изания действительно может объединить разные слои населения в силу второстепенности для неё их мировоззрений (всё-таки есть вполне определённые “табу” – Юлия)
.Туда люди для дела приходят (вопрос в том – что называть делом – Юлия).
 А вся остальная мишура, как одежда для моющихся в бане, остаётся за дверью.
 Но это будет потом, когда придут, попробуют и поймут, что Изания им нужна.
 (Или надуют друг друга – Юлия).
 Тогда и мосты наведутся.

А сейчас вы всех своими замороченными речами распугаете только.

Что касается того, что в Изании интересно моему классу людей, вы и так знаете.
Моему классу интересно всё, что касается дела.

 О религиозной подоплёке нам вообще знать не надо, для нас это признак неадекватности.
В олигархов, которые маются совестью, мы, естественно, верить не собираемся.

Из нравственного нас вообще интересует только одно – чтоб люди в компании были хорошие (?-Юлия).
 А будут они по утрам молиться на восход или по ночам на кладбище трахаться – нам без разницы.

А вот если нам более этого параметра будут нравственную лапшу на уши вешать про моральные законы и высший смысл, нас тут же аллергически стошнит. И мы с такими не пойдём.
 Про высший смысл мы сами для себя определяем и никто больше нам это определить не может.
 Точно так же и про творчество.

Поэтому для моего класса главное, чтобы дело было тщательно и наглядно описано. А его идейная сторона должна упоминаться один раз и очень кратко. Мы уловим. Зачем нам чужие идеи.
Мы свои генерим сколько хочешь и по своим живём. (!- Ю.И.)

Вот почему практически все словеса, кроме как по делу, надо выкинуть.

 Написать только, безо всяких вампиров, что Изания создаётся для того, чтоб человек нашёл средства и реализовал свою жизнь в том достойном виде, в котором он сам захочет.
 (сутенёра, например, – Юлия).

Чтоб у него на это время высвободилось.
 И чтоб осознавал он, что он человек, а не винтик в чужой машине.

 (Открыть собственное казино, например – Юлия).

2003-10-20

На фотке: Юлия (справа) в Артеке


Начало пятидесятых

       Кем быть, на что потратить свою бесценную жизнь? – вот, пожалуй, единственное, что меня тогда терзало.
 И я сама себя терзала, бегая по спортсекциям и кружкам, составляя спартанские распорядки дня – с обязательной гимнастикой и обливанием ледяной водой.

 А перед тем, как провалиться в сон – непременно “Отче наш”. Молитва Неведомому Богу, которому я поклялась “быть верной”.
 О здоровье всех родных и товарища Сталина, которому тоже нужна была помощь и милость Бога. Хоть они с Лениным и были нарисованы на первой странице букваря - на месте, предназначенном Всевышнему.

 Всезнающий, Совершенный, Всемогущий, Непостижимый, Вечный.
 И, конечно же, никакой не человек.

 Тщетно пыталась я представить себе тогда этого “Неведомого Бога”.
 Полутёмная церковь с иконописными ликами и непонятными ритуалами представлялась мне просто клубом для злых старух в чёрном, которых я побаивалась, и потому внутрь не заходила.
 А Богом было это жёсткое неведомое “ДОЛЖНА”, требующее от меня искать с недетским упорством свой путь, своё предназначение и призвание.
 И ужас, что не найду или ошибусь.

*   *   *

       Из хвастливого письма маме на курорт:
       “На днях меня вызвали писать норманнскую теорию по истории. Эту работу взяли на выставку, а учительница объявила её “блестящей”.
 Взяли на выставку и мою работу по физике. А учительница по литературе сказала, что я “настоящий писатель”.
 В общем, начинается моя карьера, а какая (историческая, физическая или литературная) ещё сама не знаю.

 Я совсем сошла с ума. Сижу и занимаюсь целые дни.
 Занимаюсь музыкой, по утрам по-прежнему обливаюсь холодной водой, делаю гимнастику и выполняю режим дня с точностью до 0,01 секунды.

 Я стала такой паинькой, что даже сама удивляюсь. Даже в кино мне ходить не хочется. Учителя меня наперебой хвалят, так что я сейчас по успеваемости 2-я в классе.

 У нас осталась только одна отличница, а у других отличниц есть тройки. Даже гетина мама, у которой отличницы получают 3 и 4, поставила мне 5.

 Сначала от такой необыкновенной серьёзности у меня болела голова, но потом я привыкла. Кино меня интересует, но при виде мальчишек меня начинает тошнить. А когда они начинают ко мне приставать, я окидываю их таким взглядом, что они отшатываются”.

       Написано детским почерком и плохим скрипучим пёрышком. Листок в кляксах.

*   *   *

       Впрочем, одна страстишка – к азартным играм, у меня обнаружилась весьма рано, - когда вечерами у отца собиралась компания поиграть в “спекулянта”.
 Чтобы мне разрешили сесть со всеми, готова была идти на самые жёсткие и мучительные условия, вплоть до мытья посуды.
 С детства ненавидела необходимые, неблагодарные, изо дня в день повторяющиеся обязанности. Так называемую “бытовуху”.

       Потом начались “пристенок”, “очко”, “подкидной дурак”. На мелочь, но всё-таки на деньги.

       Такой же азартной была в спорте, но меня преследовали травмы.
 В шестом классе серьёзно повредила на катке ногу – оскольчатый перелом голени со смещением.
 К тому же собравшиеся вокруг “знатоки” усугубили дело, по очереди пытаясь кости “вправить”.
 В результате пролежала насколько недель на спине – вначале с пропущенной через пятку спицей, к которой привязана гиря, а затем в гипсе.
 Меня пугала не перспектива остаться на всю жизнь хромой (что было весьма вероятно, перелом был очень серьёзный), а мысль, что, не дай Бог, останусь на второй год.