(1954-55 годы)

       Вокруг всё стало понемногу меняться. Активизировались “стиляги”, коктейль-холлы и прочие атрибуты “загнивающего Запада”.
 Я теперь жила в писательском доме на Лаврушенском, в самом гнезде “золотой молодёжи”. Училась с ними в одной школе.

 Однажды меня пригласили на день рождения, где пили коктейли, танцевали “стилем” и играли в бутылочку.
 Мой первый в жизни поцелуй был омерзительным – будто холодная, липкая, пропахшая вином медуза вползала в рот.
 Я вытерпела, но потом от шока тоже хлебнула лишку. Убедившись, как в том анекдоте, что “вино делает тебя другим человеком, а тому тоже выпить хочется”.

 Короче, в меня вселился бес. Мы с сёстрами-близняшками из параллельного класса, решив после вечеринки прогуляться, шатались по элитному переулку. Чертили на заиндевелом заборе хулиганское слово из трёх букв и помирали со смеху.
       Наутро болела голова, мутило. Я немного отмокла под душем и поплелась в школу. Близняшки, тоже с портфелями, догнали меня.
       - Какая ещё школа, погляди на себя. В “Повторном” - “Мост Ватерлоо”, чуваки билеты взяли.

       Так началась моя богемная жизнь. Прогулы по сердобольным маминым запискам и блатным справочкам. Вечерами – танцы-шманцы с вермутом или портвейном. Утром – кинотеатр Повторного фильма с буфетом, где продавали бутерброды с сёмгой и пиво портер.

 По выходным и праздникам – гудёж в пустых переделкинских дачах.
 Время от времени туда наезжали родители и всех разгоняли, пугая фельетонными санкциями. Которые действительно порой обрушивались на головы “чуваков, чувих и “перерожденцев-предков”.

       Жить в писательском доме было интересно. Доводилось ездить на лифте с Вертинским, Пастернаком, Ахматовой – о прочих подданных советской музы, проживающих в нашем подъезде, уж и не говорю.
 Чаще всего проезжала к себе на третий этаж жена поэта Семёна Кирсанова, красавица Раечка. Всегда в тренировочном костюме и с теннисной ракеткой.
 Потом поэт застукал её на квартире с тренером. Был жуткий скандал, от которого пострадал больше всех пудель Марсик.
Запертый в брошенной разругавшимися хозяевами квартире, без еды, питья и привычных прогулок, он душераздирающе выл на весь дом. И никто не знал, как ему помочь.

       Астрономию, спорт и ледяной душ я забросила. В дневнике появились четвёрки и даже тройки, на душе скребли кошки.

Сладкая жизнь быстро наскучила, но попробуй вырвись, когда “среда обязывает”.
Но чем больше я себя заставляла веселиться, тем становилось тошнее.
 Появился у меня мальчик, который нравился не мне, а моей однокласснице. В то время как её мальчик нравился мне.
 Мы долго думали, что тут предпринять, но так и не придумали. А все вокруг уже давно ходили “в дамках”.
Чувствуя себя едва ли не старыми девами, мы сговорились в один и тот же вечер тоже стать “как все”. Обнялись и отправились на свидания, как на казнь.
 
Чтобы пересилить себя, мне пришлось напиться. Происходившее помню плохо, разве только то, что всё было отвратительно.
 Я глотала вино пополам со слёзами и думала о “её мальчике”, который сейчас обнимает мою счастливую одноклассницу.

       Через несколько лет, когда я уже буду замужем и с годовалой дочкой, мы с моей пассией случайно встретимся в “Ударнике”, на дневном фестивальном киносеансе.
 Он затащит меня к себе “попить чайку” и едва не изнасилует.
 С трудом вырвавшись под клятвенные обещания встретиться в другой раз, я буду размышлять уже в метро, прикрывая разодранный чулок, о странностях и загадках дел сердечных.

 А тогда, посчитав себя наконец-то состоявшейся светской львицей и подивившись человечеству, уделяющему столько времени и сил хрен знает чему под названием “любовь”, я успокоюсь. Перестану подходить к телефону и вообще после школы буду удирать в читальный зал “Ленинки”, где меня никто не сможет достать.

