Библиотека
- Информация о материале
- Юлия Иванова
- Категория: Дверь в потолке. Часть I
- Просмотров: 351
Во втором ряду крайний слева - Ю.Клепиков (сценарист фильмов "Ася Клячкина", "Мама вышла замуж" и др.). Там же из известных - Сергей Потепалов, Илья Авербах (режиссёр фильмов: "Чужие письма", "Монолог", "Объяснение в любви", "Голос" и др.
Руководитель Театра на Никитской Марк Розовский, Максуд Ибрагимбеков, Нина Семёнова, Михаил Блейман (фильм "Великий гражданин"), Гаррий Дубровский.
В третьем ряду - Димитрий Жуков (отец нынешнего Александра из Правительства), украинский поэт Иван Драч (РУХ), Анар Рзаев, Анатолий Ромов, Д.Ольшанский ("Дом, в котором я живу"), писатель Алесь Адамович, Эрлом Ахвледиани.
И другие "таланты" со всего Союза.
(1962-64 годы)
Это были чудесные два года.
Занятия проводились в Доме Кино на Воровского (впоследствии театр Киноактёра) – как раз напротив ЦДЛ.
Ежедневно – просмотр лучших советских и зарубежных фильмов. Лекции, которые читали нам Михаил Ромм, Трауберг, Блейман, Виктор Шкловский, Бондарчук. А также учёные, философы, эстетики, зарубежные гости.
Помню встречу с драматургом Эдвардом Олби, со Львом Ландау, с Александром Пятигорским, который теперь, кажется, преподаёт в Лондоне.
Если не ошибаюсь, именно про него будущий режиссёр Илья Авербах (сам, по моему разумению, очень умный), рассказал такую байку.
Что якобы однажды был “третьим лишним” в споре этого самого Саши Пятигорского с таким же “гением” на какую-то заоблачную тему (ну, вроде как о дифференциале поэзии Пушкина), из которого не понял ни слова.
Дело кончилось тем, что Пятигорский возмущённо заявил оппоненту:
- Нет, старик, на таком уровне я разговаривать не намерен.
И увёл Илью в буфет.
Много лет спустя я слушала выступление Пятигорского по “Свободе”. Вроде что-то поняла.
* * *
Совсем недавно в МК прочла некролог под заголовком: "Он учил нас думать". Профессор-философ Лондонского университета, литератор, филолог.
За последний роман был удостоен премии Андрея Белого.
Привожу его примечательные ответы на вопросы корреспондента МК в последнем интервью:
- В чём главная проблема современной политики?
- Все главы государств риторически безграмотны.
Послушайте их выступления. Это речи не политиков, а недоучившихся второгодников.
С такой риторикой в Древнем Риме их моментально бы освистали. Кто бы их стал слушать?
Не надо мудрецов, не надо вершин риторики. Но говорить надо уметь!
Верхи просто не в состоянии сформулировать свою идеологию! Им не хватает культуры.
Это Сталин одно из своих последних 40-минутных выступлений готовил 17 дней - день и ночь.
По воспоминаниям Поскрёбышева, он обложился десятками книг и действительно работал.
А сегодняшних политиков, и наших, и зарубежных, даже представить в такой ситуации невозможно!
В современной России нет признаков тоталитарного государства. У нас налицо отсутствие политической программы, в лучшем случае её кастрированное подобие.
- Ваши книги рассчитаны на очень маленький процент думающих людей.
- Я очень надеюсь, что после моих лекций люди начнут думать.
А вот в том, что меня слышат и понимают, я нисколько не уверен. Зачем врать - а я стараюсь быть честным: читал для себя".
(Олег Фочкин)
* * *
Но это так, к слову.
И буфеты в Доме Кино были отличные, и ресторан, где цены в часы обеда - смехотворно низкие, и четыре коньячных точки.
После обеда проводились занятия в творческих мастерских – я попала к Виктору Сергеевичу Розову.
Ну а вечером можно было остаться на нашумевший просмотр или какое-либо иное мероприятие в Доме Кино или в ЦДЛ - как правило, интересное (было начало шестидесятых).
И плюс ко всем этим радостям жизни – 120 рублей стипендии, что позволило нам держать для Вики няню.
А там и свекровь ушла на пенсию. Да и Борис к тому времени неплохо зарабатывал.
Наши Высшие Сценарные Курсы воистину знаменовали “Дружбу народов” – там действительно собралась талантливая творческая молодёжь со всех союзных республик.
Некоторые стали впоследствии известными диссидентами (украинский поэт Иван Драч, белорус Алесь Адамович и другие).
Учился у нас азербайджанец Максуд Ибрагимбеков, ребята из Грузии, Прибалтики, Молдавии, Таджикистана, Узбекистана.
Киргизка Гюльсара, которая закрутила в Москве экзотический роман с музыкантом Андреем Волконским (из тех самых “Волконских”).