       Обложившись учебниками и редкими книгами, буду грызть “гранит науки” в самых разных областях. Девятый класс, а я ещё не решила, кем стану.
 “Пробовала перо” – стишки, короткие рассказы и даже поэма.
 Выслушав похвалы читателей, опусы обычно тут же сжигала.
 Тянуло меня и к медицине. Ездила в институт сердечной хирургии, помогая ухаживать за обречёнными детишками с синими губами – так хотелось их спасти!
То мыла пробирки в лаборатории великого Демехова где-то на Пресне.

 Но малыши, самые умненькие и красивые, умирали на операционном столе.
 Да и демеховских собак было жаль.

 Дома я теперь почти не бывала. Наскоро обедала в кафе “Прага” сосисками с тушёной капустой и чашкой кофе и спешила то в Ленинку, то к Демехову, то на тренировку в секцию художественной гимнастики. Меня даже зачислили в участники выступлений на будущем московском всемирном фестивале молодёжи и студентов. Но, увы, опять неудачный прыжок и вывих коленки.
 На этот раз, вспомнив, как мне на катке “вправляли кости”, я чашечку на место вправила сама.

       Подошли выпускные экзамены.
 Баковское поместье отчим к тому времени продал и “пошёл в народ”.
 Объявив, что к этому самому народу надо быть ближе, построил дом под Рязанью, в есенинских местах.
 Я по Баковке тосковала, особенно по ледяной дорожке вокруг дома. По своей земляничной поляне и собаке Троллю.

*   *   *
 
Спустя много лет, проезжая мимо этих мест уже на свою дачу, по Киевскому направлению, я почувствовала, как ёкнуло сердце, и попросила мужа свернуть машину на знакомую улицу.

 Вышел охранник и сказал, что хозяев нет дома. Но услыхав, что я здесь когда-то жила, милостиво разрешил глянуть издали на перестроенный дом.
       Странное это чувство – возвращаться в места из прошлой жизни, где тебя уже нет. Что-то кладбищенское.
       - Скажите хоть, кто здесь теперь живёт? – спросила я, зная, что имение несколько раз переходило из рук в руки.
       Поколебавшись, охранник коротко бросил: - Кобзон.
       Потом, смягчившись, добавил, указав на жёлтое здание неподалёку: - А здесь у него студия звукозаписи.
       - У нас тут собачья будка была, - поведала я мужу Борису.
       - Такова се ля ви, – подытожил охранник, давая понять, что экскурсия окончена.

*   *   *

       Семья наша уехала на лето в деревню (к тому времени родилась вторая сестра), а я сидела одна в пустой квартире, отключив телефон, и зубрила.
Квартира теперь у нас тоже была другая, побольше. Мы поменялись с Березовскими с доплатой.
 У Гены Шангина-Березовского, не только студента биофака МГУ, но и композитора, того самого, что сочинит “Царевну-Несмеяну”, собиралась по вечерам шумная студенческая компания.
 Они выходили на балкон наших прежних апартаментов, который располагался через двор как раз напротив моей нынешней комнаты, и орали хором:
       - Ю-ля!
       Я нехотя открывала окно.
       - Иди к нам!
       Я кричала, что мне надо заниматься, что завтра экзамен.
 Но однажды они всё-таки зазвали.

 Это была совсем другая публика, не то что наша прежняя тусовка. Хоть и постарше, но куда интереснее. Вели интеллектуальные беседы, сочиняли песни и просто стихи:

На перекрёстке двух тропинок
Ушла нога в подводный ил.
Смеялся дятел-черноспинок,
И ель трухлявую долбил...

  Особенно ошеломил меня Володя Познер. Прибывший из самой Америки и неправдоподобно красивый.
 Я ещё больше помрачнела и сбежала.

       Так не плачь, не грусти, как царевна Несмеяна,
       Это глупое детство прощается с тобой…

2003 год

Был месяц январь

 B БЕСЕДКЕ С: Александром, Андреем и Игорем

Причём тут проценты?

(Запоздалый ответ на 5 декабря)

Александр:
 - Кредит беспроцентный. Но бухгалтеру и уборщице заплати. Бред. (“На счёт нашего юриста или бухгалтере поступает от данного клиента соответствующая сумма”).
 А ещё надо заплатить управляющему, охраннику, уборщице и т.д.
 Спрашивается – какой же он беспроцентный, этот кредит, после этого???

Юлия:
 - Вот вы, к примеру, берёте в долг у приятеля энную сумму под заверенную у нотариуса расписку, и нотариус при этом получает свой гонорар за оформление кредита – при чём тут проценты?
 “Проценты” – это когда приятель просит с вас за пятьсот зелёных пятьсот пятьдесят.

  Изан-банк - это не столько банк в общепринятом смысле, сколько касса Взаимопомощи.
  Для неё, если не удастся сразу обосноваться в интернете, потребуется помещение, компьютеры, операторы, уборщица и охрана.
 Здесь хозяевами будем мы сами, кровно заинтересованные в успешной работе кассы и других служб Изании. Потому и придётся собирать членские взносы на необходимые расходы.
 А роль потенциального управляющего банка прочтите в моей статье “Как спастись олигарху?”.

*   *   *

О НЕБЕ И УНИТАЗЕ

Александр:
 - Основная надежда Изании состоит в том, что люди будут сознательные и воровать не станут, не будут вообще проявлять отрицательных качеств.

 Если так рассуждать, то тогда деньги вообще не нужны.
 Раз все такие сознательные (“от Неба”, как говорит Ю.Иванова), то работать они будут, не покладая рук, много и качественно. А потреблять исключительно по потребности, без излишеств.

Юлия:
 - Идеальные – нет, но сознательные – да.
 Разумные.
У Чернышевского есть термин: “разумный эгоизм”. К которому нарисованная вами в послании потребительская вакханалия (“Приходит, например, в изан-магазин и берёт сколько чего ему нужно, а денег не платит – он ведь проникся “великой изанской идеей!”) не имеет никакого отношения, равно как и к Изании.

  Хомо Сапиенс покупает в изанском столе заказов ровно столько продуктов (или обедов на дом), сколько ему необходимо. Потому что их стоимость будет снята с его личного счёта. Так какого ляда ему тратить лишнее на жратву, когда ему нужны, к примеру, средства, чтобы заплатить за учёбу сына в престижном вузе?

  А работать не покладая рук они будут не ради пуза, тряпок и прочей “сладкой жизни”, а чтобы накопить средства на что-то более достойное, с их точки зрения, звания Хомо Сапиенса.
  Ну, к примеру, я бы в Изании вкалывала, чтоб поставить фильм по “Лунным часам” (возможно, в доле с другими – с актёрами, режиссёром или простым строителем).

 Получив гонорар, продолжала бы вкалывать не только, чтобы экранизировать “Дремучие двери” или “Последний эксперимент”, на который, кстати, при советской власти был договор на “Мосфильме”, но, возможно, вложила бы средства в помощь романовским овцам, о катастрофической судьбе которых сообщила сегодня на форум. Или талдомским поросятам.

 А, получив прибыль, помогла бы ещё кому-то поставить фильм, построить медицинский центр или картинную галерею. Или вложила в какие-нибудь ноу-хау.
 И, безусловно, в главное, - в развитие Изании.

  И поверьте, никогда бы не пожалела, даже если б прогорела.
 Потому что самое безумное для меня - исповедовать общепринятую точку зрения:
“Только то, что съел – твоё”.

Знаете, кто так думает? Унитаз.

*   *   *

ПОМЕРЕЩИТСЯ ЖЕ ТАКОЕ!

Юлия:
 - 1. Программист не “подделает перевод электронных денег”, потому что у каждого будет личная электронная карта с индивидуальным счётом и обман сразу же выявится.

2. “Верховный Определитель цены на товары и услуги” не будет ошибаться и не будет “симпатизировать кому- либо”, потому что (сколько можно повторять) цены на свои товары и услуги каждый назначает сам.

3. “Верховный Инквизитор Изании” будет наказывать только тех, кто заслужил наказания.   
 (А этот вам не иначе как под Рождество померещился).

4. “Фермер не разбавит сметану и молоко водой” просто потому, что тогда в следующий раз все начнут их заказывать у других фермеров.