Драматург Нина Семёнова из Смоленска. Всё тот же Марик Розовский и Юра Клепиков, - оба пришли с нашего журфака.
Ленинградцы Илья Авербах и поэт Анатолий Найман ученик Ахматовой, писатели Димитрий Жуков (отец нынешнего Александра Жукова из правительства). Болгарин Никола Тихолов.
Приходили на лекции и просмотры девушки из ВГИКа.
Помню Манану Андронникову, с которой мы вдруг начинали во время просмотра дуэтом хохотать в самых неожиданных местах.
Через несколько лет узнаю, что хохотушка Манана выбросилась из окна и разбилась насмерть...
“Иных уж нет, а те далече...”
Через несколько месяцев непрерывных просмотров некоторых из нас, объевшихся кинематографом, охватила настоящая эпидемия всевозможных азартных игр.
Началось с преферанса, большим любителем которого был Илья Авербах. Он играл только “ленинградку со скачками” и заразил ею и нас.
Потом, насколько мне известно, Илья перешёл на более интеллектуальный бридж.
“Мы” – это Толя Ромов, Никола Тихолов и я.
Позднее к нам примкнула сценаристка Наташа Рязанцева, которая впоследствии стала одной из жён Ильи – редчайший случай брака между преферансистами-партнёрами.
Собирались мы то у меня дома, куда хаживал поиграть и Саша Шлепянов, сценарист “Мёртвого сезона”, то в номере Николы в гостинице “Киевская”.
Играли четыре скачки по триста, иногда засиживались, пока не прогоняла администрация.
Если б только преферанс!
Резались и в “Ералаш”. Потом ребята-азербайджанцы втянули всех в примитивный, но азартный “фрап”.
Тут уж собиралась компания человек десять в общежитии литинститута на проспекте Руставели.
И, наконец, народ окончательно сдвинулся на “покерных костях” - стаканчик и шесть кубиков, по очереди надо набрать необходимое количество комбинаций.
Первому, пришедшему к финишу, все прочие доплачивают разницу очков, то бишь рублей.
Деньги, естественно, быстро проигрывались, писались расписки, и в день получения стипендии расписки обменивались на наличные.
Борис меня ревновал, не очень-то веря, что причина такого странного для семейной женщины времяпрепровождения – страсть к игре, а не нечто более присущее “слабому полу”.
Особенно когда этот “пол” всё время вращается среди противоположного, да ещё в вертепе, каким ему представлялся Дом Кино.
Я пыталась брать его с собой на наши игрища, но карты он не любил, "зарывался" мне на зло и только мешал.
Иногда пытался меня “застукать” в общежитии или у Николы в гостинице. Но, кроме группы людей за столом с безумными невидящими глазами, сигаретами в зубах и картами в руках, никакой крамолы не обнаруживал.
Дошло до того, что мы стали удирать с просмотров и лекций на чердак Дома Кино и там гремели “костями”, сидя на корточках вокруг ящика из-под помидоров.
Называлось это безобразие “врахтаби”.
Там нас однажды “вычислил” бывший разведчик, милейший наш директор Михаил Борисович Маклярский, и с дрожью в голосе долго распекал. Что вот, на вас государство тратит такие средства, выписываются для просмотра редчайшие замечательные фильмы, а вы...
И грозил строжайшими санкциями.
Никогда не забуду его глаза, глядящие почему-то только на меня со скорбным недоумением: “И ты, Брут...”
Меня он любил и по–отечески пестовал.
Мне было очень стыдно, хоть и непонятно, почему именно моё скромное участие в данном преступлении, а не блистательных Ильи Авербаха с Толиком Найманом, не говоря уж о примкнувших к ним отборных республиканских кадрах, вызвало в нашем директоре такое вселенское разочарование в человечестве.
Так или иначе, я умолила Михаила Борисовича нас на первый раз простить. Поклялась, что подобного больше не повторится. А лично я завтра же засяду за дипломный сценарий.
Он оттаял, хотя, кажется, не очень-то поверил насчёт “не повторится”.
Во всяком случае, однажды ребята, узнав о его болезни, решили “тряхнуть стариной”. Но дверь на чердак была заперта.
Ну а мне ничего не оставалось, как исполнить клятву.
О будущем сценарии я, честно говоря, ещё не думала, хоть и подходили сроки.
Я даже не очень-то понимала, как пишутся сценарии. Те сборники, которые удалось найти в библиотеке, были просто кальками с уже готовых фильмов.
Илья посоветовал:
- Представь себя сопереживающим зрителем и записывай всё, что видишь на воображаемом экране его глазами – эпизод за эпизодом. Никаких “он подумал”, и вообще поменьше болтовни.
Написала диалог – попробуй сама произнести.
В общем, валяй, потом покажешь мне.
От Ильи, надо сказать, я научилась многому. И не только по части “ленинградки со скачками”.