2003-01-09

*   *   *

ТОВАРИЩ СТАЛИН ВЫСЛАЛ БЫ ВАС НА СОЛОВКИ К ЧЁРТОВОЙ МАТЕРИ!

ЮЛИЯ: “Цену на свои товары и услуги, повторяю, изанин устанавливает сам”.

Александр:
 - Это очень существенное дополнение!
 Т.е. в своей заявке об участии в торгах изанин не только должен указать, какой товар или услугу он может предложить на рынок…(т.е. “рынок” – это у вампиров-буржуинов, а у одухотворённых изан – “компьютерная база данных”), но и цену, за которую он готов этот товар продать (Ой, извините, “купи-продай” – это тоже не по-изански, обозначим: “предложить”.

  Вы сами не представляете, на какой компромисс согласились, разрешив рядовому изанину назначать цену.
 Товарищ Сталин выслал бы вас на Соловки к чёртовой матери!

  Я почему-то думал, что Вы выберете тотальный контроль за ценами со стороны наичестнейшего правительства Изании – ан нет.
 Даже не знаю, радоваться или печалиться этому факту…

2003-01-04

Андрей:
 - И с чего вы это, батенька, взяли?
 С самого начала разговора в десяти местах на этом форуме мусолилось, что цену своим услугам (товарам) будет назначать сам изанин.
 А купят у него или у другого, решит конкуренция.

  Вы, по-видимому, до сего момента бомбили ветряную мельницу. Рад видеть, что ваш взор прояснился.
 Интересно, надолго ли.

2003-01-04

*   *   *

ЗА ЧТО БОРОЛИСЬ?
Или: зачем стриптизёрши ехали в автомобилях с мешками картошки на дачу с фонтанами?

Александр:
 - Слушайте, так это что же начнётся тогда?
Изане будут стремиться к извлечению выгоды?
 Т.е. по дешёвке продавать товар не станут, будут ждать сезона, возникнут спекуляции. Кое-кто сообразит, что на разнице в ценах можно неплохо подзаработать иуе.
 Которыми потом можно рассчитаться в изанском санатории на берегу лазурного моря, заплатить изанским массажисткам или даже изанским стриптизёршам!
 А заодно купить несколько автомобилей у чересчур честных изан (которым совесть не позволит заломить цену) да пару дач с фонтанами…

Вам это ничего не напоминает? За что боролись?

2003-01-08

Юлия:
- У нас на даче в конце сентября продавали с грузовиков картошку по 7 р. за кило. Кто запрашивал больше – прогорал.

 Хранить такой товар продавцам негде, накладно и рискованно – какого такого “сезона” им ждать?
 В Изании будет естественная саморегуляция цен.
 К тому же выше рыночной всё равно не запросишь – тогда покупатели плюнут на Изанию и побегут на рынок.

  Да и со “стриптизёршами” у нас будет напряжёнка – не по адресу.
 Что же касается автомобилей, так ведь все сделки - в базе данных.
 Ну, один автомобиль купишь “по дешёвке”, а по поводу второго тебя уже спросят:
- Ты что, дядя, солить их собрался?
  И сразу засветишься.

Александр:
 - Если вы дадите изанам потреблять столько товаров и услуг, сколько они захотят, то это быстро приведёт к деградации.

2003-01-08

Юлия:
- Так ведь не бесплатно им позволят всё это потреблять!
 Допустим, вы сдали Изании 100 мешков картошки на тысячу иуе.
 Репетитор, который подготовит вашего сына к поступлению в вуз, берёт от пяти до десяти иуе в час.
 Кроме того, за триста иуе можно отдохнуть всей семьёй в Крыму на изанской даче.
 Так зачем вам потреблять “сколько захочу” пусть самых раздешёвых яблок, если у вас все иуе на учёте?
 Ведь не кидаетесь же вы на рынке скупать тоннами всё подряд по бросовым ценам!
 Не забывайте также, что рынок предлагает товары разного качества за разную цену.

2003-01-09

Александр:
 - А представьте, что вы просто позволяете забрать товар...
 Куда девать чуть худшие яблоки, ведь изанин выберет, конечно, лучшие (раз платить не надо)?

Если у вас есть деньги, но вас не интересует сушёная пенька, почему вы должны её покупать? Наличие одних только средств для покупки не означает спроса, нужно ещё и желание. Теперь понятно?

2003-01-09

Юлия:
 - Если кто-то отдаёт товар даром, Изания целенаправленно распределяет его многодетным и нуждающимся.
 Худшие яблоки – перерабатывает на сок.
 Лучшие – можно и продать с уведомлением, что средства поступят в фонд Изании (допустим, на компьютерное обеспечение “глубинки”).

  А ваш бедолага с “сушёной пенькой” и на обычном рынке вряд ли кого-либо зацепит. Причём тут Изания?

2003-01-15

*   *   *

Игорь – Александру: (“Идеальные люди”).
 - Конечно, рая на Земле не будет.
 Но его всё равно нужно строить, иначе воспроизводится ад.

2003-01-16

(1957-1958 годы)

       Я достаточно быстро забуду “опавшие листья”, купаясь в лучах невесть откуда свалившейся славы.

       Дело в том, что ещё весной 57-го к фестивалю был объявлен конкурс на рассказ на молодёжную тему. Лучшие работы обещали премировать и всё такое.

 Написать решила, разумеется, о любви. Вспомнив того мальчика-спортсмена, с которым мы на крыльце плечом к плечу и щека к щеке одолевали Шопенгауэра.

       Так появится “Веснушка”. Конверт запечатаю и пошлю на конкурс.

       Премии получат всякие “идейные” рассказы, а моё сочинение вернут с добрым советом отнести в какой-либо журнал.
 Буду пребывать в расстройстве, пока не загляну в рукопись и не прочту на первой странице резолюцию рецензента. Кажется, поэта Сергея Орлова.

 Запомнила навсегда:
       “Автор талантлив. Художник в рассказе говорит Веснушке: “Молодо-зелено, но будет писать. Эти слова можно целиком отнести и к автору”.

       Помню, как пело во мне это “Автор талантлив…”.
 И я отнесла рассказ в “Смену”.
       Напечатают его в новогоднем номере 1958-го с моей фотографией и предисловием:
       “Автору рассказа “Веснушка”, комсомолке Юлии Ивановой, двадцать лет. Это её первое выступление в печати. Юлия Иванова – студентка третьего курса факультета журналистики МГУ”.

       И началось. Письма со всего Союза и из-за рубежа. В редакцию и прямо на факультет.
Не успеваю читать, не то, что отвечать. Всего – около тысячи. От молодых и стариков, студентов и пограничников. Болгар, китайцев.
И даже...от начальства Грузинской тюрьмы:
       “Поздравляю с первым выступлением в печати по писанию рассказа “Веснушка” написанную в журнале “Смена” за 1958 г.№1.
       В дальнейшем желаю больших успехов!”
       Зугдидская тюрьма №6 МВД ГССР. Начальник спецчасти Мшвелидзе Ираклий Георгиевич. 31-1-58г.

*   *  *

       “Дорогая Юля Иванова!
       Спасибо Вам за чудесный, ароматный рассказ “Веснушка”. Он по-весеннему звучен, по-чеховски короток и насыщен. В нём нет лишних неоправданных слов. Как хорош и многозначителен эпизод с копьём, разговор Юры о дубе. Как всё чисто, как лирично, и какие живые Веснушка и Юра!..”
       Сиротинская Ольга Михайловна, служащая Министерства обороны.

*   *   *
       “Здравствуйте, товарищ Иванова!
       Я молодой учитель Китая, работаю в Дзинхуанской первой средней школе. Мне двадцать лет. Я очень люблю русский язык и увлекаюсь русской и советской литературой.

 Я с большим увлечением прочитал ваш рассказ “Веснушка”, который напечатан в журнале “Смена”, и решил вам писать. Мне очень хочется дружиться с советскими товарищами.
 Пишите и скажите мне, как вы живёте, чем занимаетесь и что вы писали за эти дни.
       Желаю вам больших успехов в литературе.
       Ваш далёкий китайский друг Ван Цзя-шен".