На лекциях и просмотрах всегда старалась сесть рядом, следила за его реакцией, не стеснялась задавать вопросы, на которые он добродушно- снисходительно отвечал, называя меня то “птичка наша” то “секс-бомбочка”.
Или спрашивал: “А где наш “малыш””?
Так я порой обращалась при нём к Борису, в котором было метр 87.
Я на Илью не обижалась и звала в ответ “Бельмондом”.
Он действительно был похож на Бельмондо.
Илья не принимал меня всерьёз, а мне это было только на руку.
Человек достаточно сложный и замкнутый, со мной он был раскован. Ему нравилось чувствовать себя “мэтром” и наставлять по части “мировой культуры”.
От него я действительно, повторяю, немало почерпнула. Даже старалась не выигрывать у него в преф – когда Илье не шла карта, он злился, становился раздражительным.
Я в таких случаях нарочно делала ошибки в его пользу, “выпускала” и стоически терпела выволочку от других партнёров.
Его похвала для меня всегда очень много значила.
Помню, как была счастлива, когда на какой-то тусовке отплясывала рок-н-ролл, а Илья вдруг сказал:
- А ты, птичка наша, классно танцуешь!
- Информация о материале
- Юлия Иванова
- Категория: Дверь в потолке. Часть II
- Просмотров: 345
(1991-й год)
Наступил мистический 1991-й, о котором я давно слыхала...
Будто в год, читающийся одинаково справа налево и слева направо, и в который Пасха будет совпадать с Благовещением, произойдёт в России нечто ужасное.
“Ужасное” действительно случалось едва ли не ежедневно. Поэтому 19 августа, в праздник Преображения, когда мы с Борисом ждали на платформе электричку, собираясь ехать в храм причащаться, в ответ на взволнованное сообщение знакомой дамы, что “в Москве переворот и ввели танки”, я облегчённо перекрестилась со словами:
- Слава Богу, спасена Россия.
Дама-демократка от меня шарахнулась, я показала ей вслед язык.
Сейчас смутьянов под предводительством главного Алкаша рассуют по камерам и восстановят порядок. А там разберёмся.
Но радоваться было рано.
Уже наутро поняла – что-то не то.
Танец маленьких лебедей.
Бегающие глазки, трясущиеся руки, невнятное бормотание на фоне какой-то серо-зелёной занавески – ну и вожди!
Мишку арестовали да к нему же на поклон полетели в тёплые края.
А Алкаш тем временем очухался. Дружки его забугорные и номенклатурные шестёрки спешно рать бутылочную созвали.
Это я уже своими глазами видела – как на нашем рынке смуглые торговцы кидали в жигули ящики с водкой и развозили по митингам.
Свобода, блин!
Поди им плохо жилось в Союзе – от кого свобода-то, Арифы с Мамедами?
Отмахивались – уже накурились своей травки. Дурдом.
А затем - Алкаш на танке... И бесовский шабаш “победителей”, и единодушное голосование об отделении России от Союза, то бишь за суверенитет головы от тела.
И беловежское распитие страны “на троих”. И ощущение полной невозможности, безумия происходящего, сродни космическому взрыву. Когда то и дело хотелось швырнуть вазу в телевизор вместе с позеленевшей водой и увядшими георгинами, которые давно бы пора выбросить.
А затем побольней ущипнуть себя и проснуться.
Вот как я о том поведала в “Дремучих дверях”:
“Мистически-ритуальный характер происходящего особенно потрясал...
Странные убийства и самоубийства. Совпадение переворотов с церковными праздниками. Массовое обретение мощей.
Тайные посиделки на далёкой Мальте...
Бушующий океан, масонский орден, продолжатель великого дела партии с кровавой отметиной – рядом с масонами...
И дьявольский коктейль всеобщего оцепенения, пофигизма. Плюс эйфория разрушения, властолюбия и алчности...
Зомбирование? Зловещая роль СМИ, особенно Останскинской иглы? Пресловутые козни масонов?
Неужто внезапное разрушение внешних барьеров, эти папуасские товары, лживые дешёвые байки по ящику лишили в одночасье вроде бы, как она привыкла думать, великий народ с великими духовными традициями разума и человеческого облика?
Хотя бы сработал инстинкт самосохранения!
Всё это ужасающе напоминало коллективное самоубийство.
Массовый выброс китов на берег, на котором ошалевший от фортуны и власти, спившийся пожилой ребёнок дурил, куражился и ломал всё, что попадалось под его беспалую руку.
Судьбы, законы, жизни, границы страны с её обезумевшими жителями.
Ату её, власть! Ещё вновь заставят пахать на благо любимой Родины!..
Ату её. Родину! Кому она вообще нужна?
Даёшь Америку!
Вот, как мечтал когда-то Смердяков, “завоевала бы умная нация глупую-с”, и победили бы нас немцы в 41-м...
Жили бы сейчас, как в Америке...
Будем у Запада прислугой, шлюхами, челноками – зато свободны!
“Союз перестал существовать!” “Союза больше нет!” - откровенно ликующие вопли наших и зарубежных СМИ напоминали шабаш ведьм.
Кто-то ведь должен был остановить это безумие, от которого она испытывала незнакомое, почти физическое страдание – смесь боли с яростью.
Хотелось немедленно записаться добровольцем.
Но враг был везде – не только эти то ли придурки, то ли оборотни в Кремле, не только обалдевшие от неожиданной добычи забугорные стервятники, но и сам народ.
Бывшие простые советские люди, взирающие на происходящий апокалипсис с тупым любопытством олигофрена, у ног которого крутится граната.
Они смотрели “Санта-Барбару”, трескали сникерсы и чизбургеры, радовались дешёвым папуасским тряпкам и смаковали бульварную прессу.
Об чём базар, господа-товарищи?
Перекусаете прежних хозяев, прохожих и друг друга. Хатопчете и загадите всё вокруг. Перетрахаете таких же сорвавшихся шавок, а потом поползёте на брюхе к новым барам в новое рабство за миску похлёбки и кость.
И будете брехать на кого велят – вот и вся ваша свобода!
Когда Господь хочет наказать, отнимает разум.
Советского Союза больше нет...
Родины больше нет...
“И померкло солнце, и завеса в храме разодралась посредине”…
Красный флаг опустили воровски, ночью.
Давно, на Сценарных курсах, им показали документальные кадры взрыва храма Христа Спасителя.
Такой же запредельный ужас она испытала, глядя ночью на даче, одна по ящику, кадры спуска красного знамени. “Их знамени”...
Нет, это было наше знамя!
Моё знамя, как и “мой храм”.
Будто вырванное, истекающее кровью сердце миллионов их, погибших когда-то, беспомощной красной тряпкой дрогнуло в агонии и мёртво повисло.
“И как один умрём в борьбе за это!”
Вот оно, знамение на темени последнего секретаря. Прелюдия большой крови.
Собственная реакция на увиденное тоже ошеломила – в таком состоянии, наверное, поджигают, взрывают, нажимают на кнопки и курки...
“Что же вы, иуды, делаете?!” – казалось, молча кричала застывшая, как перед казнью, декабрьская Красная Площадь.
“Есть лишь одна страна, граничащая с Богом – Россия”.
Земля, где каждая пядь полита слезами, потом и кровью собравших её, отстоявших целостность и великое право не жиреть за счёт других.
Осознавших жизнь лежащего во зле мира как недостойную, ведущую во тьму внешнюю.
Мы победили хищников и угнетателей, но не разглядели их оскал в нас самих.
Что-то зловеще изменилось в мире – будто душу вынули у Руси.
Всё вокруг стало безжизненным, катастрофически распадающимся. Всё гнило и тлело, всё пахло мертвечиной.
И её мучил страшный комплекс вины, как, наверное, их, Его учеников, стоявших когда-то в бессилии у распятия.
Данная Богом земля-мать, Святая Русь – где душа твоя?
Воскреснешь ли на третий день? Или так и будешь на коленях вымаливать зарплату, заглатывать мыльные сериалы и рыть себе могилу, требуя лишь, чтоб выдали поострей заступ да накормили перед тем, как туда спрыгнуть...
Знамя цвета крови...
Куликово поле, Бородино, Севастополь, Прохоровка, Сталинград...
Дмитрий Донской и Александр Невский, Сусанин, Зоя, Неизвестный солдат и ещё миллионы неизвестных.
Какой нас дьявол ввёл в соблазн и мы-то кто при нём?
Но в мире нет её пространств и нет её времён.
Что больше нет её, понять живому не дано:
Ведь родина – она как мать, она и мы – одно…
Она глумилась надо мной, но, как вела любовь,
Я приезжал к себе домой в её конец любой.
Из века в век, из рода в род венцы её племён
Бог собирал в один народ, но Божий враг силён.
И чьи мы, дочки и сыны, во тьме глухих годин,
Того народа, той страны не стало в миг один.
При нас космический костёр беспомощно потух.
Мы просвистели свой простор, проматерили дух.
К нам обернулась бездной высь, и меркнет Божий свет…
Мы в той отчизне родились, которой больше нет.
Эти стихи Бориса Чичибабина 1992 года, казалось, были написаны и моей кровью.
- Информация о материале
- Юлия Иванова
- Категория: Дверь в потолке. Часть I
- Просмотров: 385
На фото: детство наше золотое... левобережная-химки, канал им.москвы.
юля - в платье.
(1946 год)
Я лежу на спине и держу воздух.
Воздух тяжеленный, как матрац, и заполнен ватой – её клочья плавают надо мной, забиваясь в рот и нос, не дают дышать.
Воздух и полосатый, как матрац, – черные и серые полосы сменяют друг друга, мешая смотреть.