*   *   *

       “Милая девочка! Вы своим рассказом “Веснушка” доставили мне (старому человеку) молодое удовольствие.
       Приятно было думать, что наша юная смена не по годам талантлива.
 Не забывайте, что Вы комсомолка. Это Вас ко многому обязывает.
 Природные дарования, среда и умелые пестуны заложили в Вашу головку и сердечко искру.
 Работайте – из искры заблестит звёздочка крупной величины”.
 Мордовия, почтовое отделение Ширингуми.

*   *   *

       “Здравствуйте, Юля Иванова!
       С большим пограничным приветом к вам и массой наилучших пожеланий в вашей учёбе и творческой работе в области литературы пограничники комендантской роты!

       Мы читали ваш рассказ коллективно и, конечно, нам рассказ этот пришёлся по душе. Все удивлялись вашей способностью, талантом, несмотря на то, что это ваш первый очерк, да ещё написанный писательницей, которой лишь 20 лет.

       Мы, пограничники, охраняем рубежи нашей Родины на территории СССР-Турция. Служба идёт хорошо. Нарушения границы пока что ещё нет в новом году, а хоть и будет, ни один шпион не пройдёт.
В поимке нарушителей здорово помогает местное население – аджарцы, хотя народ мусульманской веры. В прошлом году две грузинки помогли поймать трёх ярых матёрых шпионов, конечно, не без риска для жизни. Награждены медалями обе “За отличие в охране гос. границы”.

       Мы взяли высокие обязательства в честь ХХ1 съезда КПСС. Улучшить дисциплину, увеличить число воинов, награждённых нагрудным знаком “Отличный пограничник”, повысить боевую и политическую подготовку. Взятые обязательства успешно выполняются.

       Юлия, мы желаем вам успешно окончить свой факультет и стать настоящей советской писательницей. Мы будем следить за вашей работой и ждём новых произведений, автором которых была бы Юлия Иванова.
       Писал комсорг роты мл.сержант Бобрецов Анатолий”.

       Из простой студентки становлюсь знаменитостью.
 Успех у мальчиков и дяденек. Мне дают задания и командировки от известных журналов, приглашают на семинары молодых писателей. Где сам Юрий Маркович Нагибин хвалит мои новые рассказы и очерки.

       А тут ещё неожиданно звонит фестивальный “разведчик”, который ничего не знает о моих литературных достижениях.
 Просто просит “помочь Родине” в работе с иностранцами.

       Успешно выполняю несколько поручений, где приходится быть актрисой. То чьей-то женой, то шлюхой, то интеллектуальной девочкой из интеллигентной семьи.

 Трачу годовые дозы адреналина. От остроты ощущений и полноты бытия нахожусь в постоянной эйфории, совершенно не думая об опасности.
 Катаюсь на шикарных дипломатических машинах, болтаю на разных языках.

Закусываю в “Метрополе” ананасами и рябчиками, радуясь, что наконец-то могу отомстить буржуям за кровь и грязь их проклятых долларов.
 
  Я – Мата Хари по призванию и убеждению. К сожалению, не могу написать об этом книгу - давала подписку "о неразглашении" и остаюсь верна канувшей в вечность стране.
  Бесконечно страдаю, когда даже не замужество и не рождение дочери, а предложение уже мужу стать кадровым разведчиком прерывают на самом взлёте мои авантюрные задатки.

Лопаюсь от зависти к супругу, но "жёнам не положено"...
Даже архивы придётся уничтожить.
Даже мужу ничего нельзя говорить.
 - Будете ему по ходу дела помогать в работе...Пусть удивляется.
   Удивляться будут издатели и читатели моей повести "Последний эксперимент". Откуда, мол, вчерашняя советская комсомолка, школьница и студентка такого набралась?

А мне останется память.
 Некоторые экстремальные ситуации, официанты за спиной и бесшумно шуршащие авто к подъезду до сих пор снятся.
И часы "Победа" в награду. 
 
 Знаю, что начальство неоднократно получало за мои “заслуги” повышения и ордена.

 Каялась потом на исповеди. Однако тоже без подробностей. Батюшку всё же напугала.

       “Но сожалений горьких нет, как нет”...