Собственно, и смотреть не на что. Надо мной – лишь в мелких трещинах потолок, едва освещённый настольной лампой под серым пуховым платком.
Я знаю, что, как только отпущу воздух, он навалится на меня, насовсем задушит мерзкой ватой, и я умру.
Я, наверное, действительно умираю – воспаление лёгких и температура под сорок.
Мне восемь лет.
Я ещё не решила, хочу умереть или нет, так как не знаю, что такое смерть.
Знаю только, что мама будет ругать за это бабушку, папа плакать.
А бабушка и вовсе с ума сойдёт.
Приезжает мама к нам редко и тайком от папы, потому что живёт с другим мужем, а папе оставила меня с бабушкой.
Бабушка её за это пилит, а мама в ответ повторяет только, чтоб меня никуда не пускала. Потому что если что-то случится, “ты ведь сойдёшь с ума”.
Я не очень понимаю, что это означает, но всякий раз со страху реву.
Не потому что меня не пустят гулять – нельзя же ребёнку без свежего воздуха, а из-за этого неведомо-грозного “сойдёшь с ума”.
А теперь вот нам в школе делали уколы от дифтерита, всех заперли в классе. А мы с Фокиным вылезли в окно и спрятались раздетыми в кустах на морозе.
Нас поймали и уколы так или иначе сделали, но мы всё равно заболели, хоть и не дифтеритом.
Фокин – просто чихал и кашлял, а у меня – двусторонняя пневмония…
Бабушка время от времени меняет мне на лбу смоченное уксусом полотенце, которое тут же высыхает. Норовит напоить чем-то липким и горячим. Не получается. Мне совсем худо.
Что-то шепчет венчальной своей иконке без оклада – оклад в войну обменяли на хлеб.
Богоматерь на иконе очень красивая и грустная.
Сколько раз я клянчила у бабушки эту иконку. “Как помру, тогда завещаю”…
А теперь вот я вперёд помру.
Мне становится себя жаль. И маму, и бабушку. Но держать воздух уже нет сил.
Сейчас бабушка задремлет, и я его отпущу…
Бабушка роняет на грудь голову, всхрапывает.
Медленно разжимаю пальцы.
Душный раскалённый матрац наваливается на грудь. Барахтаюсь, беззвучно кричу, погружаясь в чёрно-серую дурноту.
И вдруг “матрац” с хрустом рвётся.
В образовавшуюся щель снова вижу потолок над головой. Необычайно чётко, каждую трещину.
И ещё что-то странное в нашем потолке – ясно различимый прямоугольник.
То ли дверь без ручки, то ли люк.
В прорезь просачивается голубой с золотом свет. Прохладные и ласковые лучи, как мамины пальцы.
И я знаю, что там, за дверью, нет ни боли, ни жара, ни удушливого кашля, - лишь желанно-свободная золотая голубизна.
Надо только высоко, очень высоко подпрыгнуть, изо всех оставшихся сил толкнуть дверь и вырваться.
Насовсем.
- Я не должна, – осознаю вдруг ни с того, ни с сего, уже набрав в воспалённые лёгкие побольше воздуха и упершись ладонями в рёбра кровати для этого последнего прыжка,
- Потому что должна.
Не должна умирать уже не из-за мамы с папой, которые будут рыдать и переживать Не из-за бабушки, которая “сойдёт с ума”.
Из-за главных слов, которым меня научили в школе.
Из-за чёрной тарелки репродуктора и победных салютов.
Из-за “От советского информбюро. Приказ Верховного главнокомандующего” и “Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины”…
Всё это было моё и для меня.
Из-за “Широка страна моя родная” и даже этих ненавистных уколов.
Всего предыдущего, чтоб я выросла и что-то совершила.
Внезапное и ясное осознание, что для меня, сейчас беспомощно распятой на койке в когтях терзающей хвори, вся короткая прежняя жизнь была не просто так, а подготовкой к главному.
К тому, что я ДОЛЖНА.
Что я должна этому большому “ДОЛЖНА”, неотделимому от этой койки, удушливого кашля, жара и дурноты.
А дверь в потолке в ореоле блаженно-золотой голубизны – это нельзя.
Это - предательский отказ от “ДОЛЖНА”.
Вот и всё.
Когда мы во дворе играли в войну, фашистов отбирали по жребию, считалочкой.
Ну а предателем быть никто не соглашался. Даже за мороженое.
Снова наваливается на грудь воздух-перина. И уже нет никакой двери в потолке, и опять я держу воздух.
Недетское осознание, что с пыточной этой койки сходить нельзя.
Как с Креста, хотя я ещё ничего не ведаю про Крест.
И про то, что это “должна” - навсегда.
Не просто родным и близким, друзьям-товарищам, партии, стране или человечеству – нет.
Самой себе.
Гумилёв сказал: - Смерть надо заработать.
Никогда с тех пор не была я внутренне свободна от этого большого “ДОЛЖНА”.
И мучилась, если всё же пыталась от него по дурости освободиться. То ради всевозможных увлечений и соблазнов. То просто отдаваясь потоку суеты, объединённой скучным словом “надо”.
Пока не осознала, что в дезертирском бегстве от “ДОЛЖНА” таится рабство.
А свободно избранное “ДОЛЖНА” и есть та самая божественная “СВОБОДА”.
К сожалению, это очень поздно понимаешь.
- Информация о материале
- Юлия Иванова
- Категория: Июльский веник
- Просмотров: 333
Время даёт
Сбой.
И горнисты трубят
Отбой.
Человекоподобный -
Стой!
Видишь - стадо ведут
На убой?
Крах - удел
Непотребных дел...
Стоп! Не строй, -
На песке новодел.
Поднимайся с колен -
И в строй.
Предстоит нам
Последний
Бой!
- Информация о материале
- Юлия Иванова
- Категория: Дверь в потолке. Часть I
- Просмотров: 371
БЫЛ МЕСЯЦ ИЮНЬ
В ИЮЛЬСКОЙ БЕСЕДКЕ с: Человеком, Аркадием и Кругом
Человек:
- Бога познать невозможно.
Юлия:
- Но попытаться понять, что же Он хочет от каждого из нас, для чего вызвал из небытия в определённом месте и времени, наделив всевозможными дарами, - мы обязаны.
- “Не ослабеет и не изнеможет, доколе на земле не утвердит суда”.
И ещё ниже: “Но это народ разорённый и разграбленный. Все они связаны в подземельях и сокрыты в темницах. Сделались добычею, и нет избавителя. Ограблены, и никто не говорит: “отдай назад”!
Кто из нас приклонил к этому ухо, вникнул и выслушал это для будущего?”
(Ис,42:22-23).
Не правда ли – будто о нашем времени?
Наверняка “вождь народов” в семинарии читал эти строки.
Разве к пассивности по отношении к “связанным и ограбленным” они зовут?
Он был призван для этого служения и победил.
Да и сейчас побеждает, чем больше на него льют помоев и измышлений, вроде приведённых вами, которые и повторить-то страшно.
Знаете, в отношении таких метафизических эпохальных явлений, как Сталин, надо соблюдать предельную осторожность – слишком могущественные режиссёры стоят за этой драмой.
Первопроходец, поднявший страну из руин и одолевший многочисленных врагов.
Как писал Пастернак: “Он то, что снилось самым смелым, но до него никто не смел”.
Вы требуете от него “любви”. К кому?
К “сильным мира сего”, которые пили кровь из своих братьев во Христе?
К тем, кто “шёл от шестнадцати разных сторон” на молодую республику?
К троцкистам?
К пятой колонне?
Мы бы уже тогда получили не Аркадия, а Егора Гайдара со всеми вытекающими последствиями.
2000-06-05
* * *
Юлия - Кругу:
- Как я отношусь к возможной критике?
Если вы мне скажете: “надо здесь повернуть направо, а не налево”, и я с вами соглашусь, и все за нами тоже ринутся налево – отвечать придётся нам обоим.
Потому и вашу возможную критику рассматриваю как мужественно протянутую руку в поисках верного пути. Как разделение “бремени ответственности”.
Можно ведь отмолчаться, отсидеться.
Или нельзя?
2000-06-07
* * *
ЧТО СКАЗАЛ БЫ ЕВАНГЕЛИСТ ЛУКА О СТАЛИНСКОЙ МОСКВЕ?
Юлия:
- Я вам задам вопрос: осмелились бы вы Святого Отца провести по улицам “покончившей с атеизмом” Москвы?
По подземным переходам, зрелищам, книжным прилавкам?
Показать фильмы или телепрограммы, допустим, Сергию Преподобному?
Устыдились бы.
А по Москве Сталинской? Провели бы, несмотря на закрытые храмы.
2000-06-10
* * *
Круглов Иван - Аркадию:
- 1. Святого отца не хотелось бы водить по нынешней Москве потому, что перед святым было бы стыдно за себя, что допустили такую рекламу, такое телевидение, такие книги.
В сталинской Москве не было таких соблазнов.
2. Что по части сталинских репрессий, то, конечно, мне стыдно перед Святым Отцом, что не удалось свести их к минимуму.
Но без крови истории не бывает.
Князь Александр Невский жестоко уничтожил многих русских за нежелание платить дань татарам.
Потому что сердцем понял, как спасти Россию в тех исторических обстоятельствах:
преклониться на время перед татарами, (не мешавшими нашей вере), и разгромить тевтонов, (собиравшихся нашу веру искоренить).
Со Сталиным не нам, а будущим поколениям разбираться – им виднее будет.
Но православным уже сейчас надо бы не участвовать во лжи огульного охаивания сталинской эпохи.
3. Изания более подходит для России, чем какая-нибудь Армия Спасения или сектантские общины. Тут есть о чём поспорить конструктивно и мнение православных очень важно.
4. Царствие Божие могло быть в душе человека и в сталинских лагерях, и в коммуналках, и в колхозах.
А вот при нынешнем телевидении и рыночной экономике – шансы на это остаются у всё меньшего числа соотечественников – роман Ю.Ивановой именно это и помогает понять.
Роман Юлии Ивановой о жизни и любви, сложных путях духовного возвышения людей в советское время. О духовно-религиозном смысле деятельности Сталина и о возможности создания в нашей сегодняшней ситуации организации на православных основаниях для взаимной поддержки и ограждения от погрязшего во зле мира.
2000-06-17
* * *
МОЖНО ЛИ МОЛИТЬСЯ ЗА ВОПИЮЩИХ В ПУСТЫНЕ?
Юлия - Кругу:
- На днях очень милая женщина, очень православная и даже весьма оппозиционных убеждений, в ответ на просьбу помянуть и меня в молитвенной записке о здравии её родственников, которую она собиралась подать в каком-то монастыре, испуганно покачала головой:
- Но ты же о таком пишешь! А вдруг из-за тебя с нами что-то случится?
Радостно подумалось, что, коли обжигает, значит, близко к Огню.
Но одновременно одолели грустные мысли по поводу нашей разобщённости и других общих бед.
Вот, кстати, и тема для обсуждения: “Совесть и молчание”.
Хорошо, когда они в согласии. А если нет?
Не прячем ли мы “в минуты роковые” за послушным молчанием свою трусость и теплохладность?
Уже сейчас у духовников нет порой единого мнения. К тому же предсказаны “волки в овечьих шкурах”.
Не возникнет ли в “последние времена” необходимость применить дарованную нам свободу и отстаивать нашу веру “по велению сердца”?
2000-06-26
* * *
ЕСЛИ МОЖЕТЕ - ОТКАЖИТЕСЬ…
Юлия: - Сейчас вернулась из храма.
Удалось спросить отца Кирилла (из Лавры), как он относится к личному номеру-коду.
Ответ был: “Если можете – откажитесь”.
Я переспросила: “Так Вы не благословляете?”
Он повторил: “Если можете, не принимайте”.
Всё это подтверждает актуальность проблемы послушания в последние времена.
Наверное, никто не имеет права решить за нас, взять на себя ответственность за этот конечный выбор собственной судьбы в вечности, кроме нас самих.
Смерть физическая или смерть духовная?
Изания необходима для тех, кто отказывается поклониться зверю. Но и к Голгофе не готов по немощи.
А таких большинство.
Прихожанки обступили – что делать, если придётся лишиться пенсий и страхового полиса?
Одни говорят: “Будем торговать”.
Но и на право торговли нужна будет “печать”.
Да и живые деньги, возможно, отменят. И приусадебные участки без ИНН отберут.
Другие говорили: “Дети прокормят”.
Я спросила: “Так, значит, дети должны будут “поклониться”?
На словах мы все смелые. Но когда вот так, “при дверях”…
Надо быть во всеоружии, Изания необходима.
Вокруг – сплошной крик о помощи. Немой крик. Так пусть он станет “мой”.
Простите за длинный монолог, надо было выговориться.
Думала, напишу книгу и “ныне отпущаеши”.
А всё, оказывается, только начинается.
Подкатегории
Дремучие двери
Роман-мистерия Юлии Ивановой "Дpемучие двеpи" стал сенсацией в литеpатуpном миpе еще в pукописном ваpианте, пpивлекая пpежде всего нетpадиционным осмыслением с pелигиозно-духовных позиций - pоли Иосифа Сталина в отечественной и миpовой истоpии.
Не был ли Иосиф Гpозный, "тиpан всех вpемен и наpодов", напpавляющим и спасительным "жезлом железным" в pуке Твоpца? Адвокат Иосифа, его Ангел-Хранитель, собирает свидетельства, готовясь защищать "тирана всех времён и народов" на Высшем Суде. Сюда, в Преддверие, попадает и Иоанна, ценой собственной жизни спасающая от киллеров Лидера, противостоящего Новому Мировому Порядку грядущего Антихриста. Здесь, на грани жизни и смерти, она получает шанс вернуться в прошлое, повторив путь от детства до седин, переоценить не только личную судьбу, но и постичь глубину трагедии своей страны, совершивший величайший в истории человечества прорыв из тисков цивилизации потребления, а ныне вновь задыхающейся в мире, "знающем цену всему, но не видящем ни в чём ценности"...
Книга Юлии Ивановой пpивлечет не только интеpесующихся личностью Сталина, одной из самых таинственных в миpовой истоpии, не только любителей остpых сюжетных повоpотов, любовных коллизий и мистики - все это сеть в pомане. Но написан он пpежде всего для тех, кто, как и геpои книги, напpяженно ищет Истину, пытаясь выбpаться из лабиpинта "дpемучих двеpей" бессмысленного суетного бытия.
Скачать роман в формате электронной книги fb2: Том I Том II
Дверь в потолке. Часть I
Книга "Дверь в потолке" - история жизни русской советской писательницы Юлии Ивановой, а также – обсуждение ее романа-мистерии "Дремучие двери" в Интернете.
Авторские монологи чередуются с диалогами между участниками Форума о книге "Дремучие двери", уже изданной в бумажном варианте и размещенной на сайте, а так же о союзе взаимопомощи "Изания" и путях его создания
О себе автор пишет, выворачивая душу наизнанку. Роман охватывает всю жизнь героини от рождения до момента сдачи рукописи в печать. Юлия Иванова ничего не утаивает от читателя. Это: "ошибки молодости", увлечение "светской советской жизнью", вещизмом, антиквариатом, азартными играми, проблемы с близкими, сотрудниками по работе и соседями, метания в поисках Истины, бегство из Москвы и труд на земле, хождение по мукам с мистерией "Дремучие двери" к политическим и общественным деятелям. И так далее…
Единственное, что по-прежнему остается табу для Юлии, - это "государственные тайны", связанные с определенной стороной ее деятельности. А также интимная жизнь известных людей, с которыми ее сталкивала судьба.
Личность героини резко противостоит окружающему миру. Причина этого – страх не реализоваться, не исполнить Предназначения. В результате родилась пронзительная по искренности книга о поиске смысла жизни, Павке Корчагине в юбке, который жертвует собой ради других.
Дверь в потолке. Часть II
Книга "Дверь в потолке" - история жизни русской советской писательницы Юлии Ивановой, а также – обсуждение ее романа-мистерии "Дремучие двери" в Интернете.
Авторские монологи чередуются с диалогами между участниками Форума о книге "Дремучие двери", уже изданной в бумажном варианте и размещенной на сайте, а так же о союзе взаимопомощи "Изания" и путях его создания
О себе автор пишет, выворачивая душу наизнанку. Роман охватывает всю жизнь героини от рождения до момента сдачи рукописи в печать. Юлия Иванова ничего не утаивает от читателя. Это: "ошибки молодости", увлечение "светской советской жизнью", вещизмом, антиквариатом, азартными играми, проблемы с близкими, сотрудниками по работе и соседями, метания в поисках Истины, бегство из Москвы и труд на земле, хождение по мукам с мистерией "Дремучие двери" к политическим и общественным деятелям. И так далее…
Единственное, что по-прежнему остается табу для Юлии, - это "государственные тайны", связанные с определенной стороной ее деятельности. А также интимная жизнь известных людей, с которыми ее сталкивала судьба.
Личность героини резко противостоит окружающему миру. Причина этого – страх не реализоваться, не исполнить Предназначения. В результате родилась пронзительная по искренности книга о поиске смысла жизни, Павке Корчагине в юбке, который жертвует собой ради других.
Последний эксперимент
Экстренный выпуск!
Сенсационное сообщение из Космического центра! Наконец-то удалось установить связь со звездолетом "Ахиллес-087", который уже считался погибшим. Капитан корабля Барри Ф. Кеннан сообщил, что экипаж находится на неизвестной планете, не только пригодной для жизни, но и как две капли воды похожей на нашу Землю. И что они там прекрасно себя чувствуют.
А МОЖЕТ, ВПРАВДУ НАЙДЕН РАЙ?
Скачать повесть в формате электронной книги fb2
Скачать архив аудиокниги
Верни Тайну!
* * *
Получена срочная депеша:
«Тревога! Украдена наша Тайна!»
Не какая-нибудь там сверхсекретная и недоступная – но близкая каждому сердцу – даже дети её знали, хранили,
и с ней наша страна всегда побеждала врагов.
Однако предателю Плохишу удалось похитить святыню и продать за бочку варенья и корзину печенья в сказочное царство Тьмы, где злые силы спрятали Её за семью печатями.
Теперь всей стране грозит опасность.
Тайну надо найти и вернуть. Но как?
Ведь царство Тьмы находится в сказочном измерении.
На Куличках у того самого, кого и поминать нельзя.
Отважный Мальчиш-Кибальчиш разведал, что высоко в горах есть таинственные Лунные часы, отсчитывающие минуты ночного мрака. Когда они бьют, образуется пролом во времени, через который можно попасть в подземное царство.
Сам погибший Мальчиш бессилен – его время давно кончилось. Но...
Слышите звук трубы?
Это его боевая Дудка-Побудка зовёт добровольцев спуститься в подземелье и вернуть нашу Тайну.
Волшебная Дудка пробуждает в человеке чувство дороги, не давая остановиться и порасти мхом. Но и она поможет в пути лишь несколько раз.
Торопитесь – пролом во времени закрывается!..